Владимир Шапиро - По стопам маргинала. Роман

Лора впервые попала в сверкающий цветными люстрами огромный зал с начищенным до блеска паркетным полом и портретами видных военачальников по стенам. Конечно, была потрясена всем этим шиком. На нее смотрели загорелые статные красавцы в эффектной униформе их стран, совсем не похожую на советскую, примелькавшуюся на улицах и экране телевизора. Но она не растерялась, поняла, что попала в нужное место и в самое удачное время. Как учила мама, решила использовать такой момент «на все сто процентов». Лора не пошла в буфет, куда поспешила Дина с другими приглашенными за дефицитными бутербродами с икрой и сервелатом; нет, она стала ждать приглашения кавалеров, томившихся в зале, в котором громко игралась танцевальная музыка. Та музыка, под которую когда-то легко танцевалось ей на льду. Шестилетней девочкой Лора приступила к занятиям в кружке стадиона Юных пионеров. Вначале возил ее отец, а повзрослев, ездила самостоятельно на тренировки. Но мечту обоих, отца и Лоры, пришлось забыть из-за неудачного падения: в результате его развился посттравматический синдром, боязнь и прочие неприятные вещи.

С первым же партнером Лора показала настоящее искусство исполнения аргентинского танго и сразу стала объектом всеобщего внимания. Оно немедленно вернуло ей прежнюю уверенность и желание покорять публику. Нашу героиню приглашали наперебой, ее одухотворенное личико мелькало в головокружительных поворотах, невероятные па поражали профессиональностью, а точеная фигурка в открытом сарафане под старину так игриво изгибалась, соревнуясь с длинной косой, что вызывала восторг. Сердца сынов Юга горели желанием прикоснуться к «барышне» в модных туфельках на полненьких ножках, как они прозвали ее между собой. Короче, танцевальный марафон Лоры закончился лишь тогда, когда по мегафону объявили антракт. В то время антракт часто использовался в таких учреждениях для проверки знаний с помощью Викторин. В данном случае иностранным слушателям Академии была дана возможность показать свои успехи в знании русского языка и литературы. За правильный ответ полагался недорогой приз. Пока «знатоки» гадали и спорили, ища правильный ответ, Лора с Диной направились в буфет.

Полная скучавшая буфетчица в золотых сережках с камешком смерила их недобрым взглядом – «опять сумочницы» – и отвернулась, намереваясь выйти; но была остановлена появлением полдюжины кавалеров за ними, пожелавших угостить компанейрас симпатикос – по-русски, симпатичные девушки. Один из них первым встал перед Лорой и с приятным акцентом вежливо спросил, что они хотят заказать. Получив скромный ответ, тут же обратился к порозовевшей даме в золотых сережках с камешком с просьбой исполнить вдвое больший заказ, чем хотели обе подружки. Кавалера звали Марио Санчес из Кубы. Двадцатилетний курсант Военной академии был сыном таможенного чиновника из Гаваны, до приезда в СССР получил образование в американском колледже, а в Москве готовился к военной карьере офицера Кубинской армии. Благодаря состоятельным родителям, он относительно быстро частным порядком освоил разговорный русский язык еще дома, в Москве закрепил на практике, в основном, общаясь с женским полом. Так и на этот раз Марио уверенно развлекал девушек и был безукоризнен в манерах. Лора лисичкой наблюдала за ним, когда принимала «дары» с соседних столов от его товарищей. Она благодарила поклонников, при этом бросала вызывающие взгляды в сторону Марио и смаковала приятное вкусное угощение. Однако он был на высоте положения и приветливо улыбался.

С первыми аккордами музыки все нетерпеливо направились к танцевальному залу, но Марио первым пригласил Лору, и все последующие музыкальные номера были только с ним. К концу вечера они уже многое знали друг о друге и были так увлечены общими разговорами, что вместе вышли на улицу. А после того как он остановил такси, приехали к дому Лоры. Марио представился ее маме и произвел впечатление; также на других членов клана Цимеров во время последующих посещений и знакомства с ними. Что, в общем-то, было не сложно: наши советские граждане, проживавшие в период «Железного занавеса» шестидесятых-восьмидесятых годов, мало что знали о людях с той, его закрытой для них, стороны. Поэтому жадно слушали и искренне верили, тому, что говорила о них пропаганда и приехавшие оттуда «лучшие друзья» страны, как например, посланцы революционной Кубы.

Рассказы Марио о традициях его народа, о бронзовых красавицах на песчаных океанских пляжах, об экзотической природе острова «Свободы» волновали их и сеяли надежду когда-нибудь увидеть все это воочию самим. Он говорил с характерным пафосом участника революционной борьбы с режимом диктатора Батисты, свергнутого правителя Кубы под руководством лидера Фиделя Кастро. Имя их «бородача» он произносил с особым восторгом. Также с почтением упоминал имя тогдашнего генерального секретаря ЦК КПСС Н. Хрущева, «лучшего друга» кубинцев в противостоянии попыткам военных кругов США свергнуть прокоммунистический режим Кастро и его команды, соучастников путча. Они надеялись еще потому, что жили в ожидании того, что, наконец, рухнет железный занавес после развенчания культа личности И. Сталина нашим Генсеком Хрущевым и вновь установятся нормальные отношения со всем миром, которые позволят посещать любую другую страну по своему выбору.

Наконец, верили «слову чести» офицера революционной армии, которое произносилось так безупречно, что вызывало ответное сердцебиение. Кто мог знать в то время, что пылкий курсант плохо разбирался, как в особенностях визового режима советского государства, согласно которому «выездными» был лишь ограниченный круг строго проверенных лиц; так и в тонкостях политической игры кубинского лидера. Под нажимом военной и экономической помощи со стороны СССР он превращал свою страну в сателлита коммунистического блока: стран Варшавского договора. Короче, в государство, формально независимое, но фактически подчиненное политической воле СССР; в страну, где были уничтожены остатки демократических свобод прежнего квазидемократического правительства Батисты.

В общем, в клане Цимеров дружно поверили обещаниям Марио и великодушно прощали Лоре пропуски и непосещения школы из-за свиданий с Марио, после которых она возвращалась под утро или вовсе в следующие дни. Не один месяц и не год продолжались посещения ночных ресторанов и дачи друзей. Конец всему положило ее досадное признание любимому другу Марио. В пылу страсти Лора не удержалась и сказала ему, что однажды работала натурщицей в студии известного советского художника. Старалась заработать немного денег для семьи, позировала моделью для обучения студентов, будущих художников. И ничего более, да и давно забыла, когда была в последний раз у художника. Однако эти ее наивные уверения, ушки на макушке Винни-Пуха из сказки А. Милна, выросли в рога племенного быка в глазах Марио. Он отпрянул от ее влажного горячего тела, как от укуса змеи и смачно выругался на испанском жаргоне. Такой резкий поворот в его настроении испугал ее и вызвал шок. Он увидел ее реакцию и принял негодующий вид, глубоко оскорбленного человека. Тут же потребовал немедленно ехать к художнику, чтобы разобраться с «негодяем». Лора безвольно согласилась.