Серик Асылбекулы - На чужом пиру

Айдарбай был на седьмом небе от счатья, но виду не подал, словно не придавая этому особого значения, сказал: «Ну и хорошо. Для себя же работает, да и что еще делать молодому человеку».

Теперь старик решил приготовить своему негоднику крепкие путы. И сразу же приступил к разведке: заходил в каждый дом, якобы по делам, и тайно выведывал, есть ли там девушка, которая бы осчастливила их дом. А вечером, за чаем, он намеками, оброненными как бы невзначай, обрабатывал своего сына, если сумел приметить такую, которая была ему по душе. Да и то не напрямик, а будто рассказывая старухе:

– Доч такого-то до того уважительная, скромная, не то что другие, да и платье на ней длинное.

Однако сын его негодный, то ли сразу почуяв, к чему клонит старик, прикидывался дурачком, то ли дейстивительно ничего такого и близко у него в мыслях не было, в общем, не проявлял к этим разговорам особого интереса, смотрел свой телевизор или же шуршал газетой. Да как назло и болтливая старуха, обычно не дающая и рта раскрыть, в такие подходящие моменты словно дара речи лишилась. Вот и приходится Айдарбаю откладывать в душе на лучшие времена свою сокровенную мечту: «А пропади оно пропадом, жив-здоров был бы мальчик, а это успеется еще». И седлал в грезах голубого коня своей надежды в счет будущих дней.

К старости человек оглядывается назад оттого, что радости прошедших дней близки его сердцу, и несмело всматривается вперед потому, что пока бьет в человеке неутомимая жажда жизни, он не теряет надежды на будущее. Айдарбай в этом уже убедился. Хоть и казалось вначале, что обида на старшего сына не забудется, но столо ему вспомнить о старости, горизонт которой становился ближе и ближе, как затянувшаяся болячка старой размолвки начинала ныть и часто беспокоить его. Временами он сам того не замечая оказывался в плену невеселых чувств. В последнее время старший стал чаще сниться ему. Что ни говори, жить в размолвке с собственным чадом старому человеку отказывается нелегко.

«Повадки коня известны хозяину». Так и Айдарбаю характер сына знаком. Еще совсем крошкой негодник был страшно упрямым. Отец частенько беззлобно отшлепывал его как следует.

Как-то даже покойный Молыбай, увидев дерзкого шалуна, был весьма удивлен. Тогда он, Айдарбай, стеганул по заднице Корганбека восьмиплетной камчой, да так сильно, что мальчишка упал на землю, но даже не пикнул. Нет, чтобы как-то разжалобить родителя, так он, обиженный и злой, взял увесистый камень и что есть силы пульнул в отца. К счастью, только сшиб с головы борик. Случайно оказавшийся невольным свидетелем этой сцены растерянный старичок, сам не ведая того, схватился за ворот:

– Айдарбай-ай! Брось-ка ты камчу! Вот неверный, смотри-ка, сам с кулачок, а ишь какой отчаянный. Боюсь я: или он батыром храбрым станет, или же кровопийцей-разбойником – одно из двух. Тьфа-тьфа!.. – так и не слезая с коня, поспешил удалиться.

Сейчас, когда он вспоминает это, ему кажется, что слова рассеянного и неприметного, но уважаемого старика, похоже, сбываются. Хотя иногда милые капризы, которые вытворял его сын еще крохой, умиляли его, задевая трогательной теплотой отцовские чувства. Но то, что он исчез с глаз долой и ни разу не вспомнил о родителе, больно вынести. «Интересно, может, думает, что этим скосит меня. Так уж и даст будто себя повалить старик. Да я как старый дуб встану перед табой, гниль трухлявая, – говорил он себе наедине, крепясь. – И с чего это он так, а?!…».

Взять к примеру точило – уж на что прочная штука и то стирается, крошится. Но это ведь камень, не человек…

Айдарбай в последнее время стал все сильнее ощущать, что начинает терять всякое терпение. Наверное, все же придется смириться. Сын молод, полон сил, а ему уже пора подумывать о смерти. Да еще и эта старуха ревет да ревет, как недоенная верблюдица. Прямо заела, в ушах шумит.

А тем временем от невестки пришла телеграмма: «Получили квартиру, собираемся отпраздновать новоселье». И тут искавшие малейшего повода для поездки к сыну мать м младшой засуетились, заторопились. Шут с ней со старухой, а этому чего? Прямо заладил и не отстает:

– Коке, а что, если и я поеду с мамой? Интересно же, столица все-таки. Почему бы и нам по случаю не прогуляться…

Ну и пришлось волей-неволей дать согласие.

Но старуха не угомонлась и на этом: «Наверняка и там братья-родичи отыщутся, станут присматриваться да приглядываться, а мы с пустыми руками, как темные какие-то…» – и прихватила с собой мяса забитой на зиму кобылы, сливочного масла, взбитого из молока буренки; курта и иримшика, которые все лето варила-сушила, одним словом, собрали все имевшиеся в доме яства. Так эти важные особы, вместо того, чтобы вернуться, как обещали, через пять-шесть дней, соизволили еле-еле притащиться через две недели. Явились как ни в чем не бывало, похоже, что им и вовсе нет дела до бедного старика, что остался в ауле дом сторожить. Оба так и светятся от удовольствия. На старухе новенькое и иголочки шерстяное пальто, на голове красуется белая шаль. На сыне костюм с модным воротником и широкие брюки, да к тому же длиннющие – впору пыль дорожную подметать. Точь-в точь, как две капли воды, смахивают на исподние штаны из пестрого сатина, которые покойный Молдабай любил надевать летом. «Ладно, уж Бог с ним с пацаном-то, ветроген еще, падок до всякой чепухи. А вот что этой выжившей из ума на старости лет приспичило? Чего же она красоваться, словно девушка, вздумала?». Айдарбай взглянул на нее косо, но промолчал, однако старуха и внимания на это не обратила. Он и опомниться не успел, как она прямо с порога и застрочила-замолотила языком, рта раскрыть не дала:

– Ойбай, а какую квартиру Корганбекжан получил. Все что пожелаешь: хочешь – холодная, хочешь – горячая вода течет. Невестка и руки свои в саже не пачкает, чтобы печь разжечь. Включит газ – и еда готова. Прямо под домом – магазин. Бери чего хочешь! Даже тесто готовое продают. Старый, а старый, оказывается, ничего-то мы с тобой и не знаем, никуда не выезжали. Если есть деньги, то самое диво это Алма-Ата.

Сама аж помолодела-похорошела, так и захлебывается от удовольствия.

Айдарбай не стал перебивать ее. Выслушал до конца старуху и сказал с обидой и упреком:

– Ну, добились своего. Нравится – так езжай в свой рай. Мне и здесь хорошо.

Старуха искренне удивилась:

– Да что мы тебе плохого сделали, старый? Скоро и рта раскрыть не дашь, наверно.

В это время вмешался и младшой:

– Коке, недавно в издательстве книгу его выпустили. Мне дал одну почитать – интересная.

На слова «книгу выпустил» старик недоверчиво покосился:

– Ну и что он там пишет? Что это за книга?

– «Люди нашего аула»… Так и называется.

– Хмм. «Люди нашего аула»… – недовольно поморшился Айдарбай.