Поль Монтер - Непристойная рукопись

Молодой человек, хоть и с трудом, вновь уговорил Жоэля Бриссона прочесть несколько страниц его рукописи. И, купив в рассрочку довольно приличный костюм, отправился на встречу. Он всячески старался сделать вид, что дела его со времени их последней встречи пошли в гору. Теперь он имеет возможность спокойно работать над романом, не заботясь о куске хлеба. Жаркий летний день угасал, но удушливый жар так и поднимался от нагретой мостовой. Горло мгновенно пересыхало и приходилось то и дело облизывать губы. Все столики на улицах были заняты, а торчать в душном помещении было и вовсе невыносимо. Бриссон предложил прогуляться в Тюильри, по крайности, среди деревьев легче дышится.

Эжен нарочито болтал о пустяках, скрывая страшное напряжение, от которого слегка подрагивали пальцы. Он хотел, чтобы старик сам начал важный разговор. Хватит уж заглядывать в рот каждому, кто имеет вес в мире книгоиздания и ждать подачки, словно бездомный пёс.

Наконец, они нашли укромное место среди раскидистых ветвей орешника. Скамья стояла так удобно, что листва совсем скрывала сидящих от посторонних глаз. Бланшар так сильно ждал оценки рукописи, что готов был трясти старика что есть силы, пока тот наконец не заговорит, но степенно присел на скамью, делая вид, что рассматривает гуляющих.

– Послушайте… м-м-м…

– Эжен Бланшар, – с напускным спокойствием, напомнил молодой человек.

– Простите старика, сударь. С возрастом мне всё тяжелее запоминать имена. Итак, господин Бланшар, первое, что обязан сообщить: я не смогу представить рукопись издателю, а если бы тронулся умом и отважился на подобное, то никогда, слышите, никогда господин издатель не стал бы её печать. А второе… может, я действительно выжил из ума, но то, что вы написали – гениально!

Эжен непроизвольно вскочил с места, но тут же рухнул обратно и впился взглядом в Бриссона, чувствуя, как по вискам заструился пот. Он судорожно вздохнул и, окончательно утратив самообладание, охрипшим голосом переспросил:

– Я не ослышался? Вы находите мою рукопись гениальной и при этом уверены, что её не напечатают?

– Уверен! – воскликнул старик. – Да книга не успеет оказаться на прилавке, как издателя арестуют!

– Арестуют? За что?!

– За подрыв нравственности, за слишком откровенные сцены, за глумливое надругательство над моралью, наконец! Теперь я скажу вам с полной откровенностью, сударь. Ваш стиль письма, сюжет, хотя я прочёл лишь малую часть, необыкновенно хороши! Хороши настолько, что даже я, будучи заядлым критиком, не могу найти малейшего повода придраться. Но ваш герой омерзителен! Да, Бланшар, он омерзителен, низок, гадок! Впрочем, как и его… его близкий друг. Эти люди просто исчадия ада! Хотя я снимаю шляпу перед вашим писательским даром. Создать образ привлекательного негодяя гораздо сложнее, чем образ благородного человека. Вы просто поразили меня, Бланшар. Как в вашем возрасте вы отважились на такую смелость? Вы слышали о книгах маркиза де Сада 4 4 Донасье́н Альфо́нс Франсуа́ де Са́д, часто именуемый как марки́з де Са́д – французский аристократ, политик, писатель и философ. Был проповедником идеи абсолютной свободы, которая не была бы ограничена ни нравственностью, ни религией, ни правом. ? Скорее всего, нет, их крайне редко можно достать даже в публичной библиотеке. Он славился предельной откровенность в описании постельных сцен и гнусных оргий. Но у вас, при всей омерзительности этих эпизодов, вышло не менее откровенно, но гораздо изящнее и привлекательней. Право же, я верю с трудом, что подобный текст написан столь молодым и, надеюсь, неиспорченным человеком. Вы показали настолько глубокое знание всего, о чём пишите, словно по волшебству оказываетесь в другой эпохе, а после преспокойно возвращаетесь назад. Детали костюмов, манера речи, уклад жизни знатных сеньоров, интерьеры, быт… откуда вы набрались этих сведений, Бланшар?

Эжен залился краской стыда до самой шеи, по счастью тень от листвы скрыла это.

– Видите ли, господин Бриссон, – промямлил молодой человек. – Когда-то вы сказали об отсутствии опыта и достаточных знаний. Я прислушался к вашему совету. Более полугода я ежедневно просиживал в библиотеках, выкраивал деньги на специальные книги – и вот результат.

– Это потрясающе, сударь! Всем начинающим писателям следовало бы взять с вас пример! Знаете, Бланшар, мне действительно жаль, что я ничем не могу вам помочь. Газетчики буквально разорвут издателя в клочья, скандал выйдет нешуточный, беднягу затаскают по судам. И он попросту разорится на адвокатах и судебных издержках. Даже не знаю… Послушайте, а может вам просто переписать книгу? Убрать слишком пикантные сцены и придать герою, от имени которого идёт рассказ, хотя бы немного благородства.

