Инга Лис - Истории дождя и камня

Как ты мог…

Тем временем завтрак подошёл к концу. Первой залу оставила кормилица, унеся раскапризничавшегося Ангеррана, следом за ней поспешила Анна. Поль собрался в деревню, мадам Жанна ушла обсуждать с кухаркой детали предстоящего обеда.

Шарль и Пьер остались одни.

Д’Артаньян-старший, склонив голову, рассматривал младшего брата и кривился непонятно.

Лейтенант, которому уже не было нужды изображать хорошее настроение, со вздохом облегчения принялся тереть виски. После бессонной ночи голова болела немилосердно, а во рту прочно утвердилась резкая горечь, забить которую оказалось невозможно ни едой, ни вином.

– Так плохо? – спросил между тем Пьер, а Шарль поднялся:

– Идём, – сказал сухо. – Ты же хотел поговорить, верно?

– А, – сказал Пьер, – опять ругаться будем?

Юноша ничего не ответил, пошёл к лестнице, и старший брат был вынужден последовать за ним.

Однако Шарль повёл его не к себе в комнату, где после ночи с Катрин царил полнейший беспорядок, а в библиотеку.

Последний раз он был здесь, когда разговаривал с отцом и близнецами после дуэли. А теперь вот нет ни отца, ни Антуана… И Жака тоже нет, а он так и не увидел своего сына.

Должно быть, выражение лица всё-таки выдало его, потому что Пьер поспешно сказал:

– Я больше не хочу ссориться, слышишь?

– Ты знал? – спросил его тогда Шарль, а мужчина поначалу растерялся даже:

– О чём?

– Ты ни строчки не написал о том, что умерла Женни. Что больше нет отца Реми, – юноша говорил медленно, с трудом подбирая слова, потому что очень боялся сорваться. – О чём ещё ты умолчал?

– Ни о чём, – сказал Пьер, но уж слишком поспешно.

– Да неужели? – у Шарля от ярости даже губы побелели.

Д’Артаньян-старший не ответил. Он впервые видел брата в таком гневе. Конечно, они и раньше много спорили, ссорились не раз, но никогда ещё у него не было такого лица.

Почему-то подумал, что вот теперь отлично представляется, как мальчишка при своём невеликом росте и субтильном сложении может держать в подчинении роту из ста пятидесяти человек.

Однако помочь в данной ситуации эти размышления никак не могли, а потому Пьер постарался сосредоточиться. Тем более, разговор предстоял непростой, и мужчина ощутил, как в глубине души закипает глухое раздражение.

Вот ведь глупая баба, всё-таки разболтала…

Зачем? Что это уже изменит? И кому станет легче от подобного знания?

Быть может, одной Катрин, и то единственно в том случае, если кормилица решила отомстить своему бывшему кавалеру, что на неё абсолютно не похоже.

А он… он так хотел уберечь брата от этой новой боли, и всё зря. И дело даже не в том, что Шарль теперь злится на него, и, возможно, они уже никогда не будут по-настоящему друзьями, а в том, что Пьер, действуя из самых лучших побуждений, невольно усилил его страдания.

– А ты? – произнёс он вслух. – Ты о многом мне писал? Многим делился? Несколько лживых строчек о том, что у тебя всё в порядке! Нет, только не повторяй их вслух, потому что я, пожалуй, ещё начну сомневаться в твоих умственных способностях…

– Что? – в голосе лейтенанта послышалась открытая угроза. – Разве мы о письмах сейчас? Я спрашиваю… кто дал тебе право решать, о чём я должен знать, а о чём нет? И как ты посмел скрыть от меня, что у меня есть… что у меня был сын?

Никто, подумал Пьер; просто тебя пожалел, дурак ты этакий… но какой смысл объяснять, если мальчишка изначально не хочет слышать никаких объяснений?

Он снова подумал о том, что, возможно, никогда и не знал по-настоящему своего младшего брата. По крайней мере, тот ухитрялся каждый раз в корне ломать уже устоявшееся мнение о себе.

Так было в истории с Жаком, так было теперь.

Конечно, д’Артаньян-старший был уверен, что брат никогда не стал бы уклоняться от заботы о ребёнке, пусть даже совершенно незапланированном, но что он так обрадуется ему и, тем более, настолько болезненно воспримет известие о его смерти, даже предположить не мог.

– Лучше не молчи, – сказал между тем Шарль. – Для твоего же блага… лучше не молчи!

– А то что? – не выдержав, взорвался Пьер. – Что ты сделаешь? Пошлёшь меня ко всем чертям? Так мы с тобой и так… Сколько дней ты уже тут? Четыре? Пять? А ты хоть раз захотел нормально поговорить? Ты даже зануде Бернару уделил целый день, а меня кормишь сказками, будто у тебя всё хорошо! А ты хоть раз спросил… каково мне было… этих четыре года… без тебя?

– Я спросил, – ярость в глазах юноши мгновенно потухла. – Как только мы встретились…

Он замолчал, прикусив по привычке губу, и тут же чертыхнулся тихонько от боли. Походил по комнате, провёл пальцем по корешкам книг. Ещё раз представил себя с братом со стороны: что же он делает? Разве он забыл, как говорил когда-то, что после истории с Жаком простит ему всё? Он стольким обязан Пьеру, а вместо этого…

А когда Шарль обернулся, его лицо больше не было ни удивлённым, ни злым.

– Так, – сказал и улыбнулся вдруг, – давай-ка всё сначала.

С минуту Пьер молчал, разглядывая его, а потом наклонил голову в знак согласия:

– Ну давай. Кто первый?

– Я, наверное, – лейтенант присел на краешек стола, снова принялся тереть переносицу и виски. – Я… очень ждал этой поездки, дружище. Просто не сумел… перестроиться, что ли? Знаешь, поначалу… когда я только приехал в Париж, мне очень не хватало тебя. Мне было так плохо… что Жак умер, а тебя рядом нет, но потом я привык… потому что служба и мои душевные метания – вещи абсолютно несовместимые.

– Почему ты не писал об этом? Ни строчки?

– По той же причине, что и ты.

– Не держи на меня зла, слышишь? – Пьер вздохнул. – Просто… я не знал, как написать… о таком. Да и к тому же… я сам узнал о мальчике только за день до его смерти.

– То есть? – вот теперь Шарль растерялся по-настоящему. – Я думал, ты знал, что у меня родился сын.

– Нет, – его брат покачал головой. – Естественно, я знал, что у Катрин есть ещё один ребёнок, потому что не раз заходил к ним… то есть к Мишелю… в связи с работой в кузне. И я видел мальчишку, но что он – твой сын, узнал уже после… всего. Видимо, Катрин было слишком тяжело, ей нужно было хоть с кем-то поделиться своим горем. Вот она и прибежала ко мне.

– Я думал, ты знал. Поэтому и разозлился так. Ведь у меня целый год был сын, а я даже не подозревал об этом.

– Нет. Катрин пришла сюда, когда он заболел. На неё было невозможно смотреть. Она рассказала, что это… твой сын и просила помочь разыскать старшего Роже, потому что Жан никак не мог сбить малышу жар. А Никола, как на грех, уехал в Люпиак и когда вернулся, было уже поздно. Поэтому, как только представился случай, я забрал её сюда. Чтобы хоть как-то вернуть долг, понимаешь? А вовсе не для того, чтобы полюбоваться твоей растерянной физиономией, как ты решил.