Таня Сербиянова - Кадеточка. Повесть

– Жора! Жорочка! Как хорошо! Боже, а звезд сколько!

Небо усыпано тысячами звезд, и я замираю, мне кажется, что от этого звездного света все, как будто словно днем озаряется ими в причудливом свете. Рядом в темноте, за темным обводом палатки тихонечко журчит ручей, а еще ближе родное и такое любимое плечо Жорки. От него чуть пахнет дымком костра и тем необъяснимым и волнительным, но его запахом, от которого у меня замирает сердце, когда я его вдыхаю, уткнувшись в его грудь.

Мне на душе так хорошо, что хочется прыгать, скакать, орать во все горло. Но все наши ребята уже утихомирились и спят, или делают вид, что спят. Хотя, спят, наверное, уже так, как натопались с рюкзаками за спинами. Я тоже страшенно устала, но меня охватило такое состояние, словно я в полудреме какой-то, словно во сне, но это, с одной стороны, а с другой, я все жду и жду чего-то от наших поцелуев и все никак не могу остановиться.

Кто бы подумал, что я, такая правильная и строгая во всем, что касалось всегда отношений с мальчиками, так сама буду во всем нарушать свои же принципы. А еще, я совсем не раскаиваюсь в том, что делаю сейчас с ним, наоборот, мне все время хочется этого с ним и я как дурнушка, лезу, и лезу к нему с поцелуями, со своими распухшими и покусанными губами. Каждый раз, когда я касаюсь его губ, во мне что-то звериное шевелится и просыпается, словно я тигрица какая-то. И пока я прижимаюсь к его горячим, и плотным губам, у меня внутри что-то, волнующее, поднимается, обдавая тело тревожной и теплой волной, увлекая сознание куда-то вглубь во тьму – тьмущую ощущений неожиданных и тянущих за самое живое, что есть во мне от женщины. Я и пугаюсь этого и хочу опять ощущать все, а сознание-то подключается и пробует донести до меня, чтобы я не увлекалась, остерегалась чего-то, и как только я с тем соглашаюсь, новая волна от поцелуя сметает, отбрасывает все сомнения, и опять я жду, хочу начать все сначала. Эти желания как наркотики, правда, которых я никогда не употребляла, но так их действие представляла и сравнивала себя. Я становлюсь наркоманкой поцелуев, ощущений его рук, крепкого и сильного тела. Я становлюсь кошкой, которая ждет угощений его губ, изгибаясь, растворяясь в его объятиях, ощущениях его прикосновений.

– Идем! Идем дальше. Ребята услышат. – И мы, взявшись за руки, осторожно идем вдоль горной реки, по еле различимой тропе, спотыкаясь о корни и камни. Но в ушах только шум воды на перекатах.

Мое сердце колотится, и я жду от него чего-то такого необычного, что так непонятно, и так волнует, я чувствую, и голос мой выдает меня.

– Жора! Жорочка! – обнимаю его…

Руки и ноги трясутся. Тянусь к его лицу и обжигаюсь его дыханием. Поцелуй. Еще и еще, до нервной дрожи.

Его рука скользит, на секунду замирает и, вот я уже ощущаю ее прохладную, крепкую под своим толстым, и колючим свитером. Его ладонь мягко и медленно поднимается, рука следом задирает край свитера. Я жду. Напряглась так, что слышу, как звенит тишина. Потом прикосновение к груди. Легкое, но сразу же кружится голова, и я хочу еще, но ноги не держат. Сажусь, ускользая из-под руки, он садится рядом. Обнимает, ищет губы, целует. Что-то шепчет, чего я не слышу, так как жду, жду его рук, прикосновений, объятий…

В голове проносятся мысли. Что ты хочешь? Ты хочешь его? Обжигаюсь от таких мыслей и желания. А как? Что он будет делать? Как? Что делать мне? Все снимать или как? А потом вдруг стыдливая мысль. Я же не вымылась там! Я же думала, нет! я хотела, но не для этого просто для чистоты, гигиены. Я что-то все время крутилась и хотела налить воды из чайника, но что-то все время мешало. То Володька, то Жорка. Хотела сделать все незаметно, но как-то не получалось и мне все время что-то мешало. Наконец, я смогла и уже повернулась с кружкой в руке, как тут сестра. Ты зачем, ты куда? Ребята обернулись. Я отшутилась, и пришлось эту воду пить, как будто бы это чай. Так, и легла. А теперь не смогу перед ним. Стыдно и я страшно стесняюсь этого.

С трудом, пересиливая себя, отклоняюсь от его горячих, настойчивых губ. Он уже рядом лег, тянет, плавно опрокидывает на спину и удерживая меня…

Камни. Холодные, колючие, больно врезаются в спину и впиваются в ноги. Потом он наваливается и уже больно так, что я легонечко вскрикиваю. Жора не понял. И еще сильнее давит, прижимает. Его рука снова под свитером. Я вся трепещу в ожидании прикосновений к груди. Жду. Ладонь медленно лезет по телу и опять задирает свитер. От волнения перестаю дышать. Пальцы его коснулись чашечки лифчика и тут же прижали, осторожно сжали грудь.

– Ах! – невольно вырывается у меня.

Он прижимается телом и давит, придавливает так, что еще секунду и я… Я стону от нестерпимой боли в спине. Он опять не понял, тогда я ему.

– Больно! Жорочка! Очень больно…

– Я! Я не хотел! Прости! – И рука его сразу же исчезает. Мое тело освобождается от его тяжести.

– Уф! – невольно вздыхаю.

– Что? Что я так плохо сделал? Прости!

– Да просто не то, что ты думаешь! Камни! Эти холодные и колючие! Я легла, потом ты на меня, Жорочка. А мне же ведь больно! Я же нежная девочка.

– Ой, прости! Я не подумал. Моя принцесса на горошине!

– Ничего себе! На горошине! Я же не в цирке и не жена йога! И потом, как это ты назвал меня?

– Принцесса на горошине, – повторяет он.

– Нет! Не так! Повтори! Снова скажи.

Он повторяет, и только на третий раз слышу я.

– То-то же! Понял, ты Снежный человек? Так кто я?

– Моя принцесса!

– Вот так-то!

Жорка садится и тянет меня к себе на колени.

– Так не будет тебе колко?

– Не знаю, но….

Только повернулась спиной и стала присаживаться, как тут же почувствовала…

Э нет! Так к нему мне садиться никак нельзя. У него такая там твердость, что мне теперь с этим надо осторожнее. Он, видимо, это понял и зашевелился… Различаю его фигуру смутно, но руки он отпустил и совсем не держит меня. Захожу сзади него и присаживаюсь, упираясь спиной в его спину и говорю ему:

– Вот так мне с тобой теперь можно, а так как ты рассчитывал мне еще рано. Тебе понятно?

– Понятно. А когда будет можно?

– А вот когда ты перейдешь на пятый курс да поумнеешь, и тебе за это мичманку дадут поносить на твоей непутевой голове, вот тогда, как ты говоришь, меня будет можно или так, как это у всех нормальных женатых людей. Понятно?

– Теперь понятно, но это же долго, еще целый год!

– Вот и хорошо. Ты помучайся и подумай хорошенько, а то мне твои настроения в последнее время совсем не нравятся. А это тебе приз. Как только на пятый, так… Ну что, понял, что ждет, тебя, курсант Жорж!

Его спина просто огромная и я на нее опираюсь, чувствую, что и он слегка опирается на мою.

– Ну, что ты замолчал, говори, Карлсон, как ты меня любишь или ты будешь мне говорить, пока мы лежим.