Александр Лышков - Олежкины истории. Повести и рассказы

Идя вдоль канавки, Олежка немного отстал от старших. Его внимание привлекли голубые незабудки, растущие вдоль берега. Несмотря на начало ноября, их лепестки ещё не успели осыпаться, и головки цветков выглядели по-летнему свежо. Нарву-ка я их и подарю маме. А то всё флажки да плакаты.

Он потянулся к цветку, растущему у самого среза воды, и, неосторожно вступив ногой на нависающий над водой бугорок, поросший травой и с виду кажущийся вполне надёжной опорой, провалился сквозь него. Через мгновение он уже барахтался в ледяной воде. Глубина здесь была довольно приличной, даже у берега. Но он всё же сумел дотянуться ногой до дна и, слегка оттолкнувшись от него, развернуться лицом к берегу и ухватиться за прядь травинок, торчащих из предательского бугорка. Но удержаться не удалось – трава рвалась и выскальзывала из рук, илистое дно уходило из-под ног, а кажущееся слабым течение упорно увлекало его всё дальше и дальше к середине русла. Почему он не закричал раньше? Теперь его запоздалый крик обернулся невразумительным, плохо различимым бульканьем.

И кто знает, чем бы закончился эта наивная попытка нарвать букетик цветов, если бы не дядя Саша. Не подвёл его какой-то особый профессиональный инстинкт: он нередко упоминал в беседах со знакомыми, что, будучи судьёй, всегда старается оценивать любое дело объективно, рассматривая его со всех сторон. Правда, Олежка не совсем понимал, что за дело тот имел в виду, по-прежнему полагая, что речь идёт исключительно о спортивном судействе.

Между тем дядя Саша и в обычной жизни тоже привык поступать также – время от времени он внимательно и даже как-то настороженно оглядывается вокруг. Может, так делают и остальные судьи, словно они всегда опасаются чего-то. Но, как бы то ни было, эта привычка ему нередко помогает, особенно в лесу – лучшего грибника Олежке встречать не приходилось. Вот и сейчас он внезапно оглянулся назад, и сделал это как нельзя кстати.

Следующее, что отчётливо вспоминает Олежка – это широкая кровать и терпкий запах водки, которой его растирают сразу в четыре руки, называя при этом «водолазом». По телу растекается тепло.

С этого дня понятия «водка» и «тепло» для него неотделимы. И с тем, и с другим в разных их проявлениях ему ещё не раз предстоит столкнуться в жизни, впрочем, как и с «водолазом». И если последнее пока не вызывает у него положительных эмоции, первые два уже мысленно греют тело, затем согревая и душу.

Кстати, о водолазах. Юрий Алексеевич, к которому их вели сегодня на повторное свидание, накануне был одет в водолазку. Так назвал его свитер Петька Савков, который начитался про разные хитрые и не совсем обычные штучки в своих книжечках. Недаром уже в очках. А про тренера – неужели он тоже любит побродить по дну этой канавки? Олежка невольно поёжился, вспоминая своё погружение. Сейчас поверхность «Фабрички» была надёжно скована льдом, и вряд ли эта водолазка была ему так уж необходима. Скорее всего, здесь дело в другом.

Они зашли в деревянный домик, у входа в который висела табличка с надписью: «Спортивный уголок». Сквозь неплотно прикрытую дверь в дальнем конце коридора доносился звук гитары. Там кто-то пел, называя себя законченным чудаком:

А я еду, а я еду за туманом,

За хвоей, той что спасает от цинги.

Пение прервал чей-то женский голос.

– Ну какой ты фигурист? Ты куплетист, Кукин!

Ну точно, Скукин. Вполне подходящая для него фамилия. Куплетист Скукин. Олежка по традиции переиначил услышанное на свой лад, сообразуя его с уже сформировавшимися ассоциациями.

Тот же голос продолжил.

– А про цингу не очень удачно. Надо бы поправить. И «хвоёй» тоже неправильно.

– Классики и не так могли похулиганить. Хорошо, я подумаю.

Татьяна Степановна постучала в дверь.

– Юрий Алексеевич, мы пришли.

– Заходите, заходите, – ответил он неожиданно мягким голосом.

Ребятишки осторожно вошли в помещение. Пахло теплом и табаком. Какая-то дама извинилась и выскользнула в коридор. Скукин отставил гитару. Он был в той же водолазке, кудрявая шевелюра на голове была немного растрёпана, во взгляде отсутствовала вчерашняя строгость. Может, здесь только что была Герда, растопившая лёд в сердце этого Кая, который всё променял на коньки?

– Сегодня мы будем проверять ваш вестибулярный аппарат, – сказал он, слегка потягиваясь. – Он очень важен для фигуриста. В последних словах снова прозвучали жёсткие нотки. Нет, это всё-таки была не Герда.

Все разинули рты – никто толком не знал, что за аппарат он имеет в виду. Татьяна Степановна, как и накануне, просила их принести только коньки.

Посреди комнаты стоял низкий станок, на который каждому из них предстояло вставать на одну ногу. Скукин слегка раскручивал стоящего вокруг своей оси и наблюдал, как тот удерживает равновесие.

Олежка сковырнулся со станка на первом же обороте. Тренер, как ему показалось, слишком резко крутанул его. Но второй попытки ему не предоставили. Олежка с грустью сидел в сторонке и наблюдал, как некоторые уверенно делали по три-четыре оборота. А всё потому, что здесь очень тепло. И накурено. Да и вообще, не очень-то мне и хочется заниматься этим вашим катанием. Подумаешь, обороты вокруг себя накручивать. Нет, лучше уж я в хоккей пойду. Это гораздо веселей, чем тут, у Скукина.

Только через много лет, уже старшеклассником, Олежка узнал, какова была настоящая фамилия тренера, и то, что он к тому времени уже стал известным бардом. Но эта ошибка была сущим пустяком по сравнению с той, которую он мог бы совершить, оставшись в его секции. Потому, как сосем не мужское это дело, заломив руки, жеманно выписывать пируэты на льду.

Паровая машина времени

Запах паровозной гари врывается в купе.

– Кто это там опять открыл окно? А ну-ка немедленно закройте. Сейчас всё бельё сажей покроется!

Бабуля грозно смотрит наверх и грозит им пальцем.

– Вот паршивцы!

Они едут на Кавказ. Вся семья в сборе. Олежка с братом, лёжа на верхних полках, пристально вглядываются в мелькающие за окном пейзажи.

– Мой трактор!

– Моя корова!

– Мой мотоцикл с коляской!

Главное – увидеть что-нибудь раньше другого и успеть назвать его первым. И оно тут же становится твоим. Это страшно увлекательно.

За окном проплывают сельские дома, фруктовые сады, поросшие деревьями лощины, извилистые речи и вздымающиеся над ними мосты. У переездов стоят автомобили. Тут важно не зевать и, выхватив взглядом самый большой из них, успеть присвоить его себе. И хорошо, если это будет какой-нибудь грузовой кран или тягач с прицепом. Весомая прибавка к твоей копилке дорожных трофеев.

Брату скоро наскучивает это занятие, он поворачивается на спину и прикрывает глаза.