Анатолий Резанович - Полынь-вода

– Это всех касается, – зло отозвался Роман. – А меня особенно, если планирую работать в милиции.

– До всего тебе есть дело. – Тамара неодобрительно покрутила головой. – На все дела здоровья не хватит.

– У меня хватит, – уверенно сказал Роман. – Да и не дела это. – Помолчав, добавил: – Пока не дела…

Тамара промолчала, как в последнее время молчала всегда, когда сын был не в настроении.

IV

Весь день Степан Федорович хозяйничал во дворе: сложил в костер лежавшие на земле еще с зимы дрова, переложил возле хлева доски, накрыв их рубероидом, заменил в заборе несколько штакетин. Уставший, присел на лавку у дома отдохнуть. Закрыл глаза и на несколько минут провалился в забытье – то ли задремал, то ли погрузился в то состояние, когда действительность заменяется миром теней, призраков и страшных явлений…

Степан Федорович увидел пустынное место, похожее на замерзающее болото, а в нем незнакомый дом. Он был сделан из дерева. Но это дерево было таким старым, что казалось окаменевшим. Степан Федорович встал, дотронулся до стены. И вправду – камень. Холодный, покрытый зеленоватой слизью.

Вырвалось:

– Фу-у…

«Наверное, дом заброшенный, в нем никто не живет», – с нервным содроганием подумал Степан Федорович.

Из любопытства он открыл дверь дома и вошел внутрь. Ни в веранде, ни в прихожей никого не было. Пол под ногами качался, вот-вот провалится. Но при этом не слышалось ни звука. Вокруг мертвая тишина. Степан Федорович, стараясь ступать осторожно, прошел дальше. На пороге зала остановился: увидел, что за столом сидят какие-то существа в выцветших, полусгнивших одеждах. Похожие и в то же время непохожие на людей, эти существа молчали, опустив на глаза свои посиневшие веки.

Преодолевая страх, Степан Федорович присмотрелся и узнал своих односельчан – Немого, Пиявку, Скоробогатого и Горячего, которых в Рубеже прозвали так за их характеры, привычки, склонности. В пятидесятые годы они разрушили старое кладбище, которое мешало колхозному начальству строить центральную часть села по утвержденному в районе плану. А в нем на месте кладбища должен был стоять сельсовет. Его вскоре и построили, сравняв с помощью бульдозера кладбище с землей. После этого все четверо разрушителей кладбища, строивших потом сельсовет, умерли. Но вот они – Степан Федорович видел их.

– Вы живы? – удивился он.

При виде Степана Федоровича эти существа, похожие и непохожие на людей, потянулись к нему своими обтянутыми кожей руками, на которых выделялись толстые и совершенно черные жилы. При этом глаза покойных и вдруг оказавшихся живыми односельчан по-прежнему были закрыты застывшими веками. От ужаса и страха Степан Федорович откинулся назад и… очнулся.

Несколько минут он сидел в прострации, приходя в себя. Когда же пришел, то увидел яркий диск солнца. Оно слепило глаза, грело, тянуло к себе. Степан Федорович инстинктивно оглянулся – не идут ли за ним те, которых видел в забытьи? – и пошел в дом. Не пошел, а не замечая этого, побежал как мальчишка, радуясь, что жив. Жив!..

«Господи…»

V

Ужинали вчетвером: Степан Федорович, Надежда Казимировна, Юля и Люба. На столе – горячая вареная картошка, поджарка, квашеная капуста, блины, свежее молоко.

– Интересно, – оторвав голову от тарелки, проговорила Люба, – что в городе едят?

– То же, что и в селе. – Надежда Казимировна добродушно улыбнулась. – Продукты везде одинаковые: крупа, масло, мясо…

– Нет, там все вкуснее, – не согласилась Люба. – Молодец, Лешка, что уехал из нашего Рубежа.

– А вот мне не совсем понятно, почему люди уезжают из дома, переезжают из места на место, – задумчиво обронила Юля.

– Рыба ищет, где глубже, а люди, где лучше, – ответила Надежда Казимировна. – Чему вас в школе учат?

– Всему учат, – обронила Люба. – И тому, что лучше там, где больше людей. Это я про город.

– Смотря, каких людей, – подал голос Степан Федорович, вспомнив свое видение – давно умерших односельчан. – Люди разные. Одни здоровые, а другие с червоточиной, болезнями. И с такими болезнями, что жить им, может быть, осталось всего ничего. Нельзя так говорить против ночи, но что есть, то есть.

Не подозревая, Степан Федорович повторял мысли и почти все слова своего батьки – деда Федора, который говорил об этом своему внуку Алексею. Мол, люди, как и деревья в лесу, неровные, у некоторых корень есть, а жизни нет.

– Что об этом судить-рядить?.. – Надежда Казимировна вздохнула. – У каждого в жизни своя дорога.

– Вот если бы знать, что будет впереди, – все так же задумчиво и совсем по-взрослому произнесла Люба.

– Зачем? – задала простой и в то же время философский вопрос Юля. – Если все знать, то жизнь неинтересна.

«Будет зелено, но не будет весело», – вспомнились слова пришлой в Рубеж женщины Надежде Казимировне.

– Давайте ешьте, и спать, – прервала она семейный разговор. – Завтра рано вставать.

«Нет, не рано, – подумал Степан Федорович. – Лишь бы у всех было здоровье вставать. И чем раньше вставать, тем лучше…»

Ночью он рассказал о своем загадочном видении Надежде Казимировне. Она долго молчала, потом высказалась:

– Все это предупреждение нам, чтобы не жили так, как живем – только своими заботами. Личными, семейными. Ведь вокруг люди. Каждый со своим характером, своими проблемами. Возьми Илью Еремеева – день и ночь пьяный. А чего, в чем причина?.. Мы даже не интересуемся. Может, ему помощь нужна? А она действительно нужна. Но нам не до помощи своим односельчанам, свои бы дела управить, себя одеть, обуть, накормить… Отсюда все зло, неприязнь один к другому. Бог все это видит, посылает нам знаки. Но мы и их не хотим видеть, не понимаем.

– Не понимаем, – согласился Степан Федорович.

Помолчав, думая о своей жизни, Надежда Казимировна с печалью проронила:

– Вот поговорили и на этом все. Как жили, так и дальше жить будем.

– Не знаю… – Степан Федорович засопел, тяжело поворачиваясь на бок. – Но ты права, права.

– А что с того? – Надежда Казимировна уставилась в белеющий потолок. – Ленивые мы. Сердцем ленивые.

– Не знаю, – повторил Степан Федорович.

В эту ночь они уснули не скоро.

VI

Вместе с летом пришла в окрестности Рубежа мелиорация. Стасик решил посмотреть на это нелегкое дело. Сел в свой «Запорожец» и поехал в направлении леса. Через километра два Стасика остановил Илья Еремеев.

– Куда тебе? – неприязненно спросил ветеран.

– К мелиораторам, – коротко объяснил Илья. – Может, на работу к ним устроюсь.

Стасик к словам Еремева отнесся недоверчиво.

– Там работать надо.

– Знаю.

– А если запьешь?

– Не запью.

– Рассказывай это своей жене.

– Сейчас я выйду, – разозлился Илья.