Марина Тюленева - Жизнь без печали

– Да? Она очень хорошенькая. Я думала, ты в нее влюблен.

– Я тоже так думал. Теперь я знаю, что показалось.

– Почему?

– Потому что, есть ты. Расскажи мне о себе.

– Зачем?

– Не знаю. Я хочу слышать твой голос. Почему ты не приезжала?

– Как видишь, приехала.

– У тебя, кажется, была дочь. Где она? С мужем? – в полумраке Куминов не заметил, как изменился ее взгляд.

– Она умерла.

– Господи. Наташа, бедная ты моя. Прости меня.

– Важное очень далеко от нас. Мы чувствуем то, что ближе.

Куминов совершенно не понял, что она сказала. Он решил, что она выпила и немного заговаривается.

– Поедем ко мне.

– Да, конечно, – Наташа даже не поинтересовалась, дома ли мать и насколько это удобно.

Они вышли в коридор. Санька подал ей шубу.

– Народ, мы уходим, – сказала Наташа ровным голосом.

Все вышли попрощаться. Саньке показалось, что Света смотрит на него и мотает головой, будто хочет сказать: «Не уходи с ней», но решил, что ему померещилось.

Екатерина Александровна уехала к родственникам, должна была вернуться к вечеру, но ее еще не было. Санька завел Наташу в свою квартиру, у порога снял с себя и с нее верхнюю одежду, схватил на руки и унес в свою комнату. Это было потрясающе! Саньке казалось, что он никогда не испытывал ничего подобного. Его каждое желание угадывалось заранее, прикосновения ее губ, пальцев рук и даже ног, сводили с ума. Он представить себе не мог, что прикосновения в таких казалось, обычных местах могут так возбуждать и кружить голову. Наташино тело невероятно возбуждало, он дрожал, как под током, прикасаясь к ее коже. Его бесконечные желания удовлетворялись самым неожиданным способом. Ему хотелось еще и еще быть с ней. Сводил с ума ее ласковый голос, как она шептала: «Саша, да, да, продолжай. Ах, как хорошо». Разве может быть такое наяву? Это была бесконечная сказка, полная изнуряющего секса одновременно с ласками и нежностью. Куминова приехала домой ночью. Зашла в квартиру и услышала вопли и стоны, то хриплые, то чуть ли не истошные. Господи, как будто стая кошек дома поселилась. В душе сразу закралось нехорошее подозрение. Включив свет, увидела валяющиеся австрийские сапоги и норковую шубу и сразу успокоилась. Слава богу, это не малолетка. Хотя, вряд ли, от малолетки так бы верещал. Что за бабу он себе снял, что ж она с ним там делает? Санька с Наташей на руках вышел из своей комнаты, собираясь пройти в ванную. В гостиной горел свет, в кресле сидела мать.

– Звук убавь, хорошо? Я пойду, лягу, с утра все ж на работу.

– Привет, мам, – Санька поставил Наташу на пол и шепнул ей: «Иди в ванную».

Сам вернулся в спальню, чтобы накинуть на себя что-нибудь. Куминова подошла к Наташе.

– Здравствуйте, Екатерина Александровна.

– Здравствуй. Ты только, пожалуйста, не зарази ничем моего сына.

– Не беспокойтесь, Екатерина Александровна, я всегда все контролирую. В следующий раз, я вам предоставлю справку от венеролога, – ответила Наташа все с такой обворожительной улыбкой.

– Вот и молодец. Я пошла спать. Не грызи его уж так сильно, отгрызешь и другим не оставишь. Он у тебя и так вопит, как припадочный, – Куминова пошла в свою комнату.

«Б..ь партийная» – подумала Наташа – «Многим ты от меня отличаешься.». Куминова знала про Наташу. Из Запорожья приходили запросы на характеристики неоднократно задерживаемой Натальи Володарской, проживающей ранее в этом городе. Так, как Наташа была дочерью академика Володарского, вопрос этот рассматривался в узком кругу в обкоме партии. Было решено, объяснить запорожским товарищам, что не стоит чернить память заслуженного человека, много сделавшего для своей страны. Где у Саньки раньше глаза были, вот эту девчонку следовало бы охомутать. Дочь академика, красивая, воспитанная, они были бы прекрасной парой. Где он, сволочь, сейчас столько денег взял, что ее приволок? Ладно, надо же мальчишке разговеться, сколько можно возле своей соплячки отираться.

Санька уже не мог остановиться, он каждый день после работы бежал за Наташей, тащил ее к себе домой. Куминовой приходилось опять слушать кошачьи вопли, пусть и в приглушенной варианте. При встрече Екатерина Александровна и Наташа добросердечно приветствовали друг друга. Санька только о Наташе и говорил, ею восхищался. Куминову это радовало. Слава тебе, господи! Забыл, наконец, свою соплячку.

***

Ирина заметила, что Маруся пыталась схватить ее за руки, будто делала попытку подняться. Может, показалось, но вдруг начался прогресс, голову ведь научилась держать. На душе стало радостно, появилась надежда, что со временем Маруся научится всему. Понятно, что не стоит мечтать о полной полноценности, но то, что ребенок хоть что-то сможет делать самостоятельно, вполне реально. Тем более, Маруся перестала утробно мычать на одной ноте, теперь издавала разные звуки, они не были такими пугающими. Ирине даже казалось, что Маруся делает попытки ей улыбнуться. С работы Ирина спешила домой, старалась не задерживаться, редко заходила в магазины. Дома ее ждало несчастное тельце, одиноко лежащее в кроватке. В один из дней, по дороге домой, Ирина встретилась с Володарской.

– Здравствуй, подруга, – сказала Наташа.

– Здравствуй, – Ирина ей улыбнулась. Почему-то, несмотря ни на что, ей приятно было встретить Наташу.

– Поболтаем, если есть минутка? – предложила Наташа.

– Минутка есть.

Они отошли в сторонку сели на скамейку. Наташа достала из сумочки сигареты.

– Будешь?

– Нет, как-то неудобно на людях. Я так, иногда, втихушку.

– Как жизнь?

– Сойдет. Песни пою.

– Если честно?

– Хреновенько. Но живу. Работаю на стройке учетчицей, заочно учусь в строительном. Была замужем. Очень уж неудачно. Сейчас со мной бывший свекор, после инсульта, и нездоровая дочь.

– Ты на меня обижаешься?

– Не в коем разе. Ты причем? Сашка меня не любил. Я до сих пор не могу поверить, что можно так развлекаться. Это надо было видеть, как он ко мне относился, я не думала, что можно так притворяться. Обидно, конечно. – Ирина помолчала – Очень обидно. Вместо куклы у него была. Он бросал меня при твоем появлении внезапно, без всякого перехода. Сама дура, раз бросил, уже пережила, нет, надо было еще раз вляпаться, теперь уже полностью.

– Дочь Сашкина?

– Нет. От Сашки я аборт сделала. Марусю я родила в замужестве. Вышла замуж за урода, сдуру, решила, что никто меня так любить не будет, как он. Это уж точно. Так любил, чуть не убил.

– У меня тоже была дочь. Она умерла.

– Страшно это, ребенка терять. Я тебе очень сочувствую. У меня Маруся жива и, как будто ее нет. Ей полтора года, она почти ничего не умеет. Даже ест плохо, худенькая. Я ее через зонд кормлю. Сначала боялась, потом привыкла. Вообще, со мной произошли такие ужасные вещи, хрен знает, почему. Карма, как говорят, индусы.