Инна Фидянина-Зубкова - Маша и самовар, Иннчик-сахалинчик. И маленькие сказочки о животных

– Иди в дом, спроси у бабки про своё счастье народное. А моё счастье уже одной ногой в могиле стоит и тихо-тихо стонет: приди дедко, в салочки поиграем; приди дедко, в салочки поиграем; приди дедко, в салочки поиграем…

Маша отпрянула от обезумевшего хрыча и аж вприпрыжку поскакала в избу, где его супружница замешивала тесто. Дитя прямо с порога заревело (видимо, причитания старика всё же расшатали незрелую детскую психику):

– Ба, а счастье народное сбудется или уже сбылось?

Тесто больно шлёпнулось одним боком об стол, но почему-то промолчало. А старушка лукаво сощурилась и не отрываясь от работы, запела, закудахтала, запричитала:

– Мушка упала в стакан – к неожиданному счастью.

Если приснилась радуга – к счастью.

Найти подкову – к счастью.

Найти ржавый гвоздь – удержать в доме счастье.

Найти клевер-четырехлистник – к счастью.

Случайно разбить посуду – к счастью.

Наступишь в навоз – счастья целый воз.

Если на тебя нагадила птичка – тоже к счастью и к деньгам.

Родиться «в рубашке» – прожить счастливую жизнь.

Встретить косоглазого мужчину – к счастью.

Если косоглазый мужчина женится на косоглазой женщине, то они оба будут счастливы.

– Ну, ба, хватит! Я ж не о том, а о счастье народном. Сбылось оно или нет?

– Счастье, народное? – удивилось древнее лицо, упорно пряча под пляшущими морщинками молодую душу. – А где ты видала народ?

– Везде, – не поняла Маша.

Бабулька сурово поглядела на внучку, ещё разок вдавила тесто в стол и рассыпалась тихим звоном замысловатых слов:

– Народ шо тесто, дети шо квашня, куда хозяин поставит, там и вздыбится. А не замесит, так и пролежит дрожжами и прелой мукой до самой осени. А ежели и тогда не поставит, так и сгниёт твой народ, сырой землею станет да в прах рассыпется.

Маша не понимала таких мудрёных баек. И если раньше она отмахивалась от бабушкиных просторечивых, но путаных фраз, то нынче пристала со всей отважностью настоящего октябрёнка:

– Объясни!

– Ну ладно. Народ – скот, кто поманит, за тем и прёт. Поманит злой царь или же этот, как его… партейный руководитель – не жить народу счастливо. Поманит добрый – заживёт народ хорошо. Нету на земле народной воли, нету. Кумекаешь об том?

Внучка снова ничего не поняла:

– А наш народ сейчас счастливо живёт или только готовится так жить?

Пожилая опять заиграла мелкой сеткой морщин и поставила тесто доходить на предпечник:

– А бог его знает? Вот ворочают нам бога взад, так и заживём хорошо.

– Значит, готовимся, – наконец поняла её мысль Маша. – Токо бога никогда взад не ворочают. Так председатель говорит.

– Дурак твой председатель!

– Ба, а деда скулит об том, что счастье зовёт его в могилу в салочки играть.

Карга поглядела в окно на свою вторую половинку, сгорбившись сидящую на бревне и пыхтящую беломором, сплюнула и пробурчала:

– И дед твой дурак! Ты к вечеру прибегай, пирожки печь будем.

Мария кивнула и выскочила во двор, просочилась боком мимо курящего деда, выпорхнула на дорогу, и спохватилась:

– Я ж ещё у Васьки не спросила о счастье народном!

А пока она шла до друга, передумала: «Не буду его спрашивать. А то и этот выставит себя дурнем в моих глазах. Разлюблю ведь!»

И мудрая взрослеющая женщина, глядя в глаза любимому, только лишь и сказала:

– Пойдём сегодня вечером к моей бабуле пирожки лепить да чай пить из нашего самовара.

– Нашего? – подмигнул ей молодой богатырь. – Пойдём!

Политические вопросы вдохновили Машу на подвиги. Начитавшись ещё немного папкиных газет, а в деревянном туалете пролистав кое-какие брошюры В. И. Ленина (которыми предполагалось вытирать попы), она бегала по двору и кричала:

– Контрреволюция! Контрреволюция! Контрреволюция! – делая ярко выраженный акцент на буквах рр.

Наконец мать, моющая окна, психанула и кинула тряпку:

– Кончай орать как оголтелая! Ты хоть знаешь, что означает это слово?

– Знаю! – завопила пичужка. – Это подрывники советской власти, враги народа, беляки, меньшевики и левые эсеры!

У матери от такого шума разболелась голова, она кинула в дочь тряпкой и закрыла окно.

«Обиделась, – подумала девочка. – Но почему?»

Ей тотчас расхотелось заниматься политикой:

– Пусть батя в ней ковыряется, а я подумаю о любви.

Но и о любви ей мечтать не хотелось. Не понимала она что такое любовь. Васька понимал, а Машка – нет.

– Скучно, – вздохнул ребёнок и побрёл на сопку.

Весна играла одуванчиками на зелёных коврах, проснувшимися пчёлами и божьими коровками. Глядя на их красные спинки с чёрными точками, Мария вспомнила колыбельную своей бабушки.

Божья коровка,

улетай на небко!

Там на синем небке

золотые ветки,

а на этих ветках

сидят твои детки,

кушают конфетки,

конфетки не простые,

конфеточки такие:

тлю и их личинки

с перчиком – тычинкой,

запивают молочком —

кипячёным ручейком.

Ай и раз, и два, и три,

моя деточка усни.

«А ведь старая скоро умрёт, а я её недолюбила! – с ужасом подумала внучка. – Побегу долюбливать.»

Она кубарем скатилась с горки и быстрые резвые ножки катком покатились к бабушкиной хате. Та сажала морковку стоя на карачках. Любвеобильная внуча хотела обнять роднульку, но не знала как к ней подступиться. Обнимать выставленный к ветру толстый зад показалось ей не совсем приличным. И покрутившись пару минут рядом, решила задать вопрос:

– Привет, ба! Ты знаешь что такое контрреволюция?

Бабулька оторвала сосредоточенный взгляд с узких бороздочек на земле, прочерченных тыльной стороной ладошки и нехотя процедила:

– Контра.

– Я? – поперхнулась внучка.

– Не ты, а контрреволюционеры твои – контра.

– А что такое контра?

Карга задумалась:

– По нашему – это ссора, распри. А по ихнему – враги.

Тут Маша вспомнила: как бабушка поругается с дедом, так жалуется, что она с супругом в контрах.

– Контра! – мечтательно повторила малышка. – Красивое слово. Побегу быть в контрах с Васькой.

– Машь! – окликнула бабка утекающую от неё родную кровь. – Есть ещё слово хорошее слово: контрабанда.

– Да знаю, – махнула дева рукой. – Это целая банда врагов! Или… Если я со всеми поссорюсь, то вы будете для меня котрабандистами.

– Логично, – согласилась бабуша и снова подставила пышный зад сверкающему солнцу.

А ласковое весенне-неспелое солнышко улыбалось дышащей на ладан старушке и хмурилось в спину уплывающего ребёнка: «Эх, Мария, не ругайся с пацаном! Не рань его первую молодую любовь.»

– Любовь? – ойкнула птаха и остановилась, развернулась веснушками к огороду и гаркнула. – Ба, а что такое любовь к Родине?