Валерий Гришковец - Соборная площадь

Судьба, точно буря, закрутит,
Удачей слепя и дразня!
Я в счастье тебя не забуду.
Ты в счастье не вспомнишь меня.

***
Пригород. Дачный поселок.
Смех осторожный жены.
Белый рождественский холод.
Как мы еще влюблены…

Верим ли в счастье? Не верим?
Ссоримся. Больно молчим.
Дуют балтийские ветры.
Что же мы в поле стоим?..

Низко дрожащие звезды.
Крик эликтричек вдали.
Позднее время. Не поздно:
Руки и сердце – любви!

…Тянется, тянется холод
Столько томительных лет…
Пригород. Дачный поселок.
Звездный негреющий свет.

***
Приснилось: Боже праведный, хоронят…
Меня хоронят, ну а я – живой!
Молчат в упряжке в черных шорах кони,
Молчит возница, с перепоя злой.

А я лежу. Ни встать, ни шелохнуться…
Ну подойди же кто-нибудь ко мне!
Глаза открыть бы, небу улыбнуться
И закричать, как в юности, весне!..

А я лежу. Одни… Как это дико,
Как страшно на последней из дорого!
Мне б только встать, узнать, чего так тихо?
Ведь я при жизни не был одинок?..

Везут меня. Мне щеки ветер студит,
Он пахнет прелью, хвоей и землей.
И – тишина. Такая, будто люди
Прощаются навеки с тишиной.

Все тишина. И только низко ворон
Так заскрипел, так заскрипел, подлец,
Что враз дохнуло в душу мраком черным
И понял я: конец пришел, конец.

Эх, встать бы мне, тряхнуть за грудь возницу:
Куда везешь? В уме ли ты, старик?
Но никого… И только низко-низко
Висит над полем черной птицы крик.

Вот и погост. Остановились. Точка.
Закрыли крышку. Молотки стучат.
…Проснулся – утро. Первый гром рокочем,
Скворцы от ливня прячутся, кричат…
***
Лебеди, вмерзшие в реку,
Рухнувший в воду паром.
Боже мой, здесь человеку
Надо ж рубить было дом…

Молча стоим, горожане,
Сытые счастьем своим.
В доме любили, рожали,
Да вот остался пустым…

Дети войны, ширпотреба,
Как мы смогли очерстветь?!
Лебеди с болью на небо
Смотрят – не могут взлететь.

***
На дальние огни ночных поселков,
На близкие огни далеких звезд
Уходим мы тропой, известной только
Глухим ветрам, слетающим с берез.

Уходим молча. Курим осторожно —
Сухой валежник и тайга, тайга…
И в жизни невозможное возможно:
Весной реке плевать на берега!

Я в жизни не был первой скрипкой в хоре,
Но истово пою, до хрипоты!
Да, я горяч, пусть даже в малом споре,
Но я всегда открыт – до простоты.

Друзья простят, что с ними ненадолго.
Их путь не прост, мой тоже путь не прост:
На дальние огни ночных поселков,
На близкие огни далеких звезд…
***
В. К.
Жизнь летела от вокзала до вокзала,
Жизнь тащилась от ларька и до ларька.
Слушай, друг, давай начнем сначала —
Это надо нам наверняка.

Словно дым в трубу, летело время,
По теченью слишком просто плыть.
Только в жизни главная проблема —
Это правильно и честно жить.

Жить, чтоб мать больная не боялась
Нам с дороги двери отворять.
Слушай, друг, давай начнем сначала —
Завтра будет поздно начинать…

***
Ф. Чечику
Слава Богу! – никому не должен.
Уезжаю… Опускаю флаг…
Для друзей – я верный друг все тот же.
Ну, а для врагов, конечно, враг.

Если напишу кому с дороги,
То тебе, моя больная мать.
Ты прости меня за все тревоги,
Ноя сердце не могу унять.

Жизнь свою в дороге подытожив,
Самому себе скажу я так:
– Слава Богу – никому не должен!
– Слава Богу – поднимаю флаг!

***
Задует ветер пепелище.
Забвения закружит снег.
А он все ходит,
что-то ищет,
Во что-то верит
Человек!

Из разных тетрадей (стихи 70-80-х ХХ ст.)

ПОЛЕССКАЯ БАЛЛАДА
У истока Припяти – озеро Любязь
Светлою подковой поперек реки.
Не с того ли так здесь ясноглазы люди,
Что чисты, как души, в селах родники?

Родина. Полесье. Чистая водица!
Гнездами буслиными коронован край.
Из реки родимой нам ли не напиться?!
Эх, браток, хлебнули так, что через край…

Начиналась Припять – Любешов да Любень,
А венчалась в устье страшно – ЧернобЫль.
Ни любви, ни горя, видно, не избудем —
Горькая славянская, да родная быль…

КОСТРЫ БРАТСТВА
Золотые клены.
Белые мосты.
От села до вёски —
ровно три версты.
Неразрывной лентой
Припяти-реки
Связаны навечно
мы, полешуки.
Воины славянских
доблестных князей
Из нее поили,
в бой идя,
коней.
Поднимались вместе
супротив врага,
Чтоб оков не знали
эти берега!
За голубоглазых
Лесей и Алён
Встанем,
если надо
под кумач знамен.
Мы вам – щири друзи.
Вы для нас – сябры!
Не погаснут братства
нашего костры!

***
Мой дед Феодосий Максимович
Не ведал чинов и наград.
Дубы вековые с осинами
Над скромной оградкой шумят.

Про то, как туманными веснами
За плугом ты шел бороздой.
И эта дорога незвездная —
До звезд самых дальних длиной.

Ногами твоими измерено
Жизнь-поле. И полем ты шел.
Светила кому-то Америка, —
Ты здесь свое счастье нашел.

А горе-нужда переборются:
В разруху, любви не тая,
Над пыльной замшелой околицей
Звенела гармошка твоя!

Ты прожил, как спел. И наградою —
На вечные веки живой, —
К земле наклонясь, за оградкою
Колосья поют над тобой.

***
Первая разлука – полуостров Крым.
Рынок. Дешевизна. И – голодный в дым!

Толкотня базара. Черная земля.
Юность – это точно: нету ни рубля.

Но зато открыто на ходу курю!
И уже за это жизнь благодарю.

Пробую. Торгуюсь. Дальше прохожу.
На околыш красный искоса гляжу.

Вновь торгуюсь – пробую. А базар шумит!
Не спешу – к обеду, знаю, буду сыт.

Подкатились с картами, юбками шуршат.
Что ж, гадайте, милые, – нету ни гроша!

Прикурить? Пожалуйста! – спичками богат.
Да-а, вина, конечно, я и сам бы рад…

К вечеру устану. Брошу толчею.
В привокзальном сквере высмотрю скамью.

Вспомню дом и маму – на закат взгляну.
И в обнимку с небом до утра усну.

Что там снилось-мнилось – ветром унесло.
А сбылось – не сбылось – на сердце легло.

Первая разлука – встреч пьянящий дым.
Степь, базары, море – полуостров Крым.

***
Вот и ушла, отвернулась.
Что-то сказала зло.
Жизнь, как пластинку, качнуло
И понесло, понесло…
Вслед не пошел, не окликнул,
Хоть бы словечко – вслед.
Крутит разлука пластинку —
Боже мой, – сбоя нет.
Крутит и крутит, и вертит,
Замкнутый черный круг!
По этой, по круговерти
Куда-то все пру и пру…
Но где же тот смех, тот голос,
Иглы удалой забег?!
До хрипа пластинка стерлась.
А чисто звучал запев…