Игорь Сирица - Лестница в небо Вячеслава Ткачёва. Исповедь белого генерала

– Куда его черт понес? – с раздражением ворчал Маковецкий.

– Он вечно выдумает что-то несуразное! – шептал Хиони.

От группы, окружавшей гостей, отделился Анатра и Стаматьев.

– Надо сейчас же готовить для взлета другой «Фарман», – с раздражением произнес председатель аэроклуба. – Не будем же мы дожидаться возвращения Грекова.

Стаматьев приказал своим солдатам выводить на старт старенький «Фарман» и, подойдя ко мне, сказал:

– Ну, сотник, теперь очередь за вами – летите, но только никаких ваших трюков и фокусов! Это в присутствии его высочества делать не следует.

– Я никаких фокусов никогда и не делал, а летал так, как должен летать каждый военный летчик, – ответил я Стаматьеву.

Он отошел, а пока я снимал шашку и кинжал, заправлял полы своей парадной черкески за пояс и надевал каску, ко мне подошел Анатра.

– Вячеслав Матвеевич, делайте все решительно, что вы умеете: все ваши виражи, планирование. Покажите великому князю, каких офицеров-летчиков выпускает Одесская авиационная школа. Я верю – вы не ударите лицом в грязь!

«Вот так курьез, – подумал я. – Два моих старших школьных начальника – председатель аэроклуба (хозяин школы) и подполковник, возглавляющий офицерскую группу – и два разных требования… А от Стаматьева я не ожидал – первый раз появился на аэродроме (ради парада?!) и сразу же делает непорядочность в отношении школы: чтобы сгладить конфузное впечатление от полета офицера своего батальона Грекова, он толкает и меня на какой-то «серенький‟, как он говорит «без фокусов‟, полет».

– Сделаю так, как надо и как умею! – решил я. – Вот только обидно, что приходится лететь на нашем «старичке», а у него невероятно провисает хвост.

Я взлетел и, делая широкие круги, иногда с крутыми виражами, над зрителями аэродрома, примерно через 15 минут поднялся на высоту 500 метров. Потом выключил мотор и стал планировать в пологой спирали – то на одно крыло, то на другое… и сел почти к ногам высокого гостя.

Я быстро соскочил с сиденья аэроплана, опустил полы черкески и, вытянувшись, взял под козырек.

Ко мне подошел великий князь и, протянув руку, стал благодарить:

– Спасибо, сотник, за прекрасный полет! А вы не хотите в военную авиацию?

– Это моя давнишняя мечта, ваше императорское величество 124 124 Правильно: высочество. , – ответил я.

– В таком случае вам надо уйти из корпуса, вернуться в свою часть, так как в военную авиацию призываются офицеры только из строевых частей.

Этот последний мой полет в Одесской авиационной школе открыл мне двери в военную авиацию 125 125 Ткачёв В. М. Мои воспоминания о далеком прошлом русской авиации (первая редакция рукописи, 1960 г.) / ГАКК. Ф. Р-1559. Оп. 1. Д. 2. Т. 1. Л. 33—35. .

В тот момент Ткачёв не мог и предположить, что его карьера в военной авиации могла завершиться, так и не начавшись. Но провидению было угодно, чтобы великий князь Александр Михайлович, очарованный полетом кубанского казака, а, быть может, и экзотической черкеской молодого авиатора, установил для него, образно говоря, лестницу в небо. Но вскарабкаться туда Ткачёву предстояло самому…

В отчете Одесского аэроклуба за 1912 год было уделено особое внимание визиту великого князя Александра Михайловича: «После прибытия в школу Его Высочества начались полеты питомцев школы. Первым поднялся штабс-капитан морского батальона Греков. Взлетев, после короткого разбега на воздух, он плавно понесся по направлению к городу, и, пройдя несколько верст, возвратился обратно и опустился около ангаров. Вторым поднялся сотник Ткачёв, считавшийся в школе одним из самых отважных летчиков. Сделав несколько красивых кругов с резкими виражами над аэродромом, авиатор остановил мотор на высоте 300 метров и спустился парящим спуском. Картина была великолепная, и смелый авиатор был встречен восторженными аплодисментами. Его Императорское Высочество беседовал с авиаторами Грековым и Ткачёвым, расспрашивая о полетах. […] Его Высочество, оставшись доволен полетами питомцев школы, милостиво выразил желание сняться группой с пилотами и учениками школы как военными, так и частными. Все эти авиаторы выстроились в ангаре №1 вокруг своего Августейшего покровителя и были сняты фотографом» 126 126 Отчет Одесского Аэро-Клуба за 1912 год. – Одесса, 1912. С. 28. .

Справедливости ради необходимо сказать о роли великого князя Александра Михайловича в становлении авиации Российской империи, в целом, и военной, в частности. Он был внуком императора Николая I, сыном великого князя Михаила Николаевича – наместника на Кавказе и мужем младшей сестры императора Николая II – великой княжны Ксении Александровны. Родившись в Тифлисе 127 127 Ныне – Тбилиси, столица Грузии. , детские годы он провел на Кавказе и любовь к нему сохранил навсегда. Традиционно для Дома Романовых он ступил на военную стезю, выбрав флот: сдав все экзамены за полный курс Морского корпуса, в 19 лет отправился в первое заграничное плавание – побывал в Южной Америке, Азии и Африке. С начала 1890-х годов великий князь служил на Черноморском и Балтийском флотах, но вскоре перешел в торговый флот 128 128 См.: Лебедев В. Д. Вклад великого князя Александра Михайловича в развитие военно-морского флота и авиации России // Вестник архивиста. 2011. №2. С. 226—247. . Между тем, проблемы модернизации военного флота не оставались без его внимания.

После учреждения в 1904 г. Особого Комитета по усилению военного флота на добровольные пожертвования, Александр Михайлович стал его председателем и к началу февраля 1910 г. собрал свыше 17 миллионов рублей на нужды Военно-морского флота. На эти деньги Комитетом были построены 18 эскадренных миноносцев, 4 подводные лодки и турбинный эскадренный миноносец «Новик», ставшим одним из лучших боевых кораблей такого класса в мире 129 129 См.: Краткие сведения о деятельности Высочайше учрежденного Особого Комитета по усилению военного флота на добровольные пожертвования и его Отдела воздушного флота. – СПб., 1912. . Великий князь продолжал бы и дальше заниматься проблемами отечественного флота, но тут случился перелет француза Луи Блерио через пролив Ла-Манш на построенном им аэроплане, который дал мощный импульс для развития мировой авиации. Великого князя, по словам биографа Дома Романовых Е. В. Пчелова 130 130 Пчелов Е. В. Романовы. История династии. – М., 2001. С. 337. , с детства манило «все необычное и экзотическое» 131 131 Разве нельзя предположить такую логическую «экзотическую» цепочку: Кавказ – черкеска – сотник Ткачёв – аэроплан, которая сложилась у великого князя воедино при посещении Одесской авиационной школы? , поэтому он не мог не отреагировать на это событие, полностью перевернувшее его жизнь. В своих мемуарах Александр Михайлович пишет: