Евгения Монастырская - Кротовые норы. Рассказы

Они сидели за дальним столиком итальянского ресторанчика. Это было их третье свидание. Саша курила одну за другой, украдкой рассматривая Надю. Белые волосы до плеч, огромные внимательные глаза недавно разбуженного совенка. Тонкая, гибкая, она казалась эльфом, потерявшимся в мире людей.

Уходили последние посетители, они остались вдвоем. Было уютно, полутемно. Саша взглянула в окно. Казалось, в окутавших город сумерках она сможет разглядеть свое неясное зыбкое дрожащее будущее.

Вдруг почувствовала на коленке руку – будто расплавленный металл растекался по телу. Впервые Надя прикоснулась к ней. Рука осторожно переместилась на бедро. Саша прикрыла глаза. Хотелось, чтобы ладонь поднялась выше.

– Останься со мной… ты не пожалеешь, – прошептала Надя, совиные глаза приблизились, стали совсем огромными. Как два входа в иные миры, в кротовые норы. Саша вздрогнула, отшатнулась.

– Я не могу уйти от нее… – повертела бокал в пальцах – Это все равно, что ребенка бросить. Ты не понимаешь…

– Ты никогда не изменяла?

– Нет.

– Знаешь… – Надя помедлила, ковыряя вилкой салат, – есть такое выражение. Если жена не знает об измене, это не является злом, – и усмехнулась.

– Это цинично.

– Да, цинично.

Через три дня они обрушились друг в друга. Прильнули ладонями, губами, лбами. Вцепились мертвой хваткой.

Будто это был их последний шанс. И завтра мир перестанет существовать, и нужно успеть выплеснуть что-то важное, мучительное, сводящее с ума. И донести – жестом, взглядом, прикосновением.

Ты входишь в новые отношения, ныряешь в кротовую нору, прикасаешься к человеку, открываешь Вселенную.

Никогда не знаешь, куда попадешь. Мир меняется, реальность играет по новым правилам. Ты уже не там, ты – здесь. Сладко, страшно, волнующе – открывать. Ни с чем не сравнимое наслаждение – быть в другом. Быть тотально, искренне, страстно, глубоко. Самое удивительное путешествие, которое только может случиться.

Наступило лето. Она продолжала изощренно лгать Маше; и утешалась; она не причинит ей зла, насытившись, вновь вернется в устоявшийся мир. Оставит эльфика с волшебными глазами, пусть создает свою сказку с кем-то другим.

Маша приезжала несколько раз в неделю. Остальные дни были отданы Наде.

Маша стала подозревать. Когда была не рядом, звонила часто, настойчиво, истерично.

И высвободившись из Надиных объятий, Саша скрывалась на кухне.

– Ты меня еще любишь? – шептала трубка.

– Конечно, малыш.

– Я не верю тебе! – трубка стенала.

– Зря.

– Мне приснился сон, – трубка захлебнулась слезами, – Мы едем на велосипедах по парку. Темно, очень темно вокруг. И вдруг въезжаем в полосу яркого солнца. Ты поднимаешь руки вверх и радостно кричишь – «Солнце!». Ты ведь так любишь солнышко…

– Да, чудесный сон, малыш, чудесный!

«Она надеется, мы минуем темную полосу, въедем в свет» – выпотрошенная, измученная Саша возвращалась в комнату.

– Я чудовище, – и кидалась лицом в подушку, глотала слезы.

– Не кори себя… ты же любишь меня. Я знаю, любишь, – Надя придвигалась ближе.

Неспешно подполз сентябрь. Маша собралась к родителям под Ростов. У Нади тоже намечался отпуск, однажды она предложила:

– Поедем вместе. На Крит! Десять дней – только ты, я и море!

Ровным спокойным голосом Саша сообщила уже уехавшей Маше – ее внезапно пригласили тетки из Одессы, погостить, она не была там с детства.

