Владимир Шапиро - По стопам маргинала. Роман

Наступили вечерние сумерки, но оба не торопились расстаться. Пешком они прошли полгорода до дома, где жила Лина, и оказались у подоконника в ее подъезде. Проговорив до глубокой ночи, они договорились вместе встретить первомайский праздник. На следующий день их радостные голоса звучали в компании друзей Лины, студентов Института стали и сплавов. Их приняли как старых знакомых, потому что они вели себя непринужденно и были всегда рядом: в песнях и танцах, в разговорах и спорах, которые так любит учащаяся молодежь. В тот вечер Иосифу удавалось все, он подружился с ребятами и девушками, хотя впервые встретился с ними и был студентом гуманитарного ВУЗа – Института иностранных языков. Какое это имело значение, если житейские проблемы у них были общими. Глубокой ночью они нашли себе удобный приют в кровати, которую уступил им хозяин квартиры, Андрей. На ней Лина отдалась Иосифу без единого звука, что окончательно скрепило их отношения.

Впоследствии они не были только физическими. У них оказалось общее увлечение – туризм, благодаря которому появилась прочная привязанность. Тем же летом они отправились в многодневный поход по Северной Осетии с приятелями из первомайской компании. Их дружеская спайка помогала при восхождении на ледники, при переходах через бурные холодные горные потоки в темных лесистых ущельях рек и речушек. Много было романтики на перевалах у костра, когда после вкусно пахнувшей, слегка подгоревшей еды из консервов и местных овощей, следовал ароматный свежий чай. Конечно, звучали разные забавные рассказы, пелись песни под бардовскую гитару. И неизменные танцы перед сном. Лежа в спальных мешках рядом, они смотрели на удивительно черное небо в ярких изумрудах звезд и мечтали. Потом кто-то из них от усталости проваливался в крепкий сон и завлекал туда же другого, счастливого от ожиданий. Даже в грезах ему не верилось, что это все для него.

По возвращении в Москву они продолжали встречаться, а выходные дни проводили вместе на природе. Когда на следующий день она звонила ему и спрашивала, как доехал, он шутил: «по шпалам». Со временем родители стали напоминать о том, что пора оформить их отношения. На это у обоих был один ответ: «Нам и так хорошо». Однако случилось то, что должно было рано или поздно случиться: после второго аборта здоровье Лины резко ухудшилось и, по рекомендации врача, ей был прописан постельный режим. В результате их встречи стали редкими и только у ее кровати в присутствии кого-то из родственников. Иосиф затосковал по любимой, не находил себе места по вечерам и, наконец, решился: придя с букетом красных роз и подарком – обручальным золотым кольцом, он попросил у ее мамы, Софьи Ароновны, руки дочери. Предложение было принято со вздохом облегчения. В знак согласия все обнялись и расцеловались.

Свадьбу сыграли в ресторане в присутствии родственников и друзей. Прямо оттуда молодые отправились на туристическую базу в районе озера Селигер. Весело проведя там время, они вернулись через неделю в отведенную для них комнату в четырехкомнатной квартире. Там проживали кроме них бабушка, Ревекка Моисеевна, ее дочь, Софья Ароновна с гражданским мужем, Анатолием Викторовичем, моложе ее на двенадцать лет. Его просто звали Толя за покладистый характер, а когда хотели подколоть, называли бойфрендом. Так однажды прокричала ему жена за систематические опоздания на обед: «Мне нужен бойфренд, а не холодный расчет в пижаме». В чуланчике при кухне он, главный экономист в проектном институте, делал «левые» расчеты по заказам другого института.

Женщина без комплексов с жестким вспыльчивым характером, Софья Ароновна умела сказать правду в глаза, но в воспитании дочери придерживалась правила уважать право на личную жизнь. В связи с этим доверяла ей и не вмешивалась, даже когда ее женская интуиция подсказывала: «Здесь что-то совсем не то». Иосиф скоро отметил для себя разницу в характерах его тещи и ее матери, скрытной, очень бдительной пожилой женщины. Ревекка Моисеевна придерживалась строгих норм морали, в связи с чем нередко возникали ссоры по разным пустякам, особенно, между ней и внучкой. Бабушка очень сердилась, когда Лина заходила в чуланчик к Толе с каким-то вопросом, житейским или по учебе, например по высшей математике. Если чуть задерживалась там, она громко стучала в дверь, звала помочь в чем-то, а не «болтать» и терять время на разговоры.

Приход зятя не изменил заведенный порядок вещей в доме; за исключением комнаты молодых, куда удалось уместить двуместный диван вместо кушетки, но при условии, чтобы оставался шкафчик бабушки и два стула. Вся эта проза мало интересовала нового члена семьи, главное, что в квартире установилась непринужденная обстановка. За обеденным столом в выходные дни и в будничные вечера происходили беседы на разные темы, включая студенческие. Иосиф чувствовал себя вполне комфортно в них. В том же салоне он и Лина готовили свои домашние задания за уже убранным столом, другие члены семьи обсуждали телевизионные передачи. Конечно, были общие семейные прогулки с родителями, посещали кинотеатр, кафе. В общем, в откровенных разговорах раскрывались маленькие и большие секреты родственников.

Однажды прозвучал веселый каламбур Софы, так теща просила ее называть для простоты общения, о двух Иосифах в их жизни. До него у них был другой, более старший Иосиф, с которым мама Лины работала в одном институте. Она была там бухгалтером, Иосиф-старший, для краткости, преподавал физику на кафедре. Вначале он подружился с мамой, стал приходить к ней в гости с женой и познакомился с ее дочерью. После развода с женой такие посещения превратились в обычное явление. Бабушка готовила его любимые оладьи из тертого картофеля – «драники», а Лина поздним вечером провожала «друга семьи» до автобусной остановки «дохнуть» свежего воздуха после душного салона. Таким образом, она тоже подружилась с ним, старше ее на семнадцать лет. Особенно после поступления в институт, в котором он заведовал кафедрой. Лина была откровенной, как мать, и не скрывала от мужа, что иногда встречалась с Иосифом-старшим, потому что простила. У него была уважительная причина не придти на свидание с ней: заболела его дочь, которую пришлось срочно везти в больницу.

Наш герой в тот раз отшутился, но затаил тревожную ревность в душе. В свои двадцать три года, воспитанный на строгой морали мамы и понятий двора о женском целомудрии, он наивно не мог представить себе, как близкий друг мамы мог быть в такой же близости с дочерью. Поэтому требовал от жены более подробных объяснений о ее связи с тем Иосифом-старшим. Ничего не скрывая, она рассказала возбуждающие детали ее интимных отношений с другим Иосифом. Он слушал и глотал слезы ненависти; не однажды злоба, кипевшая в сердце, взрывалась негодованием. Он терял терпение и был готов убить ее за измену. Но неспособный на подобный шаг в силу характера, он прекращал пытку себя и ее, решительно заявлял, что уходит навсегда, что жить с обманом – не для него. Немедленно подаст на развод. В тот же миг на лице Лины появлялось испуганное выражении, она что-то отчаянно произносила полушепотом, а потом вдруг, поймав его движение, прижималась всем телом и сладострастно произносила: «Нет, ты, только ты мой самый любимый, самый необыкновенный. Без тебя нет жизни. Прости, прошу, прости; навсегда только твоя. Люблю». От ее слов его охватывала сладкая истома, он сдавался и оба сливались в страстном желании секса. Потом, с угрызениями совести, приходила на ум неубедительная отговорка: «У каждого – свой скелет в шкафу». Легко отходчивый человек, он прощал и забывал ради их счастья.