Илья Тамигин - Корни. Роман-гипотеза

Пятнадцатого мая на гостеприимную землю Омска сошли с поезда старший лейтенант Васильев и старшина-военфельдшер Татьяна Полторак. Поезд по расписанию должен был стоять пять часов: уголек взять, воду, харчи. Ну, и зэков на этап. Управление МВД находилось всего в нескольких кварталах от вокзала, так что дошли быстро, всего за полчаса. Вот и оно, дом старой, ещё купеческой постройки: три этажа в восемь окон по фасаду, первый этаж каменный, два верхних – деревянные. Васильев подобрался и застегнул верхнюю пуговицу. Таня поправила ремень, затянутый так, что дышать было трудно, а грудь выперла горой. Предъявив документы на входе и объяснив, что их срочно вызвали к самому подполковнику Короткову, вошли.

– Второй этаж, по колидору пятая дверь налево, – проинструктировал пришельцев начальник караула, – Вон, по той лестнице.

Найдя нужную дверь, Васильев шепотом велел Тане ждать, а сам деликатно постучался, хотя по уставу стучать было не положено.

– Войдите! – раздался молодой женский голос.

Васильев вошел. Секретарша в звании ефрейтора выжидательно воззрилась на него. Она была молода, стройна, с нежным румянцем на щеках. Но – некрасивая, с большим кавказским носом, скошенным подбородком и кривыми зубами. Подполковница, мадам Короткова, лично отобрала её из многих кандидаток, чтобы у мужа не возникло соблазна завести служебный роман.

– Старший лейтенант Васильев по приказанию подполковника Короткова прибыл! – отчеканил старлей.

– Ждите, – индифферентно отозвалась секретарша, блуждая взглядом по пишущей машинке.

Она искала букву «З». А, вот она, в углу притырилась! Стукнув по искомой клавише пальцем и удовлетворенно взглянув на оттиск, секретарша взяла телефонную трубку:

– Товарищ подполковник! Тут к вам старший лейтенант Васильев!

Выслушав ответ, строго сказала:

– Можете войти!

Старлей одернул китель и, задержав дыхание, вошел. Пройдя строевым шагом на середину кабинета, он изо всех сил гаркнул уставное приветствие.

Коротков поморщился и поковырял пальцем в ухе:

– Вольно, присаживайся.

Васильев сел ка край стула.

– Вот, понимаешь, какая незадача, – начал подполковник вполне мирным тоном, – В июне прошлого года у тебя ЧП случилось, трое в побег ушли, троих же бойцов умертвив…

– Так точно! – вскочил со стула Васильев, – Рапорт мною был направлен в Управление! Побег пресечен, применение оружия конвоем признано правомерным! Один труп в виде головы предъявлен и захоронен в Омске, другой труп, скончавшийся от ран, захоронен на кладбище деревни Масловка с соблюдением процедуры!

– Да не ори ты, старлей! – недовольно поморщился Коротков, – Сядь и не перебивай! Вместе с застреленным беглецом был снят с поезда ещё один зэк, якобы умерший от тифа… – он заглянул в бумаги, лежавшие на столе, – Джим Тики, гражданин Новой Зеландии, осужденный краснодарским городским судом по статье №… за превышение пределов самообороны. И захоронен там же, в Масловке, но за оградой кладбища. Так вот, он на следующий день был выкопан и похищен!

– Как?! Кем?! Зачем?! – вылупил глаза Васильев.

– Вот это нам и предстоит выяснить! Встал, понимаешь, вопрос: был ли он на самом деле мертвый? Ты фельдшера своего привел?

– Так точно, привел!

– Ну, позови!

В кабинет вошла Таня и встала по стойке «смирно».

– Товарищ подполковник, старшина Полторак по вашему приказанию…

Коротков внимательно оглядел её, задержавшись взглядом на румяно-пунцовых щеках, могучей груди и ядреной, туго обтянутой форменной юбкой, попе. Причмокнул от удовольствия. Васильев это заметил и ощутил укол нешуточной ревности. Так и зачесалась рука врезать любострастному гаду по шее! Сдержался, конечно. Начальство бить нельзя…

– А скажите, товарищ Полторак, в июне прошлого года вы списывали умершего от тифа?

– Так точно, я списывала, товарищ подполковник!

– Он, точно, был мертвый?

– Точно! Ни пульса не прощупывалось, ни дыхания не определялось, ни сердцебиения не прослушивалось! И вши с него все ушли! Мертвее не бывает.

– Это все признаки смерти?

Таня замялась.

– Положено ещё по инструкции железный прут раскалённый к пятке приложить… Не сделала, виновата. Суета была в лазарете, пять тифозных, да и снять мертвых с поезда пришлось торопиться…

– И корнеальный рефлекс тоже не проверили? – строго насупился подполковник.

Таня сбледнула с лица.

– Чиво?!

– Роговичный рефлекс! Глаз приоткрыть и перышком, али, там, соломинкой потыкать: сократится мышца иль нет! – бортовым залпом бронепоезда громыхнул Коротков, сам узнавший об этом исследовании всего десять минут назад от знакомого доктора.

Таня виновато опустила голову.

– Так, стало быть, на сто прóцентов гарантировать, что он и в самом деле помёр, не можете, – зловеще заключил подполковник, – Ежели выяснится, что он живой, под трибунал пойдешь, старшина Полторак!

Красавица старшина совсем завяла.

Повернувшись к Васильеву, начальник очеканил:

– Ты напортачил, тебе и расхлёбывать! Поедешь в Масловку, старлей, разберешься на месте, что к чему. Колдунью эту, что похитила тело, найдешь и допросишь! А новозеландца, значит, Тики, живого или мертвого… нет, мертвого не надо… сюда доставишь!

– Так я же… на мне же поезд… этап… – залепетал старлей, – Пол рейса только…

– Ничего, незаменимых у нас нет. Без тебя доедут. Возьмешь двоих бойцов – и в Масловку. Сегодня же! Свободен!

Васильев повернулся через левое плечо и покинул кабинет высокого начальства.

– А с тобой, красавица, мы сейчас побеседуем, – вкрадчиво придвинулся Коротков к перепуганной Тане, приобнимая её за талию, – Помочь я тебе хочу, глупенькой. Садись, садись на диван-то! Чаю хочешь?

Таня покорно села на мягкий, обтянутый дермантином, диван, и юбка высоко вздернулась, обнажая мощные бедра. Глаза подполковника похотливо сверкнули. Он быстро шагнул к двери и запер её на задвижку. Таня, догадавшись, что у него на уме, заплакала…

До Масловки Васильев со своими бойцами добрался уже к утру шестнадцатого мая. Ни одного пассажирского поезда, идущего на запад, не подвернулось. Ехать пришлось на товарняке, в одном вагоне с коровами. Зато молока напились вволю (один из бойцов, Терещенко, надоил в котелки!) и спали на сене!

В деревне Васильев первым делом допросил начальника станции Лукина, ничегошеньки о похищении трупа не знавшего. Затем допросил Ульяну. Та запираться не стала, разревелась и призналась, что, действительно, было:

– Бабка мне и говорит: приведи мне лошадь с волокушей и лопатой. Демьянушка и пошел: как ослушаешься? Ой, а что ему теперича будет?

– Да посодют его года на три, всего-то делов! – равнодушно отмахнулся старлей.