Татьяна Свичкарь - Костёр для третьей смены

– Ну что ж ты, отдай! Обещала же! – потянулась Манюра к Людиной порции.

– Фиг тебе! – отвечала та, с уже набитым ртом.

Тогда Манюра стала болтать ногами так, что даже стол закачался. Тыкать в Люду пальцем и хихикать:

– Жирная! Жирная!

– Что это такое? – подлетела Инга, – Чтобы я больше не слышала всяких гадостей! У нас в отряде никто не будет друг друга обзывать!

– А, между прочим, – Лиля подошла неслышно, обняла Люду за плечи, – Когда у нас будет «Фестиваль дружбы народов» мы именно Люду оденем «Русской красавицей». Посмотрите, какая у неё коса! И девицы на Руси, кстати, испокон веков были дородные и румяные. А ты Маня, у нас худенькая, как кузнечик. На спортивных соревнованиях будешь в мешке скакать за всю команду – хорошо?

В эти часы жара сделалась совсем невыносимой. Липкая, душная, изматывающая… О том, чтобы войти в спальни и думать было муторно. Казалось, что зелёная краска сейчас расплавится и потечёт со стен.

– Андрей, пошлите все на пляж! – ныл первый отряд в лице Вадика Сергачёва, делегированного к вожатым.

– Ребята, сегодня пляжа в планах нет, – терялся Андрей, но говорил так неуверенно, что можно было не сомневаться – вот-вот к Вадику подключится ещё с десяток ноющих голосов.

– Так! – подоспело подкрепление в лице Ларисы Воробьёвой, с её командным голосом, – Никаких пляжей сегодня! Сейчас идём все в беседку и начинаем думать, что мы сможем показать на концерте к открытию лагеря. Вы старшие, у вас должны быть самые лучшие номера.

Предполагалось, что во время подготовки будут «раскрыты» таланты и способности каждого в отряде, и всю смену таланты эти можно будет использовать по максимуму. Но пока отрядные задумки должны были оставаться секретом, сюрпризом для всех остальных.

А вечером настал черёд «Свечи». Отряды сидели у себя на дачах, на террасах. Маленький огонёк переходил из рук в руки. Ветра не было, и свечи горели ярко.

– Чего вы ждёте от этой смены? Чем бы вы хотели, чтобы вам запомнился лагерь? – спрашивала Марина Быкова свой второй отряд.

Когда очередь дошла до Нелли Горшенёвой, она помолчала, приблизила лицо к. огню – как бы волосы не вспыхнули.

– Ну что же ты? – поторопила её Марина, – Что ты хочешь? Последний месяц перед школой… Надо ведь, чтобы он интересно прошёл…

– Так ведь интересного не будет, – сказала Нелли, не поднимая глаз, – Я из-за мамы сюда приехала. Её положили в больницу, надолго. И вот, чтобы она не беспокоилась за меня… А то я не знаю, что здесь будет! Хождения строем, никому не нужные речёвки и всякие дебильные «Смотры строя и песни». Это ж не для нас делается – это для галочки.

– А что, по-твоему, интересно? – растерялась Марина от таких прямых слов.

Нелли чуть замялась, видимо откровенничать с едва знакомыми людьми ей вряд ли хотелось

– Ну… когда как в кино. Разные там приключения. Когда нам доверяют, а не то что… всё время строем, всё время на глазах. Подъём-тихий час-отбой…

– Тебе обязательно было ехать в лагерь? Других вариантов остаться дома не имелось? – спросил второй вожатый Сережка Лобода, – Например, у тётушки там какой-нибудь пожить?

Нелли покачала головой, глядя в пол. Если бы она подняла глаза, то увидела бы, что на неё внимательно смотрит Игорь Дашевский – черноволосый изящный мальчик, с такими длинными ресницами, о каких говорили в незапамятные века, что они «как крылья бабочки».

Над Волгой взошла луна, и лагерь казался освещённым островом, в бескрайнем море тёмного ночного леса.

Утром следующего дня ещё до того, как Коля-гармонист с улыбочкой (которую Инга считала садистской) развернул под окнами меха своего баяна, Дина Вольнова из четвёртого отряда проснулась и увидела, что на соседней кровати Ира Литвинова тоже лежит с открытыми глазами. Наверное, тоже дом вспоминает. Всё-таки неуютно тут – железные кровати, как в больнице – отдельно простыня, отдельно одеяло, вместо одеяла с пододеяльником, крашеные зелёной краской стены (в лагере всё было покрашено одной краской, закупленной в большом количестве). Убогую обстановку дополняла духота.

Как же всем мечталось проснуться и увидеть небо, покрытое тяжёлыми серыми тучами. И полное счастье – увидеть сверканье молний, услышать раскаты грома – да чтобы стекла на окнах дребезжали. Но, казалось, больше не было на свете туч. Только солнце – навсегда.

– А у меня на телефоне записан шум дождя, – сказала Дина шёпотом, – Я перед тем, как ехать сюда записала.

– Ой, дай послушать, – попросила Ира.

– Сейчас! У меня телефон на зарядке, я его возьму. А ты ложись сюда ко мне, и тихонько включим дождик, чтобы никого не разбудить.

– Да, наверное, подъём уже вот-вот…

– Всё равно. Пусть это будет наш дождь. Некоторые смеются, что я его слушаю. А мама говорит: «Даже если сто раз сказать халва – во рту сладко не станет».

Дина прошлёпала босыми ногами к столу, отсоединила от зарядки маленький чёрный телефон. Ира уже забралась в её постель. Укрываться даже простынями не хотелось – жара и ни ветерка в открытое окно.

– Слушай, – сказала Диночка, нажимая на кнопку. И всё-таки подтянула простыню выше.

И зашумел дождь, тихо, так что слышали его только они двое. Дождь из сказки, призрачный дождь, о котором не знал никто, кроме них. Нескончаемый дождь, когда вода ручьями бежит по стёклам, наполняет забытые вёдра, и не успевает её впитывать земля. Щедрый летний дождь, под которым хочется стоять, закинув голову, и чтобы намокло платье, и струились по спине мокрые пряди волос, и нечем было дышать, и капли попадали в приоткрытый рот. И чтобы истекло, истаяло это раскалённое лето.

– А я была с родителями в Эмиратах. У них такая жара круглый год, представляешь? – прошептала Инга.

– Зимы совсем нет? – с трудом верила Дина.

– Ха! У них зима, как у нас лето. А летом там лучше вообще на улицу днём не выходить. Прилипнешь к асфальту и зажаришься.

– Не может этого быть!

– Ещё как может! У них камни так накаляются, что разбей на них яйцо – будет яичница.

– Как же люди там живут? Почему не уезжают?

– Они надевают на себя много-много одежды, – продолжала шептать Ира, – Как раз, потому что там слишком жарко. Мне папа объяснял. Через плотную одежду солнце не проходит и становится прохладнее. Мы, когда приехали, там днём всё в отеле сидели, а гуляли и купаться ходили вечером, когда солнце уже садилось.

На зарядку, по порядку,

На зарядку по порядку, становись!

Будто ведро воды на голову вылили. Встрепенулись все. В кустах он, что ли, прятался, этот гармонист?

Ира поспешно стала выпутываться из простыни, чтобы вернуться на своё место.

– Вы вдвоём, что ли спали? – удивилась Катя Тихонова, – Девочки, а у нас Дина и Ира – лесбиянки.