Константин Страувель - Содружество. Начало. Том 1. XXI—XXVIII столетия

«Не ищи меня, дорогой. Я не могу так жить, поэтому и ушла. Не рви свое сердце из-за меня».

Несколько секунд я стоял, словно пораженный током. Затем ко мне вернулась речь, и первым, что мне удалось выдавить, было:

– Дура! Чего же ты натворила?

После этих слов меня будто подменили. Я начал обрывать все линии, которые можно было. Все друзья в Космическом Бюро, и даже те, кто сейчас работал в миллионах километров отсюда, через пару часов знали о случившемся. Даже тот друг, который работал на солнечной электростанции Тритона, произнес на мою просьбу:

– Вов, не хочу тебя расстраивать, но шансы найти твою бабу – весьма малы. Особенно – в такой дыре, как Тритон, Нептун и окрестности.

– Миша, ну ты попробуй. Я тебя очень прошу – в этот момент мое сердце готово было разорваться на куски. Эти слова на экране КПГ Ольги, обещания друзей и знакомых – все это настолько изменило мое настроение и состояние, что даже пара часов без действия превращались в пытку.

Это были тяжелейшие месяцы в моей жизни. Все, кого я поднял на уши, шерстили систему квадрат за квадратом в надежде найти Ольгу или подходящего под описание человека. Даже если бы мне сказали, что ее окоченевший труп нашли где-то среди камней Пояса Койпера, я бы попросил привезти ее на ближайшую станцию или обитаемую планету, чтобы провести опознание. А лишь потом я бы мучил врачей и пилотов расспросами, требовал бы перевезти ее на Землю, если бы погибшей оказалась Ольга. Но даже такого ответа я не получал. Когда мне показалось, что поиски ведутся недостаточно активно – я убедил своего начальника, тогда еще – майора, Канарина дать мне легкий истребитель под личную ответственность. После некоторых уговоров он согласился.

Спустя два часа после удачного завершения космолет «Чиж» уже был над Землей и набирал скорость. Я прочесал каждую планету. На Венере и Марсе расклеил листовки и договорился с работниками и начальством телетрансляционных вышек (естественно, не за «спасибо») каждый час прерывать вещание и давать объявление о пропаже человека. После этого последовал вояж в несколько недель по Поясу Астероидов, который я прошерстил по всему диаметру. После этого был перерыв в несколько дней, которые я провел на станции «Фрэнсис Бэкон», где жили европейцы. Станция крутилась вокруг Ганимеда – крупнейшей юпитерианской луны, поэтому особых отличий от условий на Земле я не ощутил. Европейцы оказались на редкость гостеприимными и дружелюбными, но я, кое-как изъясняясь на английском, объяснил им, что должен улетать. Они все поняли и не стали меня задерживать.

После передышки были полеты вокруг Урана и Нептуна. Я, как смог, рассказал всем, кто был на немногочисленных обитаемых объектах, ситуацию с моей женой и попросил помощи. Я сделал это, хотя был почти уверен, что мою жену так и не найдут. И эта уверенность крепла с каждым часом, с каждым миллионом километров за спиной.

Но это не останавливало меня, и я, словно сумасшедший, летел вперед. Меня абсолютно не смущало ни почти полное отсутствие человека в моем поле зрения (не было видно даже самой захудалой станции), ни даже то, что вокруг было непривычно мрачно (хотя чего еще можно было ожидать, если ты не находишься в паре часов от Плутона, и с каждой минутой приближаешься к практически неподвижному булыжнику). Мне начинал мерещиться ее призрак, но поначалу я списывал это на переутомление. За почти полтора месяца нахождения в космосе надо очень постараться, чтобы вернуться домой со здравым рассудком. Но, когда я чуть не разбил свой корабль об астероид, который пролетал прямо по курсу, то понял, что так я ничего не добьюсь. К тому же, мои припасы подходили к концу, а на корабле появились поломки, которые своими силами я уже не мог устранить. Чтобы не оказаться черт знает где без топлива, еды и воды, мне пришлось развернуться и на полном ходу двигаться в сторону Земли.

Внешне со мной все было нормально, не считая того, что я заметно осунулся, выросла длинная борода, а ногти уже несколько раз поломались. Но в душе было ощущение вселенской катастрофы. И я не знал, что с этим делать. У меня было не меньше двух суток, прежде чем с Земли дадут добро на посадку, поэтому подумать было о чем.

Но думать не хотелось. Абсолютно. Стоило мне подумать о чем-то, даже совершенно неважном, перед глазами тут же возникало до боли знакомое лицо. Длинные волосы, сияющие голубые глаза, которые оставались такими же прекрасными, как и в первый день нашего знакомства. Тонкие губы с едва заметной улыбкой.

Видя это лицо, мне хотелось кричать от бессильной злобы, которая наполняла душу и отравляла ее не хуже мощного яда. Несколько раз за полет я был близок к тому, чтобы разнести кабину в пух и прах, вырвать с корнем все эти кнопки, рычажки и тумблеры, чтобы корабль начал беспомощно витать, пока какая-нибудь скала, летящая навстречу, не разнесет его. Но успокоительные средства, которые я предусмотрительно взял с собой и старался не трогать без необходимости, очень здорово мне помогли.

Напичканный лекарствами, я умудрился довести корабль до Земли, при этом не «поцеловав» ни другой корабль, ни астероид, ни какое-либо другое препятствие, которое можно было встретить. Я рад тому, что меня видело не слишком много людей, потому как выглядел я жутко. Заросший, небритый, взгляд – как у зомби с какого-то затерянного острова. Костюм мой буквально насквозь пропитался запахом пота, а руки были похожи на ведьмины. Когда меня увидел Канарин (он тогда решил лично меня встретить. До сих пор не знаю, зачем ему это было нужно), он отшатнулся и, сдерживая ужас, прохрипел:

– Вова, да ты на себя не похож!!!

Что уж говорить, Владислав Михайлович здесь не согрешил против истины.

Следующие несколько месяцев прошли для меня, словно в тумане. Помню лишь то, что пил практически постоянно, и несколько раз даже был на грани самоубийства. Что меня тогда спасло? Ответить на этот вопрос я не могу даже сейчас, спустя много лет.

Да, я поправился, излечился от алкогольной зависимости и снова вернулся к любимому делу. Но живу я один, и только корабли и полеты помогают мне оставаться в здравом уме. И этот полет – один из таких.

Сейчас я нахожусь недалеко от Урана. Кольцо светится все ярче, теперь оно уже напоминает алмаз, сияющий в лучах Солнца. Приемник завибрировал. На связь впервые за 2 суток вышел «Рейн»:

– «Стрела», «Стрела», ты меня слышишь?

Я через секунду ответил:

– «Рейн», я на связи. Докладывай.

– Где ты сейчас находишься? – видимо, «Рейн» не очень внимательно следил за моим полетом через приборы. Но настроения его учить у меня не было, поэтому ответил я просто и без эмоций:

– Я нахожусь в нескольких миллионах километров от Урана. Могу видеть его колечко.