Инга Лис - Истории дождя и камня

– Да просто потому, что д’Артаньяна он на дуэль не вызовет никогда, – фыркнул де Террид. – А если вдруг даже и решится вызвать, лейтенант никогда не примет вызова, вы же его знаете.

– Почему? – удивился Жак, невольно забывая как о начавшемся конфликте, так и о данном самому себе обещании не думать о дядином ученике. – Это… очень странно…

– Да он вообще странный, и странно, что вы до сих пор не заметили этого, – сказал де Террид. – Уж простите за каламбур.

– Мы встречались всего один раз, – пробормотал молодой человек. – И я совсем не знаю его. Но буду благодарен, если расскажете.

– А, ну да, он же знакомец вашего дяди, – кивнул кадет. – Де Бемо говорил…

– Да, мой дядя когда-то был учителем д’Артаньяна. Это постыдно, что я воспользовался их знакомством?

– Да нет, – де Террид пожал плечами. – Наоборот, вам повезло, что у вас оказался в знакомых, пусть и отдалённых, сам лейтенант королевских мушкетёров.

– Иначе в эту роту не попасть, – хмыкнул де Пави, а де Ранкунь, тот даже зубами скрипнул:

– Хотелось бы мне знать, кто, на самом деле, стоит за нашим лейтенантом. Вы же не будете утверждать, будто верите в сказку о том, что его поставили над нами только потому, что его отец когда-то там сто лет назад знавал де Тревиля?

– Почему нет? – де Мелен пожал плечами. – Многие из нас пришли в эту роту именно таким путём. А что до д’Артаньяна, то никто, по-моему, не сможет упрекнуть его в том, что он незаслуженно носит мушкетёрский плащ. А вы, де Ранкунь, просто предвзяты, что вовсе не украшает.

Беарнец насупился, однако ничего не ответил: Жак уже не раз замечал, что де Ранкунь предпочитает задирать других солдат, однако никогда не доводит дело до непосредственного выяснения отношений. То ли боится, то ли получает удовольствие уже от того, что просто портит людям настроение, чёрт его разберёт.

Вместе с тем обстановка как-то сразу разрядилась, и разговор потёк более спокойно.

– Вы, д’Эстурвиль, – говорил между тем Эшероль, – запомните одно: распоряжения нашего лейтенанта следует выполнять беспрекословно. Не пытайтесь спорить с ним или делиться какими-то своими соображениями: его это не интересует. Просто качественно выполняйте свои обязанности, и будет вам счастье.

– И не смотрите, что он выглядит, как подросток, – поддержал товарища де Террид. – Д’Артаньян может быть крайне жёстким и злопамятным. Вот, например, почему я до сих пор хожу в кадетах, как думаете? Да потому, что командир до сих пор не желает забыть некоторые мои… промашки в обращении с оружием… во время осады Ре.

– Но вы, я вижу, вовсе не в обиде? – Жак улыбнулся невольно, чувствуя, что земляк нравится ему всё больше.

– Нет, ничуть, – тот пожал плечами. – Я же сам виноват. А д’Артаньян… он, конечно, как я уже сказал, может быть жестоким… но несправедливым – никогда.

– И не вздумайте впутаться в какую-нибудь историю с дуэлью, – продолжил следом за лионцем де Мелен. – Уж не знаю, по какой такой причине, но д’Артаньян на дух не переносит дуэлянтов. Он безо всякого сожаления отдаст вас в руки правосудия. В лучшем случае, отделаетесь недельной гауптвахтой, а в худшем – вылетите из роты или вообще пойдёте под суд.

– Я не собираюсь без надлежащей причины обнажать шпагу, – пробормотал Жак. – Дуэль – это серьёзно.

– О, тогда вы найдёте с лейтенантом общий язык! – хмыкнул де Ранкунь. – Хотя, говорят, он не всегда был таким.

– Да, – поддержал его де Лон, – рассказывают, что, едва прибыв в Париж, д’Артаньян устроил дуэль не с кем-нибудь, а с Атосом, Портосом и Арамисом! Вы уже познакомились с этой знаменитой троицей?

– Ещё не пришлось, – ответил молодой человек. – Что, со всеми тремя одновременно?

– Ну да. И вышел победителем.

– Что за чепуху ты несёшь? – брызгая слюной, завопил де Ранкунь. – Это они вызвали мальчишку! Но до дуэли, к сожалению, не дошло, потому что вмешались господа гвардейцы!

– Правильно, а я о чём? – кивнул де Лон. – Он дрался с гвардейцами и смертельно ранил самого де Жюссака…

– Как, смертельно? – удивился д’Эстурвиль, уже имевший честь познакомиться с лейтенантом гвардейцев. – Меня же… на днях представляли ему! Он жив и здоров!

– Потому что наш де Лон – ещё то трепло! – ответил де Мелен, а остальные мушкетёры прямо зашлись от хохота. – Он так боится д’Артаньяна, что готов приписать ему бог весть какие ужасы!

– А я вообще слышал, что д’Артаньян не дерётся на дуэлях, потому что в своё время по случайности заколол в поединке брата своей возлюбленной, – сообщил де Террид. – Семья девушки была против их романа… брат красотки вызвал нашего лейтенанта на дуэль и погиб. Такого его пассия вынести не смогла, и они расстались. Поэтому д’Артаньян и поседел.

– Ага, и страдает до сих пор, – сказал де Пави, но при этом с какой-то гаденькой ухмылкой. – Видели кольцо у него на руке? Ну вот… А потом родня девицы упекла его за убийство в тюрьму, и там он подцепил не то чахотку, не то ещё какую заразу… Слышали, как он кашляет?

– Да, – пробормотал д’Эстурвиль.

Он хотел было возразить, что от чахотки д’Артаньян давно излечился… дядя однажды рассказывал, правда, в общих чертах, как в своё время они с пансионным лекарем боролись за жизнь любимого ученика… а постоянный кашель – это, видимо, уже остаточное явление, однако промолчал. Ему вдруг сделалось неприятно. Почему-то показалось, что, обсуждая за глаза лейтенанта, они занимаются чем-то постыдным.

А потому лионец решил сменить тему беседы.

– Спасибо за информацию, господа, – вновь наполнил бокалы. – Самое главное я себе уяснил. Чтобы заслужить плащ мушкетёра, мне следует хорошо выполнять свои обязанности и не пререкаться с начальством.

– И следить за состоянием оружия, а также лошади, это де Террид вам верно заметил, – добавил де Мелен. – Во всём, что касается экипировки, д’Артаньян ещё более требователен и придирчив. Погодите, вот он вернётся и погоняет вас, как следует. Невзирая на дядю и прочие знакомства.

– Я уже вернулся, – послышался откуда-то сбоку тяжёлый, неприятный голос, и лейтенант мушкетёров, стряхивая с плаща дождевые капли, подошёл к их столу. – Здравствуйте, господа. Я вижу, инструктаж новичка идёт полным ходом?

Жак с удивлением увидел, как мушкетёры, словно по команде, смешались и замолчали. Даже хам де Ранкунь избегал встречаться с д’Артаньяном глазами.

А потому, чтоб хоть как-то разрядить обстановку, он ответил за всех:

– Добрый вечер, г-н лейтенант. Присядете?

Д’Артаньян медленно повернулся к нему и некоторое время разглядывал в упор, словно какое-то диковинное животное.

По крайней мере, у молодого человека сложилось именно такое впечатление, и ему стало чертовски неуютно под холодным, немигающим взглядом чёрных глаз гасконца.