Семён Ходоров - Иосиф и Сталина

– Эля, мне кажется, что я люблю тебя!

– Тебе кажется, – расхохоталась Эльвира, – или это на самом деле. А мне представлялось, что будущим физикам никогда ничего не мерещится и они точно знают, решат они проблему или нет, любят они или просто притворяются.

– Эля, милая, – покраснел Иосиф, – мне кажется, что я, действительно очень люблю тебя.

– Так, кажется, – расплылась в улыбке Эльвира, – или действительно. Мне же чудится, мой целомудренный мальчик, что ты совсем не умеешь целоваться. Но, ничего страшного, научимся. Это, как в математике, несходящиеся числовые ряды иногда приближаются к сходящимся.

Иосиф хотел было спросить, откуда у неё такие глубокие познания в «целовальной» науке. Но в этот момент незапертая дверь внезапно отворилась и на пороге показалась соседка по комнате Настя Козловская. Она окинула подозрительным взглядом соскочившую с кровати физико-математическую пару и грозно промолвила:

– Эльвира, душевая свободна, можешь идти мыться.

Мастерица нежных поцелуев, как ошпаренная схватила вафельное полотенце и, поманив пальцем Иосифа за собой, выскочила из комнаты. В коридоре, трижды оглянувшись, она чмокнула его в щеку и, схватив за руку, потащила в конец прохода между комнатами. Когда они добежали до душевой, Эльвира скороговоркой, тоном, не допускающим возражения, прошептала ему на ухо:

– Значит так, Осенька! Так сказать, не в службу, а в нашу нерушимую дружбу. Ты же знаешь, что в этом общежитии живут одни мальчишки, поэтому крючка в душевой сроду не было. Поэтому, пока я буду принимать водные процедуры, покарауль, чтобы никто туда не зашёл.

Иосиф хотел было сказать, что он не очень пригоден для охранных функции и что он для этой цели позовёт Настю. Однако Эльвира тут же схватила его за руку и чуть ли насильно втащила в предбанник. Не ожидая никаких отговорок, она мгновенно заскочила в комнатёнку, где на полутреснувший плиточный пол из поржавевшего душа стекала вода. На какое-то миг дверь душевой приоткрылась, и Эльвира бросила в руки остолбеневшего Иосифа свой халатик, трусики и лифчик со словами:

– Повесь, пожалуйста, на вешалку и стереги, чтоб никто не украл, в том числе и меня.

Лишь на мгновение Иосиф запечатлел в своём сознании контуры обнажённого девичьего тела. Поражённый от увиденного, юноша боялся самому себе признаться, что оно, это мгновение, было не просто чудным, а самым, что ни есть чудесным. В какие-то доли секунды он зафиксировал, скорее даже не глазами, а мозговым подсознанием обворожительную геометрию женской телесности. Он, даже самому себе, боялся признаться, что был готов созерцать этот обнажённый призрак длительное время. У взбудораженного Иосифа появилось вдруг непреодолимое желание рвануть ручку двери на себя и уже никогда её не закрывать.

Даже в обыденной жизни иногда случается, что желаемое в одночасье превращается в действительное. Трудно сказать, что произошло для исполнения этого желаемого на небесах, но вдруг из душевой, как пробка от шампанского, с криком:

– Мамочка, родная, спасите, я, как в Антарктиде, сейчас замёрзну и умру от холода! – выскочила абсолютно нагая Эльвира и повисла на шее Иосифа.

Она упёрлась своими маленькими упругими, чуть заострёнными, грудями в вырез его рубашки и жалобно простонала:

– Что же ты стоишь, как чурбан необтёсанный, согрей девушку!

Оторопевший Иосиф что было сил прижал Эльвиру к себе, её груди от этого сплюснулись ещё сильнее, и она на мгновение перестала дрожать, беспрерывно втягивая его губы в свои. Задыхающийся от затянувшегося поцелуя, он на секунду отстранился от неё, чтобы снять с вешалки халат и накинуть на, снова начавшую вздрагивать от холода, девушку. Когда Иосиф снова повернулся к ней, она уже стояла спиной к нему, скрестив руки на трепещущемся оголённом бюсте, с которого стекали крупные струйки воды. Он увидел две женские лопатки, слегка прикрытые чёрными блестящими волосами, изящный остов нежной спинки, плавно переходящий в привлекательные ягодицы с тонкой, почти воздушной складкой между ними. Эта потрясающая женская попа с притягивающей впадинкой между её округлыми половинками безмерно поразила помутневшее воображение Иосифа. Увиденное ошарашило его настолько, что он забыл набросить на мёрзнувшую Эльвиру халат, вычеркнул из памяти все постулаты Эйнштейна и, закрыв глаза, погрузился в какую-то чудодейственную нирвану. Вывел его из небытия еле слышный голосок подруги, который жалобно проскулил:

– Ося, я понимаю, что я тебе нравлюсь такой больше, чем в своей коричневой шубке. Но именно она мне сейчас не помешает.

Услышав её голос, Иосиф вздрогнул и повернулся к ней. При этом, ему пришлось вздрогнуть ещё раз. Его взгляду снова представился, поражающий любой плод фантазии, полностью голый шарообразный зад Эльвиры. Но на этот раз место, откуда росли её стройные ноги, обернулось к нему другой стороной, и он увидел между ними две складки, обрамлённые тёмным пушком. Подсмотренное заставило душевные силы покинуть Иосифа. Зато возбудились силы физические. Впервые в жизни он почувствовал себя не отроком, а мужчиной. Забыв обо всех правилах приличия, он бросился на мокрый пол и стал целовать обнажённые, ещё не высохшие, ноги. Постепенно, совершенно обезумевший от страсти, Иосиф приподнимал свои поцелуи всё выше, пока они не достигли вожделенного лобка. В первый раз в жизни у него сработало мужское начало и сработало так, что он был готов идти до конца. Не трудно предположить, чем бы это могло обернуться, если бы кто-то не постучал в дверь и голосом Насти не спросил:

– Эльвира всё в порядке? Что-то ты застряла там.

Просто счастье, что она не открыла дверь. Да и вообще в тот день фортуна была на стороне пары, ещё не выбравшейся из душевой. Если бы комендантша или кто-нибудь другой из начальства засекли бы их вместе в столь колоритном обличье, оба, без суда и следствия, вылетели бы из интерната. Немного растерянная Эльвира и пылающий багровыми пятнами на лице Иосиф, как две птички, выпорхнули из душевой и разбежались по своим комнатам.

На следующий день в обеденный перерыв они встретились в столовой. Как всегда, Эльвира заняла место для Иосифа и поджидала его. Через несколько минут и он с подносом, на котором дымился горячий борщ и красовались «хлебные», как их называли учащиеся, котлеты, подошёл к столу. Не успел её кавалер и поднести ложку ко рту, как она тут же, без всяких предисловий и недомолвок, игриво спросила:

– Ну, как тебе Ося мой вчерашний стриптиз? Понравился?

Её визави, как и следовало ожидать, тут же подавился, пролив себе на брюки фиолетовый свекольник.

– Ой, Осенька, – кокетливо сверкнула она глазами, – извини, что испортила тебе аппетит.