Эжен прикусил губу и покачал головой. Этот роман для него слишком дорог. Дорог, как любимое дитя. Разве можно поменять ребёнку внешность по своему желанию или лишить пальцев на руках? Да, для него это так же дико звучит, когда речь идёт о его книге. Он ещё раз отрицательно покачал головой. Нет-нет, он не отдаст ни фразы, ни слова из рукописи. И не станет делать из грешника святошу.

Старик достал из глубокого кармана аккуратно свёрнутые листки.

– От всего сердца жалею, что эту рукопись не видел барон Шарль Баретт, – прошептал он.

– Так помогите мне! – вскинулся Эжен. – Устройте мне знакомство с ним!

– Не могу, – с жалкой улыбкой проронил старик. – Господин барон – слишком важная фигура и не водит знакомства с такими незначительными людьми, как я.

Бланшар с горечью сжал губы и, поднявшись, протянул руку за листками бумаги, всем своим видом давая понять, что разговор окончен, и у него не осталось сил даже на проявление простой вежливости. Бриссон отдал рукопись и вздохнул. Проклятье, ведь этот парень действительно гениально пишет, но что он может ему предложить?

И когда Эжен, опустив плечи словно от невыносимой тяжести, сделал несколько шагов прочь, старик окликнул его.

– Сударь, господин Бланшар, а не дадите ли вы лично мне оставшуюся часть рукописи? Право же, я был бы счастлив прочесть роман до конца.

Эжен вскинул голову и с минуту молча смотрел на Бриссона.

– Не сейчас, сударь. Я добьюсь встречи с бароном. И когда он издаст мою книгу, а он непременно это сделает, я подарю вам экземпляр с моим автографом.

Бланшар резко повернулся спиной и быстро зашагал прочь, не дожидаясь ответа.

Однако этот длинноносый худощавый юноша столь же амбициозен, сколь и талантлив. Жаль, что его попытки пропадут даром. Но такова жизнь, выскочки всегда получают от неё оплеухи и подчас весьма болезненные.

Эжену показалось, что с отказом старика Бриссона, все его дела пошли вкривь и вкось. Словно помощник издателя одним махом столкнул его с чудесной накатанной дороги, и теперь молодому человеку оставалось барахтаться в грязной канаве у обочины. Долги выросли до невероятных размеров и это при том, что расстроенный до слёз Бланшар вовсе перестал шляться по гостиницам и кабакам. Право же, ему чудилось, что он вовсе утратил способность к плотским развлечениям. Ему пришлось рассчитать злобную кухарку, грозившую пожаловаться полицейскому и ославить хозяина на весь квартал. Квартира пришла в запустение: оглушённый неприятностями, сыпавшимися со всех сторон, он попросту не замечал грязи и мусора. Питался он ничуть не лучше, чем во время жизни на улице Гут д́Ор. Он впал в странное оцепенение. Часами просиживая без дела за своим столом, уставившись в одну точку. Как нагло и уверено он заявил Бриссону, что сам вручит роман Шарлю Баретту. Наивный дурак – это было так же невыполнимо, как взобраться на луну. Он даже не знал его адреса. По слухам, баснословно богатый барон имел достаточно домов, чтобы не сидеть на одном месте. Да в придачу усадьбу в предместье Парижа. У Бланшара вовсе не было знакомых в тех кругах, где вращался Шарль Баретт и ему подобные люди. Стало быть, его план потерпел фиаско. Чего стоит превосходный роман, если единственным читателем будет сам автор? Уж денег и славы это точно не принесёт. И вместо того, чтобы искать выход, Эжен вновь доставал из тайника дневник маркиза и погружался в чтение, как монах, что ищет ответы в Библии. Видно, он совсем тронулся умом, когда зачем-то потратился на флакончик лавандового масла, вместо того, чтобы приберечь деньги на более важные нужды. И в минуты отчаяния вдыхал аромат, словно он мог избавить от всех навалившихся невзгод. А мысль, в каких целях употребляли это масло герцог и маркиз, его совершенно не смущала. Он продолжал восхищаться гнусными проделками Патриса и всей братии, что населяла его замок. Под конец он откровенно пожалел, что не родился сто лет назад. Пожалуй, он охотно влился бы в их компанию. И на эти совершенно бесполезные и никчёмные мысли уходило всё его время. Однако Бланшар уверял себя, что решение непременно придёт само собой, как случалось прежде после чтения дневника. Разве косвенно мальчишка маркиз не помогал ему раньше, отчего же не помочь и теперь? Но ничего путного в его измученную голову не приходило, а невзгоды лишь увеличивались, словно грязный поток, устремившийся вниз по склону, вбирая в себя опавшие листья, ветки, и, набирая скорость, грозил унести за собой самого Эжена.