Таня Сербиянова - Кадеточка. Повесть

Да? Так, да, или нет?

Вспомнила еще, как он меня разглядывал в моем одеянии экстравагантном. А я, ведь тоже дура! Взяла и вырядилась! Значит, я тоже виновата? Я что? Я его провоцировала, получается. Так, что ли?

– Знаешь, сестричка. – Это она мне. – Ведь ты же всего не знаешь о нас и наших с Володей отношениях.

– Подожди, подожди! Что-то не так! Это что же, чего я не знаю?

– Да, того, что мне Володька рассказал о вас с ним, когда я звонила. Сказал, что ты ему очень понравилась, что он в тебя просто влюбился! Вот что!

– Да глупости все это! Это он так, чтобы тебя подколоть и чтобы ты к нему…

– Нет! Я бы почувствовала. Я бы поняла! Что я не отличу, когда так, а когда по – серьезному?

Я пробую возразить, но она мне не дает возможность говорить.

– Я же вижу, что тебе с ним было хорошо. Что вы очень хорошо поладили или хоть ты мне и сказала, что с ним больше не ходила потом никуда, но, сначала-то? Ты же с ним, с ним везде и всегда! Мне же все о тебе и о нем уши прожужжали. Я же не придумала это, это люди сказали!

– Какие такие люди? Бабы, что ли?

– А что? Бабы, как ты говоришь о девочках, по-твоему они что, не люди?

– Ну, знаешь! Эти твои, как ты говоришь, люди, такое наговорят, ты их только послушай. И как это они тебе не сказали, что я с Володькой твоим чуть ли не сплю?

– Вот, вот! Это именно они мне и сказали! Что? Неправда? Что ты замолчала?

– Я думаю, как тебе так ответить, чтобы ты наконец-то поняла! Поняла, что твой Володька мне до одного места! Поняла! Я, вообще, решила больше ни с кем из курсантов, больше никаких кадеточек. Все! Погуляла и страшно разочаровалась я в них. Думала, что они соколы, орлы, а они просто павлины, пугала огородные и еще не мужики они. Поняла!

Вскинула взгляд на Ингу и вижу, что она смотрит на меня в недоумении и не может ничего понять. Соображает. Ну, я подожду, подожду… У нас ведь еще ночь впереди, может, и дойдет до нее со временем.

– Так! – тянет она значительно. – Это почему же они и не мужики? Что, ты же уже пробовала? С Вовкой?

– Что ты заладила? С Вовкой, с Вовкой! С морковкой, вот с кем! Я скорее с ней буду, чем с ними, с твоими Вовками да кадетами вообще. Ты что? Не слышишь, что я тебе говорю? Я с кадетами ни до, ни после и впредь не буду и не желаю! Что тут непонятного? Я их просто презираю! Я около них даже находиться рядом не хочу. Они для меня вроде бы, как не настоящие вроде как солдатики оловянные. Куда им сказали и куда послали, туда они и пойдут! И потом. Они все безропотно, все унижения и все оскорбления, все терпят. И за меня не заступились! Поняла? Их унижают, оскорбляют, а они тупо молчат, как бараны! А если я рядом, то и меня унизят вместе с ними.

А я не желаю, я не хочу так, не позволю! Это тебе, понятно!

– Ничего не понятно. Что-то произошло? Что-то, чего я не знаю. А ну, рассказывай. По порядку и сначала.

Но сначала я попросила ее, чтобы мы с ней легли, как это было у нас раньше. И договорились, что уляжемся и будем потихонечку говорить, потому как мама все может услышать. А я маме ничего о том, что со мной приключилось, не рассказывала. Не надо ее волновать лишний раз, и пусть она всего не знает.

Я Инге все о том, что со мной и с Володькой произошло в ДОФ, рассказала. Мы с ней еще посмеялись над этой притчей о бирке. После того у нас с ней в отношениях потеплело…

Ну а сейчас я лежала и продолжала болтать с Ингой.

Я ее обняла и нежно, как в нашем далеком детстве, глажу ей волосики, плечики. Все так, как делал нам папа, а затем пыталась делать мама.

– Ты знаешь? – неожиданно начинает она. – Я ведь сразу в него влюбилась, – начинает мне рассказывать Инга о своем любовнике. – Я никогда еще не встречала в своей жизни такого мужчину. А голос его, а глаза? А умница какой? Что там говорить! Все, как напрямую от Бога.

Я же перешла и училась на операционную сестру. Сдала экзамены и стажировалась. Я впервые его как увидела, так у меня речь и все движения словно затормозились.

Мне надо работать, а я стою и его голосом наслаждаюсь, глаза его ловлю и улыбаюсь.

Меня вытолкали вон из операционной, а я, как дура сижу и радуюсь, мне смешно. Прямо как помешалась! Села и улыбаюсь. А вокруг меня. Что? Что с тобой? Суют нашатырь, даже вкололи что-то. И я поплыла себе. Лежу вроде бы как сплю.

А тут надо мной его лицо и голос его. Он спрашивает, а я ничего не понимаю. Смотрю ему в глаза и только улыбаюсь! И он надо мной наклонился, взял мою руку, в глаза, как глянул. Я все! Улетаю и все куда-то. И шепчу ему. А он ко мне нагнулся, пахнет от него так остро медицинскими препаратами, но все равно я его запах различаю. Шепчу ему.

– Я люблю вас. Не уходите…

Она замолкает. От волнения я чувствую, как плечи ее тихонечко вздрагивают. Плачет тихо. А потом замолкает надолго. Мы лежим, я ее глажу, глажу. За окном уже глубокая ночь. Тишина кругом. Но мы с ней не спим, или мне это только так, кажется.

Потом неожиданно, отчего я даже вздрагиваю.

– Он начальник отделения полевой хирургии, подполковник, жена, взрослая дочь. Он любил меня так, что я словно птица взлетела и парила над всем миром.

Первый раз раздел меня, я легла, а он целовал и целовал. Да так! И везде, и там! А мне совсем было не стыдно, совсем, совсем. Как будто это – не мужчина со мной, а ангел какой-то. Поцелуи такие легкие, нежные, словно ножки легкой птички касались. Топ, топ, топ, топ. Он меня так любил, а я к нему даже не прикасалась. А потом он вышел. Я его ждала. Лежала и ждала, а он все не шел. Потом поняла я, что все, он ушел от меня. А почему, отчего? А как же я, он, мы? Что же дальше у нас? Как я буду с ним?

На второй день все повторилось точь-в-точь. Только когда он уже повернулся уйти, я его за руку удержала. Прижалась к нему, голая вся, горю, голова кругом. Сама не понимаю, как мне любить его. Он же ведь одет и в форме с головы до ног.

Потом я поняла, что мне следует делать, я подумала, что он так хотел. Я его не спрашивала, а я сама. Присела перед ним и стала раздевать, обнажать, ласкать, а потом уже чувствую, что мне нужен его сок, и я так с ним, пока он из него не истек. Я его всего в себя, до самой последней капельки…

А потом, на следующий день, я уже сама, как только он пришел. И опять все сама и потом опять и опять. И каждый раз, я так хотела того, чтобы он возбуждался от меня, и ему от моих ласк было так приятно, чтобы он мог почувствовать, что может для него любимая женщина.

Я так завелась от всего, у меня даже в голове словно поплыло. Я легла и ему говорю. Бери меня. Как хочешь, бери. В первый раз я прошу мужчину, чтобы он в меня вошел и любил меня, как свою женщину…

Потом она опять замолкает надолго. Я лежу потрясенная почти не дышу. Наконец, я не выдерживаю и срывающимся от волнения, шепотом, спрашиваю.