Клара Кёрст - Принцесса без королевства

Хорошенькая баронессочка, смеясь и строя глазки, кормила принца со своей вилки икрой. Вирин атаковал вдовицу, ничуть не смущаясь присутствия жены и детей.

Неподвижное, затаенное лицо Ялы проигрывало с бессмысленным пустым выражением на смазливом лице молодой вдовы. Утяжеленный подбородок и глубоко посаженные глаза – были фамильной чертой Гаутэхов. И Градар, и Глор, и Яла, несмотря на свои различия, в этом сходились меж собой. Лишь пышные золотые волосы служили украшением женщины, которые в молодости в придачу к нежному овалу лица и детской вере в прекрасное привлекли внимание ветренного баронета.

Девочка перевела глаза на молодцеватого красивого деда: статный, он невыгодно оттенял своего друга – низкого и коренастого барона Шуази из Шааза. Друзья о чем-то шептались, поглядывая на хорошеньких девочек Генриетты – Семелу и Солару, обещавших вырасти в фигуристых и легкомысленных женщин, похожих на свою мать. Кессория из Лима наседкой хлопотала над своими детьми – Рином и Рией. Сестра с братом, замученные заботой матери, безуспешно пытались выскользнуть из-под пристального надзора, но мать всякий раз в последнюю минуту успевала цапнуть за лямку брючек или за ленту платья.

Их отец, барон Правой Руки Лимран из Лима, благообразный мужчина с бородой клинышком близко придвинулся к барону Фатрелю и обсуждал с ним ведение хозяйства. Барон из Лима утверждал, что хорошим отношением к крестьянам добьешься больше пользы, нежели грубым и жестоким. Фатрель, несогласно выпятив нижнюю губу, оспаривал мнение соседа не только по столу, но и соседа по владениям. Он говорил, что от подобной мягкотелости недалеко до беды. «До короля Грана, – говорил Фатрель, – крестьяне, объединившись, могли нанимать рыцарей и выбивать из баронов деньги, которые, как они считали, бароны им не доплатили. Вся земля принадлежала королю, король – был полновластный хозяин, а барон – управляющим, старшие дети – наследовали земли, а младшие от безысходности подавались в бродячие рыцари, которые потом выколачивали деньги у своих родителей, нанятые батраками и ремесленниками. Вы своим свободомыслием и попустительством добьетесь, что крестьяне будут вами вертеть, как им вздумается. Зачем повторять ошибки, которые уже исправил Гран Победитель. Король по достоинству оценил вклад баронов в победу у стен Мышеловки, приструнив наглое крестьянство, и передал этих темных людишек в наши руки! Хватает и того, что сами крестьяне хотят вернуть старые добрые деньки, так еще и бароны туда же, ну не овцы ли они после этого! Чтобы править королевством – нужна умная голова, крепкая рука и сильные ноги! Король, бароны, крестьяне! Фатрель горячился и махал пред носом Лимрана своей толстой с окорок ручищей. Лимран успокаивал его, говоря, что он не против законов Грана, но люди, говорил он, не скоты, с ними нельзя по-скотски, иначе крестьяне побегут из земель Фатреля, как из земель барона Крачета, поднимая бунты в других землях или хуже, если подадутся в Железный Лес, где сгинут. В чем тут польза хозяйству, где тут прибыль?

В это же самое время барон Крачет одолевал короля Градара по схожему вопросу. Потомок ростовщиков Крачет из Крата дурно обращался со своими крестьянами, привыкшими за долгие столетия к вольнице. Раньше они были полноправными членами сообщества, они воевали с гаурами наравне с баронами, их уважали, с ними считались как с внушительной силой. Но когда в крестьянах-вояках надобность отпала, им отплатили черной монетой неблагодарности.

Бароны, получив самоуправление в своих владениях, навели свои порядки, и крестьяне уже не имели права жаловаться королю. Крестьянам из Крата досталось хуже всех, у них отобрали все права, не только имущественные, но даже человеческие. И крестьяне побежали, потянулись из его земель будто от черной лихорадки. Король Градар, сжалившись над ними, принял беглецов на своих землях.

– Ваша Величество, – хныкал Крачет. – Земля стоит, обрабатывать ее некому. Верните мне крестьян.

– Я их не держу, посули им высокую прибыль, обращайся с ними как с людьми, обеспечь достойным жильем и инвентарем, и они – твои.

– Ваш дед подарил этих людей нашей семье. Они итак мои, только беглые.

– Чушь, дорогой Крачет, мой дед подарил тебе земли, а крестьяне свободные люди – захотели ушли, захотели пришли.

– Но я установил закон, по которому они не имели права покидать мои земли.

– Они сейчас находятся на моих землях, у меня нет таких законов. Вот когда они снова окажутся на твоих – можешь наказывать, только боюсь, в таком случае твои поля и сады долго еще будут стоять неубранными.

– Но Ваше Величество, – взмолился Крачет.

– Никаких возражений, дорогой барон. Закон – всемогущ, – как говорил мой далекий предок законодатель Гаутэх.

– Гаутэх был великим королем, – пробормотал в ответ старик. Ядвике показалось, что он хотел продолжить высказывание и с трудом сдержался.

Принцесса с презрением оглядывала жалкие волосинки Крачета, длинный нос, опустившуюся челюсть, красные, подкрашенные свеклой щеки, кустистые брови и яростные черные глаза без намека на возраст.

Крачет зажевал губы, и окончания фразы никому не суждено было услышать, кроме самого барона. Произнесенные в его голове слова заставило его глаза мстительно блеснуть.

Градар, устав от полемики, зевнул и поглядел на брата. Глор большущей ложкой загребал в тарелку свадебный торт, а Мюза любовно отирала его щеки от крема. Подвыпивший Рафаэль снова закричал новолуние, и молодожены долго целовались.

Ачи, устав от бессмысленных разговоров и бесконечных поцелуев, откланялась. Она медленно и тяжело покатилась по розовой аллее королевского парка, от ее одежды поднимался пар под жарким солнцем. Подле оставленного места все вазы и миски оказались вычищенными до дна. Под маской ачи исчезли сочные куски мяса и гигантские булки, но ее худая фигура будто бы стала еще тоньше.

К королю подошел мальчишка в серебристой ливрее и, старательно вытаращив глаза, что-то громко и убедительно зашептал.

Король с улыбкой откинулся на спинку стула, недоверчиво посмотрел на мальчишку, затем отдал распоряжение и захлопал в ладони, привлекая внимание.

– Дорогой брат, милая Мюза, почетные гости! Королевская слониха Бальбра привезла нам из-за Железного леса подарок, представьте себе, трёх гауров! Вот потеха! Сколько уже лет мы не видели ни одного настоящего гаура? Я приказал, чтобы их умыли, подобающе одели и привели к нам.

Возникла пауза. Гости удивленно уставились на короля.

– Ваше Величество, может, не стоило приглашать гауров к праздничному столу? – осторожно пробормотал Лимран, потирая бородку.

– Ваш отец боролся против них, сколько погибло наших рыцарей! Разве можно так, Ваше Величество, попирать память предков? – резко высказался Вар.