Евгения Монастырская - Кротовые норы. Рассказы

Иногда буду заглядывать в гербарий, осторожно сдувать пыль. Временами грустить. И собирать новые коллекции.

А почему бы снова не влюбиться? И чтобы идти на свидание с бьющимся сердцем, отчаянно чеканя каблуками по асфальту. Вдыхать, улыбаясь, смрад столицы – смог автомобилей, прогорклый дух беляшей-чебуреков, шарахаться от взбесившихся иномарок. И нести в сердце надежду. Что увижу вновь глаза. И в глазах этих узнаю свою родину – пусть не вечную, временную. Свое пристанище – пусть иллюзорное, зыбкое. Свой островок – неважно, что скоро смоет огромной волной. Свое спасение – через время оно обернется истерикой, судорогой, расплатой.

Скоро будет месяц, как родился малыш. Скоро будет месяц, как мы не видимся. Не шлем sms, не пишем письма, не звоним. Замуровались в своих мирах. Ощетинились.

Уже не хочу физической близости с тобой, Надя. Нет. Просто буду ждать, милая. Ждать, когда умрет наша любовь. Стиснув зубы – ждать. Каждый день, выполняя движения – ждать. Встречая звенящее утро, с благодарностью провожая догорающий день. И однажды наступит вечер. Я лягу в шезлонг, запрокину голову, сумерки зальют пространство, померкнут краски. Ветер, нежный, теплый, всё понимающий ветер будет играть над моей головой листьями старого клена. Ласкать обнаженные мои руки. Далеко в небе увижу крошечные робко встающие звезды. Наступит ночь. Заснут птицы, звуки, мысли. Что-то изменится в мире – неуловимо, необратимо. Будто тихо прикрыли дверь, заперли навсегда, унесли ключ в далекую страну. Проглочу комок грусти. В этот миг умрет наша любовь.

И я почувствую в сердце пустоту – желанную, освобождающую. И судорога, так долго и жестко выкручивающая тело, мозг, наконец, отпустит. Отпустит…

А как это будет у тебя, милая? Я хочу знать, я невыносимо хочу знать, как… это… у тебя?..

Август 2010

А началось все с лошадей. Именно любовь к этим грациозным созданиям привела меня к моей первой девушке. Мы встретились в Школе верховой езды при Московском Ипподроме. Мне было 15-ть, ей – 13-ть.

Она стала для меня открытием, потрясением, волшебством. Наша романтическая дружба через год превратилась в острую лихорадку влюбленности. Я помню свое смущение, удивление и восторг, когда от одного ее голоса в телефонной трубке мое сердце начинало учащенно биться, а в теле происходили приятные, доселе неведомые мне волнения.

В конюшне, среди тихого ржания лошадей начался наш роман. Теперь первая любовь ассоциируется у меня исключительно с запахом сена и навоза. Всегда, когда я вдыхаю дурманящий аромат конюшни, я вспоминаю свою бесшабашную юность и первый неловкий сводящий с ума поцелуй.

Наш роман был нервным, рваным, с невыносимыми паузами, жестокими расставаниями и естественно бурными примирениями. Мы наощупь шли друг к другу, пугаясь своих чувств, не понимая, что нам делать со всем этим и как быть дальше.

На дворе стояли неласковые перестроечные восьмидесятые. Я по крупицам собирала обрывочную информацию о гомосексуальности. И именно тогда открыла для себя это загадочное слово «лесбиянка». Слово это, такое непривычное, отталкивающее и одновременно притягательное заключало в себе восхитительно-пугающую тайну, которую я непременно решила постичь.

Однако девушка не выдержала. Как-то после очередного расставания она неожиданно позвонила, заявив нетрезвым голосом: она решила попробовать с мужчиной. Они встречаются уже неделю. Нет, она совсем не любит его, она любит меня, и секс с ним всего лишь эксперимент, который ни в какое сравнение не идет с нашей близостью…

После этой тирады, от которой у меня началась тахикардия, девушка невинно поинтересовалась: могу ли я приютить ее со своим парнем на ночь, сегодня им совершенно некуда пойти.

И я… согласилась. До сих пор, когда я вспоминаю этот случай, я задаю себе вопрос – зачем? И не нахожу ответа.

Они ввалились в мою квартиру нетрезвыми тушками, наполнив комнату винными парами. И когда у меня на глазах парочка завалились на диван, я в панике ретировалась на кухню. Всю ночь я слушала гетеросексуальные страстные охи, не веря в происходящее. А когда заметила, что докуриваю уже вторую пачку сигарет за ночь, решила положить конец этому дурному сну.

Раздавив в пепельнице окурок, я легкой тенью проскользнула в ванную и в задумчивости наполнила тазик ледяной водой. Как сомнамбула прокралась с тазиком в комнату, загадочно улыбнулась и с наслаждением окатила переплетенные страстью тела.

Так я поставила точку в наших отношениях. Так уродливо и дико закончилась моя первая любовь.

Чтобы хоть как-то отомстить своей бывшей, я быстренько нашла себе мужчину и не преминула сообщить ей об этом по телефону.

– Ну… – в телефонной трубке повисла пауза, – знаешь, мне как-то неприятно… я думала, ты… выше этого.

После этого разговора мы больше не встречались.

Я бросила своего первого кавалера. Через какое-то время накинулась на второго, а потом начались судорожные метания между женщинами и мужчинами. Год провела в полном одиночестве, пытаясь разобраться в себе и все еще переживая трагедию первой любви.

И часто, зависая перед зеркалом, вглядываясь в свое испуганное растерянное лицо, я озадаченно спрашивала себя – кто же я? И куда иду?

Ответы на эти вопросы я решила выяснить в кабинете психотерапевта.

Женщина психолог оказалась старше меня лет на пятнадцать. Ее изящная фигура, казалось, излучала магическую силу и многовековую мудрость.

Она принимала меня такой, какая я есть. И это тотальное принятие обволакивало, баюкало, врачевало. Она представлялась мне феей из волшебной страны, которая наконец-то сможет расколдовать меня – такую заблудшую, несуразную и несчастную. Короче – она была великолепна! И через месяц я обнаружила, что безнадежно влюбилась.

Однако признаться ей в этом я не смогла. А по привычке эмигрировала в пространство своего воображения, где и стал разворачиваться наш бурный роман.

Часами я лежала на диване, прикрыв глаза, упиваясь нежно-трепетной музыкой, и мечтала. Грезила, как я вхожу в ее кабинет, и пол плавно уплывает у меня под ногами. Кабинет затемнен, я проваливаюсь в мягкое кресло, и начинается наш неспешный диалог. Потом повисает пауза. Мучительная, томящая. Мы смотрим друг на друга, смотрим долгим томным все обличающем взглядом и понимаем – да, мы любим друг друга! Я медленно встаю со своего кресла, она – со своего стула, мы сближаемся… и там… в этом затемненном кабинете с зашторенными окнами все и происходит!

Однажды моя страсть к фантазированию сыграла со мной злую шутку. По обыкновению, я распласталась на диване, внимая душещипательной музыке, расплавленная своими грезами и терзаниями. И вдруг зазвучала моя любимая композиция Милен Фармер.