Через неделю Саша проснулась на Крите. Была глубокая ночь, в открытое окно доносился рокот эгейского моря. Она прижалась к Наде, вдохнула ее запах:

– Представляешь, если мы уже в раю? Наш самолет разбился, мы погибли. Это наш рай. Мы здесь навсегда. И Москвы не существует! Не существует!

Надя сонно улыбнулась.

Прилетев с Крита, она перекачала в свой ноутбук фото с Надиного фотоаппарата и вечерами они смаковали яркие картинки, пытаясь продлить галлюцинацию.

Вернулась Маша, приехала вечером, и за чаем Саша расписала свой отдых в Одессе. А потом лежа в ее объятьях, стискивала зубы, чтобы случайно не назвать Машу другим именем.

Осень шелестела листьями, плакала дождями. Саша подкидывала носками ботинок опавшие листья, запрокидывала голову, подставляя лицо влажным ветрам, и хохотала истерично, громко, долго.

Они сидели с Надей в кафе, когда зазвенел Сашин мобильник.

– Привет, ты где? – голос Маши звучал непривычно глухо.

– С друзьями.

– А я рассматриваю ваши фотографии с Крита!

Саша нажала отбой. Все разрешилось – глупо, уродливо, банально. Не успела запаролить ноутбук. В голову не пришло, что имея ключи от ее квартиры, Маша внезапно нагрянет, залезет в ноут.

Они выбежали из кафе, поймали машину. Маша звонила несколько раз, крича, угрожая.

Стоя перед своей дверью, Саша медлила. Заставила себя поднять руку. Большим пальцем вдавила кнопку звонка.

Увидела дергающееся белое лицо Маши. Осторожно скользнула мимо. Под ногами неприятно хрустнуло битое стекло.

Кухонные шкафчики, содранные со стены, громоздились на полу. Пол ощетинился осколками. Книги помятыми бабочками разметались по комнате.

– Ну что, хорошо отдохнула в Одессе? – Маша взвизгнула.

Подскочила вплотную, выплюнула:

– Дрянь!

И ударила по лицу. Саша покачнулась. Почему-то ей было спокойно в этот момент. Казалось, – все закономерно и логично, все так и должно быть, все к этому шло. И надо запомнить свои ощущения и выражения лиц двух девушек, их слова, жесты, эти молотящие воздух кулаки, и перекошенное лицо задыхающийся Маши… и свои боль и стыд…

Наконец, выдохнувшись, Маша рухнула на пол, долго смотрела в одну точку. Встряхнув головой, подцепила двумя пальцами бутылку коньяка, взяла уцелевшие рюмки, медленно подошла к забившейся в угол Наде. Губы скривились в улыбке:

– Может, мы чокнемся?

– За что будем пить? – Надя подняла рюмку.

– За любовь! За дружбу!

Они чокнулись втроем.

– Мне всегда не везло в любви, – Маша изучала лицо Нади, – Я влюбилась по переписке в девушку из Бельгии. Россиянку. Взяла индивидуальный тур, чтобы увидеться с ней… Ты была в Бельгии?

– Да. В Бельгии были классные вафли, а в Голландии классная трава.

– Не знаю… я никогда не была в Голландии… Гостила у нее неделю. Потом она провожала меня в аэропорт. Мы сели в электричку, взяли пиво, ехали и плакали. Потом она приезжала ко мне в Москву один раз.

Маша выпила коньяк.

– Потом была еще одна девушка с сайта. Она предала меня.

– Это бывает, – сказала Надя.

– Почему все предают?

– Это случается со всеми.

Коньяк закончился. Маша внимательно изучала пустую бутылку.

– Давайте я схожу в магазин. Что купить?

– Водки… хуже уже не будет… – Надя смотрела в пол.

В кровать легли втроем. Саша посередине. Нетрезвая Надя пыталась обнимать Сашу, прижималась к ней. Саша отстранялась, убирала ее руки со своего тела. А та, поблескивая влажными глазами, шептала: