Евгений Стаховский - Бог почти есть

Айк снова погружается в раздумья.

– Ну правильно, – говорит он, – то есть если сейчас у нас с ним всё случилось, это значит что я не влюблён, и всё под контролем.

– Или ты взрослеешь и боишься что начнёшь сожалеть об упущенных возможностях. – Макс снова появляется в комнате. – Долго я буду ходить туда-сюда? Но беспокоиться не о чем. Эту возможность ты уже отработал – по минимуму. Остаётся ждать исполнения пророчества.

– Какого пророчества?

– Ты слишком хорошо думаешь о моей памяти…

Макс подходит к полке с книгами, достаёт одну, раскрывает, ищет нужную страницу – в этот момент раздаётся звонок в дверь. Макс упирается пальцем в строку.

– Вот, слушай, это уже текст: «Я пошлю вам Илию пророка перед наступлением дня Господня, великого и страшного».

Он выразительно смотрит на Айка. На театре тут бы всё потемнело.

– Ты единственный человек на грешной земле кто способен в два счёта довести меня до абсолютно любого, угодного тебе, состояния, – говорит Айк, поднимаясь с кресла.

– Давно пора прекратить утруждать себя сравнениями… куда ты?..

– Открою.

Снова раздаётся звонок. Макс ставит книгу на место и направляется к двери, по пути подталкивая Айка обратно в кресло:

– Нет уж! Не лишай меня удовольствия доставить удовольствие нашему новому Гефестиону, тем более что иные удовольствия… – он открывает дверь – …ой боооже ж…

За дверью стоит молодой парень с короткой стрижкой и маленьким бриллиантовым гвоздиком в левом ухе. Он улыбается и произносит:

– Пока ещё нет, но я буду стараться.

Макс жестом приглашает Илию в дом.

– Тут, оказывается, не в пантеоне прибыло, тут в пору новой секте нарисоваться! И не утруждай себя представлениями.

Он закрывает дверь и чуть кланяется в сторону Илии, словно японец или верный дворецкий.

– Добро пожаловать в место закладки нового Вавилона. Или может быть – Кадингирры??

Илия чуть медлит, делает такое выражение лица, будто пытается что-то припомнить, но его выражение намеренно-фальшиво – понятно, что он включился в игру.

– Это сорт вина? – спрашивает он.

– Да. – Отвечает Макс. – Церковного.

Макс чуть подталкивает Илию в сторону комнаты, но не столько чтоб указать направление, сколько чтобы прикоснуться, будто невзначай. Рукой он машет в сторону Айка, давно занявшего своё прежнее место.

– А вот и блудница вавилонская, сидящая на звере багряном… впрочем, это слишком явная метафора…

– Макс, ну угомонись, – улыбается Айк, – белое тебе к лицу, но надо знать меру.

– Ну дай же мне примерить хотя бы один из смертных грехов! – возмущается Макс. – Тем более в таком невинном, неразукрашенном, почти больничном виде!

Пока Макс это говорит, Айк встаёт с кресла и целует Илию – в краешек губ. Это с одной стороны поцелуй приветствия, с другой – некая смесь особого отношения со стремлением показать кто единственный обладатель пещерных сокровищ. Именно поэтому поцелуй не вскользь, как обычно бывает при приветственном поцелуе в щёку, что чуть раньше достался ему от Макса. Он длится чуть дольше, но в то же время его нельзя затягивать, чтобы он не перерос в поцелуй явный, страстный, выходящий за пределы приветственного.

После этого Айк снова уваливается в кресло, тянет Илию за собой, и тот в итоге оказывается сидящим у Айка на бедре.

– Хочешь чаю или кофе или какао или там… – спрашивает Макс, обращаясь к Илие.

– А есть молоко? – отвечает тот, чуть не перебивая.

Макс немного изумляется, но тут же приходит в себя.

– Да, видишь, ещё на губах не обсохло – не хочешь слизать?

И, не дожидаясь ответа, уходит на кухню.

Илия смотрит на Айка – тот слегка приобнимает мальчика.

– Всё хорошо? – интересуется Айк. – Ты всё нашёл? И так быстро собрался.

– Я не хотел привыкнуть, что я без тебя, снова. И молока у тебя нет.

– Ну кто же знал что ты, как Макс, любитель молочных рек.

– И кисельных берегов тоже. – Илия переходит на полушёпот. – А он красивый.

– Да. Очень.

– А почему вы не вместе?

– Мы вместе.

Илия недоумевает.

– Разве вы пара?

Айк чуть повышает голос.

– Ещё бы!!!!

С кухни раздаётся голос Макса.

– Айк, ты всё ещё хочешь чаю? Тут этот что я заварил, кажется, подостыл местами…

– А если сделать его со льдом? – предлагает Айк.

– Не знаю, но не будет ли это кощунственно по отношению к леди? Васильки ж, всё такое…

– Вино из одуванчиков тоже, небось, не кипячёным пили!

Макс входит в комнату со стаканом молока.

– И допились! – Протягивает стакан Илие. – Светел месяц, ясны звезды, дайте рабу божьему просветление и отрезвление.

Он оборачивается к Айку.

– Ты же помнишь о чём книга?

– Дети, сказки, зелье – всё как мы любим!

Макс внезапно грустнеет и смотрит в окно

– А некоторые полагают, что так умирала Америка… Ну, попробуем тебя воскресить, – говорит он обращаясь к Айку. – Хоть и не по графику идём

Он снова уходит на кухню. Илия отпивает молока.

– По какому графику?

– Cегодня суббота, – констатирует Айк.

– Иии??

– Воскресенье – завтра. Если по графику.

– Ммм… а вчера значит тебя распяли?

– Ты выбрал хорошее время, чтоб проткнуть меня копьём.

– Неужели я так тебя утомил, что надо воскрешать, да ещё раньше положенного? Может я как раз сильно старался, чтобы сегодня надругаться над мёртвым телом!

– Ого! – зрачки Айка расширяются. – Да ты хищник!

Илия рассматривает молоко в стакане и, вдруг, будто вспоминая о чём-то, и перестав заигрывать, произносит:

– Да, я хищный. – Его настроение снова меняется. – Но ты не бойся, ты зверюга сильный, сам кого хочешь завалишь!

– Спасибо, но я всё же предпочитаю живые тела! Я вообще люблю всё исключительно живое: зверюшек, цветочки, людей… и верю что никогда не умру. И ты никогда не умрёшь.

– Вот ты так говоришь, а вдруг мы правда никогда не умрём?..

Макс, по-старинке появляется в комнате.

– Ну во-первых, – говорит он, – это было бы чудовищно несправедливо по отношению ко всем остальным людям. Держи! – Он протягивает Айку стакан. Второй остаётся у него в руке. Затем направляется к своему креслу и садится. – Во-вторых же – everybody comes to hollywood. Опять же, что значит: никогда!? Человек существует только во времени, а никогда – находится вне времени, потому что в нём ничего не происходит. Следовательно: никогда – не существует. – Он отпивает из стакана. – Гадость редкостная. А как могут соприкасаться существующее и не-существующее?

– Ну разве момент смерти это как раз не соприкосновение существующего с не-существующим? – вставляет Айк.

– Возможно, – кивает Макс. – Но согласись что фраза «никогда не умру» абсурдна по своей сути.

– Почему? Ну то есть кроме того что она по определению не верна…