Татьяна Свичкарь - Костёр для третьей смены

– Их задушили?

– Не-а. Их нашли глубоко-глубоко в лесу. И доктор потом сказал, что они умерли от того, что очень-очень испугались. Разрыв сердца. Их никто не трогал, просто они увидели что-то такое ужасное, что упали и умерли на месте.

– А откуда она этого мальчика взяла?

– Не знаю! Если бы я хотела врать – я бы вам что-нибудь красиво соврала. Но я правда больше ничего не знаю.

– Может, там волки водились? – с содроганьем спросила Наташка.

– Ну да – не поверила Люда, – Волка увидели! Волк это же просто как большая собака. Что в нём страшного? Вот если бы он на них набросился и загрыз – тогда понятно.

– Мань, а Мань, – продолжала Наташка, – Вот ты говорила про призрак Белой Дамы. Ты расскажи – чего это такое?

– А, это я сама не видела, мне тоже рассказали. Тут из домиков можно выходить только всем вместе, когда объявят подъём. А на рассвете здесь ходит призрак Белой Дамы. Есть такая легенда, а может всё взаправду было… В общем, когда-то здесь жил один богатый человек.

– В лагере?

– Тьфу на тебя, иди на фиг… в каком лагере. Это ещё давным-давно было, никакого тут лагеря не было, а стоял дом, похожий на дворец. И в нём жил тот самый человек. Он полюбил очень красивую девушку. Но бедную-бедную, самую бедную в деревне. Он привёз её к себе, чтобы сыграть свадьбу. А невесте сшили красивое-красивое подвенечное платье. Вот такое пышное, – Манюра раскинула руки, – И девушка пошла на берег реки, чтобы попрощаться с вольной волей. Потому что жених сказал, что после свадьбы увезёт её в этот самый… в Париж. А у жениха была раньше другая невеста. Старая невеста очень сильно завидовала новой невесте, и сердилась, что жених женится не на ней, а на другой. И тогда она проследила, куда новая невеста пошла, тихонько-тихонько подкралась к ней сзади, и кааак толкнула её! – Манюра сделала сильное движение рукой, так что Наташка отпрянула от неожиданности, – И девушка упала в реку и утонула. Только её фата плыла по волнам. И вот теперь, время от времени, по ночам – эта Погибшая Невеста или Белая Дама, выходит, чтобы поискать ту злодейку, которая ее погубила. Но та же подобралась сзади, и Невеста не видела ее лица. Поэтому Невесте нельзя попадаться на дороге – она примет тебя за соперницу и утащит с собой в тёмную страшную глубину.

…Утром вожатая Инга с изумлением смотрела на лужицу возле двери. Она даже подняла глаза на потолок – может быть, ночью прошёл дождь, а в комнате у малышей протекает крыша?

– Инга, – зашептала ей Наташа, – Это я описалась. Мне очень страшно ночью было выйти в туалет. Я ждала-ждала подъёма, а подъёма всё не было и не было. А потом я посмотрела в окно – а там, далеко, кто-то ходил… весь в белом. Ну я и…

Инга ждала, что другие девочки начнут смеяться, но в комнате стояла гробовая тишина.

Открытие лагеря состоялось на третий день смены. Ознаменовалась эта суббота ещё несколькими событиями.

Во-первых, нашёлся смельчак, который ускользнул от бдительного охранника Васи, выскользнул за забор, бегом – так что пятки сверкали – добрался до магазинчика – и принёс оттуда сокровища, которые этим раскалённым летом были для ребят ценнее всех богатств Алладина. Он принёс эскимо в шоколаде и большую бутылку лимонада, прямо из холодильника – аж капельки выступили на запотевшем пластике.

Во-вторых, его примеру, готовы были последовать все, то весь лагерь в полном составе, кроме тихого и послушного Игнатика. Но Игнатик готов был финансировать экспедицию, то есть дать деньги кому-нибудь более отважному и надеяться, что мороженое ему всё-таки перепадёт.

Вожатые сорвали голоса. Васе и физруку Стасику пришлось ходить дозором по периметру лагеря.

– Мы сегодня, когда пойдём купаться – на обратном пути зайдём за мороженым! – кричала Ленка Богданова.

В этом спектакле не принимали участия двое: Игорь и Нелли. Игорь – потому, что он как раз и был этим первым смельчаком, Нелли – потому, что эскимо и лимонад предназначались ей.

В четвёртом отряде неожиданно начал кашлять Ванечка Ливнев, на волне последних событий прозванный Призраком. В свои восемь лет Призрак был маленький, худой, с большими синяками под печальными глазами. Кашлять Призрак стал ещё до всякого мороженого.

Ленка Богданова ухватила его за плечо и потащила в медпункт. В тесном кабинете, находившемся в кирпичном здании, хозяйничала врач Любовь Афанасьевна. Она была уже пенсионеркой, но не желала чувствовать себя ею. Волосы она подбирала высоко и укладывала валиком, как актрисы в тридцатые годы прошлого века.

Любовь Афанасьевна работала в медицине ни много ни мало – сорок пять лет. Но она не могла забыть своё детство – детдомовское, проведённое в Средней Азии. Тогда летом их не отправляли в лагеря. Ребята собирали на плантациях хлопок, носили на голове тяжёлые корзины. А если кто-то заболевал – лечили его подручными средствами. С тех пор Любовь Афанасьевна в средства эти свято верила. Детдомовцы считали лучшими лекарствами что-то съестное, вкусное, чего им обычно не давали, а только в виде лакомства – заболевшим. И нынче тем, у кого заболит горло, Любовь Афанасьевна рекомендовала лизать сгущенное молоко, а страдающим поносом – лечиться шоколадом.

– Где ж ты умудрился простыть? – допрашивала она тощего Призрака, выслушивая и выстукивая его, – Не ври, ничего не щекотно, стой спокойно. Жара такая, что вас сюда с солнечными ударами должны приносить…

– Тьф-тьфу-тьфу, не надо с ударами, – и Ленка Богданова для пущей убедительности постучала кулачком по двери.

– Вот я и говорю… А тут на тебе – с кашлем! Подожди, да у тебя и нос заложен… Скорее всего, аллергия. Тут чего только не цветёт под боком. И вот что делать теперь? Мы же сами не разберёмся, чего он там не переносит…. Или ты сам скажешь? – обратилась она к Призраку, – Знаешь, на что у тебя аллергия?

– На ёлки, – прокашлял тот.

– Ну, вот, пожалуйста, на ёлки! А каким местом мама твоя думала, когда отправляла тебя сюда? – и Любовь Афанасьевна повернулась к Ленке, – Короче, звоните ему домой, пускай его забирают…

– Нет! – взвыл Призрак, – Не хочу! Тут весело! Не хочу домой совсем!

Ленка тоже расстроилась:

– Ну что ж такое, смена только началась! Ванечка у нас сегодня и петь должен на концерте, и вообще… мы его полюбили. Может, попробуем полечить его? Какое-нибудь лекарство?

– А вот положу тебя сейчас в изолятор, и будет тебе очень весело! – пригрозила Любовь Афанасьевна и кивнула на дверь в противоположном конце медпункта, – Вон у меня изолятор. Хочешь?

– Не-а, – и Призрак вцепился в вожатую.

– Ну ладно, сейчас я ему дам таблетки, и вечером его ещё ко мне приведёшь. Если лучше не станет – завтра домой.