Евгений Стаховский - Бог почти есть

– Ой, вот наверное проснулся.

– Ты что, его оставил дома там одного?? – изумляется Макс.

– Ну а что… ты же знаешь как они спят – не добудишься, а тут ты, ну я и пошёл, алё…

Макс встаёт и опять направляется на кухню.

– Уж пора начинать на пластику копить…

Из комнаты доносится голос Айка:

– Ну я понял, я тут у соседа… у друга… найди там что-нибудь в холодильнике… а чего ты хочешь?… в ванной есть зубные щётки запасные, новые, гостевые, и полотенце я тебе оставил… тоже там… белое… погоди… Макс!

– Что?

– А можно он сюда придёт??

Макс выглядывает из кухни.

– Ты в своём уме?? Давай ещё начнём таскать кого ни попадя в мою тихую скромную обитель, не обезображенную чужой негативной энергией. Мой дом, который я стремлюсь сохранить девственным и защитить от покусительств варваров и несторианцев. Но пусть приходит. И ты же знаешь что…

– Нет, да, конечно, я со всем разберусь, всё будет хорошо. Алё, да, а приходи лучше ты сюда, как выйдешь из дома, направо рядом дом такой красный…

Макс внезапно спохватывается:

– Ой, надо ж хоть одеться, а то неизвестно как дети реагируют на фиолетовое.

Он подходит к комоду, открывает один из ящиков и начинает вытаскивать оттуда майки, одну за другой, пока наконец не находит старую белую длинную узкую майку с красным крестом на груди. Он надевает её, закрывает комод и поворачивается к Айку уже закончившему разговор.

– Скажи-ка мне, такой вид не заставит твоего Оливера просить у меня политического убежища или мне натянуть какие-нибудь штанишки??

– Почему Оливера… – не понимает Айк, – его зовут Илия.

– Божежтымой!! Ещё один святой в нашем пантеоне!! Смотри как бы он тебя голодом не уморил от любви великой. – Он на секунду задумывается, рассматривает майку со всех сторон и, повышая голос, произносит: – А может это знамение?? Может пора начать готовиться к Страшному суду?? Ты входишь хоть в одно колено Израилево??

– Ой, лучше уж про несторианцев, там хоть не так запутано.

– Понимаю. Если и признавать себя еретиком, то во всяком случае – разумным. Такой эретикус сапиенс.

– Спасибо что не эротикус.

– Эротикус, друг мой, – говорит Макс, натягивая Майку, – отрицает сапиенс. Как сапиенс в своё время победил эректуса. Вообще, в этом есть что-то подозрительное – разве сапиенс волен над эректусом?? Мне всегда казалось, что как раз наоборот. Когда возникает эректус – уж никакой сапиенс не спасёт. Ну что со штанишками? А то чую сейчас договоримся до грехопадения…

– Надень что-нибудь. – Говорит Айк, поигрывая пустым бокалом, где ещё болтаются кубики льда. – Твой красный крест слишком предполагает милосердие.

– В смысле – подаю?? – спрашивает Макс, продолжив рыться в комоде.

– В смысле – просто даёшь, всем страждущим.

– А твой пророк разве страждущий?? Мне казалось, ты оказал ему гуманитарную помощь по всем направлениям.

– В этом возрасте они страждущие безостановочно. По всем направлениям.

– Да, пожалуй. Хорошо, не будем заставлять молодёжь лишний раз нервничать. Но крест я оставлю – уж больно символично всё получается. Прям Маятник Фуко какой-то.

Перерыв кучу вещей Макс выуживает из ящика чёрные шорты.

– Вот пойдёт наверное. Добавим драматизма в этот этюд.

– Тебе лишь бы драматизма. Не можешь просто так, чтоб без… как это называется… придуманности… есть такое слово?.. продуманности, надуманности, туманности, чего там ещё…

– Почему не могу – могу. Но скучно. Опять же – первая встреча, а я не в образе. Тут бы ещё в пору образов понавешать для острастки момента, да побережём келью. Я, конечно, звезда китча, но не хотелось бы распугать паству.

Он надевает шорты, которые заканчиваются где-то в районе колена. Это не слишком ему помогает, майка такой длины, что от шорт видно лишь несколько сантиметров.

– Ну вот, вполне домашний мальчик, – произносит Макс, рассматривая себя в зеркало. – Без претензий и в то же время – без предрассудков. Я там собирался чаю заварить, какой вы предпочитаете в это время года??

– Ой, я пока никакой не предпочитаю, кроме воды, а Илие вообще предпочитать что-либо по рангу не положено… Хотя может и выпить уже чаю… что-нибудь ненавязчивое типа Lady Grey.

– Решено.

Макс отправляется на кухню заваривать чай.

– Такое какое-то состояние, – продолжает Айк, – вот не пил же вроде вчера, и поспать успел по-человечьи, а какой-то ломотаз присутствует.

– Может ты влюбился? – кричит Макс с кухни, заглушая звук собирающейся закипеть воды.

– С ума?? – так же громко отвечает Айк.

– Ну а что… ну вот случилось затмение такое что сам пока не распознал. Ты ещё и глаза толком не раскрыл, а колесница небесная уж прогрохотала. И озарила и осенила и обдала.

Слышно как Айк в комнате вздохнул. Не нужно было и смотреть на него чтобы понять, как он стал очень задумчив.

– Ты знаешь, – говорит он, – я бы может и влюбился, но зачем же тогда секс в первую ночь.

– Кто в первую ночь?? – кричит Макс.

– Секс. – Не повышая голоса повторяет Айк.

Макс возвращается в комнату и упирает взгляд в Айка.

– Ну как зачем – взрослеешь.

Айк пристально разглядывает Макса, пытаясь понять серьёзно он говорит или даже не собирается выходить из своего почти постоянно игривого настроения.

– Ты отлично знаешь, что я готов стать твоим ртом, чтобы произносить то, что ты произносишь, но сейчас убей меня я не понимаю что ты хочешь сказать.

– Я ничего не хочу сказать, я говорю. Блять, терпеть не могу эти иллокутивные акты, но как от них избавиться. Ну, положим. Я говорю о том, что твоя реакция показывает что для тебя это действительно важно. Ты помнишь что ты сказал мне в первую ночь – тогда, сколько это…

– Пять…

– Пять лет назад, когда мы только познакомились и первые две недели ходили, искоса поглядывая друг на друга, ещё не обладая той степенью наглости и открытости, которая позволяла бы просто подойти и сказать – поехали. Когда ещё не выучили систему знаков, безошибочно выделяющих и дающих возможность объяснить всё не то что к словам, к жестам не прибегая. Когда уже всё свербело во всех местах и нутро разрывалось от желания, но мы не могли позволить себе кричать о нём, потому что нам казалось, что нас должны хотеть и нас должны добиваться – ведь это привилегия молодости?? И когда, наконец, мы оказались в одной постели, не старший и младший, не учитель и ученик, не клиент и проститутка, а просто два парня, которые решили что могут себе позволить как минимум ненавязчивый перепих, ты сказал мне то, что – я не знаю – говоришь всегда, когда чувствуешь некую неправильность и неподконтрольность происходящего…

– Да. Я сказал: я тебя так люблю, что даже спать с тобой не хочу.

– Bingo! – выпалив это слово Макс хлопает в ладоши и уходит на кухню.