Игорь Сирица - Лестница в небо Вячеслава Ткачёва. Исповедь белого генерала

Мое «бреве» было под №65 (решение экзаменационной комиссии от 2 ноября 1911 года). […] Процедура экзамена, обставленная со всеми формальностями и строгостью (в комиссию входили представители военного ведомства, от города и аэроклуба), задержала меня на аэродроме дольше, чем обычно, и я впервые опоздал на вечерние занятия в кадетском корпусе минут на десять.

Вхожу в «роту» (зал, где кадеты проводили внеклассные занятия). Во всех классах тишина, а в моем – шум, громкие разговоры.

«Такого беспорядка у меня еще никогда не было, – подумал я с досадой. – Нечего сказать: хороший пример подаю я своим воспитанникам!»

Переступаю порог своего класса.

– Встать, смирно! – командует дежурный кадет. Став в двух шагах от меня и, приняв стойку «смирно», он начинает рапортовать.

Я тоже принял положение «смирно» и, слушая рапорт, внимательно смотрю на 30 моих кадетов, вытянувшихся у своих парт. Но странно, сегодня ни на одном лице не видно обычной строгости и сосредоточенности. У моих питомцев что-то вроде сдержанных улыбок.

Рапорт окончен. Я поворачиваюсь лицом к классной доске, где должны быть записаны уроки с заданием на следующий день и… вместо записей вижу десять восьмерок, расписанных мелом во всю доску…

Нарушение порядка! Явное нарушение дисциплины!! Вина дежурного налицо! По существовавшим правилам (в духе дисциплинарного устава в войсках – «не оставлять проступка без взыскания»), я должен был обрушиться на виноватого… Но интуиция мне подсказала, что это не злостный проступок, а своеобразная дань внимания и уважения со стороны моих питомцев в связи с тем, что я только что успешно сдал ответственный экзамен и стал пилотом.

Я молча обернулся к классу и не мог сдержать улыбки. Дисциплина была окончательно нарушена. Я почувствовал, что в этот момент протянулись какие-то незримые интимные нити между мной и кадетами. Их физиономии сияли. Даже обычно угрюмые лица двух кадетов-сербов Путника и Симича повеселели. А Леонард – первый ученик в моем классе – произнес громко и торжественно:

– Поздравляем Вас, господин сотник! Теперь Вы с Вашим «бреве» будете иметь право летать не только в России, но и за границей!

– Спасибо Вам, спасибо, господа! – промолвил я, растроганный столь искренним и сердечным вниманием своих питомцев… 119 119 Ткачёв В. М. Крылья России. Воспоминания о прошлом русской военной авиации. 1910—1917 гг. (вторая редакция рукописи, 1963 г.) / ГАКК. Ф. Р-1559. Оп. 1. Д. 80. Л. 21—22.

Минуло более полувека. Ткачёв жил в Краснодаре. За год до ухода из жизни он получил неожиданное письмо от своей племянницы Ольги, которая описывала свое туристическое путешествие по Болгарии зимой 1964 года. Во время поездки она показывала болгарским товарищам, с которыми познакомилась в ходе экскурсий по Софии, фотографии Советского Союза: Крым, Кавказ, Грузия, Краснодар. На одной из них она была запечатлена вместе с дядей. Как писала Ольга, эта фотография «вдруг произвела на одного нашего знакомого странное впечатление. Он как увидел, остолбенел и замычал. Я удивилась, говорю, это мой дядя Славушка, знаменитый и чудесный дядя. А он говорит, так это генерал Ткачёв! Я говорю, да, откуда Вы его знаете, ведь он не жил в Софии, а в Югославии? Тогда он мне рассказал историю, как он был Вашим учеником в Одессе, еще давно-давно. Говорил, что у Вас был брат. Одним словом, он очень и очень восхвалял Вас, искренне обрадовался, что Вы живы и здоровы. Он очень просил передать самый искренний и сердечный привет, если Вы его, конечно, помните. Зовут его сейчас Цицианов Александр Давидович (а раньше, вероятно, Цициашвили, так как он грузин), очень милый и симпатичный человек, исключительно приветливый, добрый и сердечный» 120 120 Письмо племянницы Ольги – В. М. Ткачёву от 15 февраля 1964 г. / ГАКК. Ф. Р-1559. Оп. 1. Д. 47. Л. 38—38об. .

Ткачёв читал письмо и по его щекам катились слезы. Он, конечно же, помнил всех своих воспитанников по Одесскому кадетскому корпусу…

28 ноября 1911 г. на заседании №83 Совета Императорского Всероссийского Авиационного Клуба (ИВАК) секретарь В. В. Корн доложил членам Совета «о неимении со стороны Спортивного Комитета препятствий к выдаче пилотских дипломов Ткачёву и Шимкевичу». В этой связи Совет постановил «выдать означенным лицам дипломы на звание пилотов-авиаторов» 121 121 Воздухоплаватель. 1912. №1. С. 12. .

С получением пилотского «бреве», в сущности, мое обучение формально закончилось, и школе оставалось лишь за услугу государству реализовать предусмотренные за меня законом 500 рублей. Однако нам, офицерам, была предоставлена возможность продолжать свою тренировку и совершенствование в полетах и дальше. За что я до сих пор ношу в своем сердце горячую благодарность А. А. Анатра и администрации школы. Если наше первоначальное обучение в значительной степени шло самоучкой, то уж, конечно, тренировочные полеты проводились почти совершенно самостоятельно 122 122 Ткачёв В. М. Мои воспоминания о далеком прошлом русской авиации (первая редакция рукописи, 1960 г.) / ГАКК. Ф. Р-1559. Оп. 1. Д. 2. Т. 1. Л. 29. .

К весне 1912 г. Одесская авиашкола расширилась и имела уже три аэроплана – два «Фармана IV» и один «Антуанетта», были построены и оборудованы деревянные ангары, «все шатания и дилетантское отношение к делу, какие бывают при организации всякого нового дела, были подведены к одному знаменателю и весь внутренний распорядок получил вполне правильное течение». Вот тогда и было решено устроить торжественное открытие авиационной школы Одесского аэроклуба. На это торжество был приглашен великий князь Александр Михайлович. 20 мая 1912 г. великий князь «изволил прибыть» в Одессу на яхте «Алмаз». В его присутствии состоялось освещение ангаров и поднятие флага. За завтраком Его Императорское Высочество отметил, что, по его мнению, «Одесский Аэро-Клуб, единственный в России, ставший сразу на правильный путь» 123 123 Краткий очерк деятельности Одесского Аэро-Клуба с 1 января 1908 г. по 1 февраля 1914 г. (К пятой годовщине появления в России первого летательного аппарата тяжелее воздуха). – Одесса, 1914. С. 17—18. .

После акта освещения школы и по окончании роскошного обеда (в одном из лучших одесских ресторанов, где на столах стояли не только «заморские напитки», но и вино в бутылках, пролежавших десятки лет зарытыми в подвалах Анатра) высокие гости, сопровождаемые членами аэроклуба, появились на аэродроме.

Предстояли полеты офицеров-летчиков, окончивших Одесскую авиационную школу, таких было налицо только два – штабс-капитан Греков и сотник Ткачёв.

Первым взлетел на новеньком «Фармане» Греков. Он поднялся в воздух и, летя на небольшой высоте в направлении Молдаванки (окраина Одессы), скрылся с глаз зрителей аэродрома. Что им руководило, какую он преследовал цель? Никто не мог понять. И получился конфуз перед гостями – аэроклубовцы волновались…