Марина Тюленева - Жизнь без печали

Куминов помылся, переоделся и направился к двери.

– Даша, я приду ночью. Постараюсь тебя не разбудить.

– Почему ты уходишь? Ты обиделся, что я сварила только кашу?

– Я твою кашу съем на завтрак, хорошо? У меня назначена встреча, меня ждут.

– Ты уходишь к другой женщине?

– Что значит к другой? Не делай такой страдальческий вид, будто я тебе изменяю. Чтобы говорить «к другой», надо самой быть женщиной. Я в последний раз говорю, еще одна претензия ко мне на правах жены, я увезу тебя в твою деревню. На второй день брака, ты мне уже плешь проела.

Даша осталась одна. Ей было грустно и одиноко. В совершенно чужой большой квартире, без права собственного голоса. Даша не хотела обманывать Куминова, она ему обещала развестись. Но она очень надеялась, что он к ней переменится, увидит, какая она прекрасная. Он забудет про то, что у них фиктивный брак, все будет по-настоящему. Даша чувствует, какой он на самом деле, мягкий и нежный, у него тонкая и ранимая натура. Он просто все скрывает за этой, ему не подходящей, маской. Даша лежала в постели и размышляла. В конце концов, она пришла к мысли, что нужно дать ему то, что он ищет, физическую близость. Хотя сама мысль об этом коробила ее, но все же люди этим занимаются. Ведь, наверное, Владимир Ильич с Надеждой Константиновной в молодости не только о революции разговаривали. Самое главное, чтобы он не искал физического удовлетворения где-то на стороне, он будет все время с ней, постепенно, больше узнает Дашу. И физическая любовь перерастет в духовную. Даша слышала, как Куминов вернулся в первом часу ночи, как ходил в ванную и кухню. Потом потихоньку прошел через зал в свою комнату. Даша еще какое-то время лежала и думала, сон не шел в голову, наконец, она решилась. Куминов уже заснул, сквозь сон почувствовал, что кто-то находится в комнате. Он приоткрыл глаза. Возле кровати стояла Даша, щупленькая в ситцевой ночной рубашке с рукавами – «фонариками».

– Даша, ты почему бродишь? Заблудилась?

– Не ругайся на меня, пожалуйста, – срывающимся шепотом, заговорила Даша – Я понимаю, что я не вхожу в твои планы, но формально ты же мой муж. Я все равно должна рано или поздно с кем-то это испытать. Это не изменит нашего договора. Если я потом выйду когда-нибудь замуж, будет все нехорошо выглядеть, ну, что я до сих пор ни с кем.

– Дарьюшка, иди спать, детеныш, – Куминов потер лицо руками. – Я устал, не сейчас. У меня завтра уже рабочий день. Иди, детка, мы потом вернемся к этому разговору, обещаю, – Куминов знал, что нельзя обижать отказом женщину, предлагающую себя, даже если это придурковатая Даша – Не обижайся. Это просто не вовремя.

Даша ушла на диван. Ей было стыдно, она с трудом подавила в себе слезы. «Какая же я никчемная. Меня нельзя полюбить, во мне нельзя даже просто увидеть женщину. Как теперь ему в глаза смотреть. Твердила о высоких чувствах, сама, как последняя падшая женщина, пришла залезть к нему в кровать. Вымаливала у него близость, как милостыню». Она не спала еще долго, ей казалось, что она только заснула, как почувствовала прикосновение. Куминов потрогал ее за плечо.

– Дарья, если ты собираешься ехать со мной – вставай. Делай свои процедуры и завтракать.

Куминов был в брюках и рубашке, через шею перекинут галстук. Разбудив Дашу, он тут же повернулся и пошел в коридор к зеркалу, завязывать галстук. Даше его вид и тон показались надменными и презрительными. Она еще больше расстроилась. «Как же он теперь меня презирает!». Она накинула халатик и прошмыгнула мимо него в ванную, хотя ей очень хотелось в туалет. Даша даже представить не могла, как она может идти в туалет, когда он это видит. Она включила воду, но стало еще хуже, Даша тут же закрыла кран. Она чуть не заплакала. Куминов. для приличия постучав, приоткрыл дверь.

– Иди на горшок, обоссышься же, или еще, что похуже. Я в кухню ушел, – в кухне он сделал ей бутерброды и налил кофе. «Это недоразумение себя мне предлагает. Жена, твою мать!». Минут через десять Даша, уже одетая, зашла в кухню, присела на краешек стула. В какой-то трикотажной кофточке с люрексом и прямой черной юбке.

– Ешь, быстрей. Кофту эту снять.

– Она новая.

– Наплевать, покажешь, что у тебя еще есть. Юбка сойдет.

Дашино выражение лица изменилось. Из стыдливо-пришибленного, оно стало оскорбленным. «Действительно, что за чушь я себе придумала. Непонятно зачем все это затеяла, Папа еще туда же. Что у нас с этим человеком может быть общего? Он всегда будет меня стесняться». Даша посмотрела на сидящего с равнодушно-отрешенным видом, Куминова. Она увидела себя со стороны, убогая девочка рядом с лощеным красавцем, который проявлял к ней интерес, не иначе, как к маленькому выброшенному котенку. «Надо устроиться на работу, попросить койку в общежитии и скорей уйти от него. Чтобы окончательно не сойти с ума от постоянного унижения». Даша выпила полчашки кофе, съела бутерброд, убрала со стола. Поблагодарив Куминова, она подошла к своему чемодану. Достала однотонную синтетическую блузку, Она поняла, что эта блузка тоже ему не понравится, но ее хоть не обязательно было гладить. Куминов, и так, раздраженно поглядывал на часы.

– Эта подойдет?

– Ладно, – он махнул рукой – Одевайся быстрей.

Даша пришла к заведующей библиотекой. Та, для приличия, посмотрела ее диплом.

– Нет, товарищ Трифонова, нам не нужны работники, – Дашино лицо выражало огорчение, граничащее с отчаянием, заведующая с сочувствием, задала еще один вопрос – Почему же по месту распределения не осталась, девочка?

– Я замуж вышла, у меня в городе муж живет.

– Я запишу для себя, Дарья Трифонова. Позванивай, может, появиться возможность взять тебя на работу.

– Хорошо. Только моя фамилия уже не Трифонова. Куминова.

– Екатерина Александровна, тебе кем-то приходиться? – заведующая заинтересованно посмотрела на нее.

– Она мама моего мужа.

– Дарья Геннадьевна, пройдем-ка в отдел кадров, – Заведующая вскочила со своего места – Уточним, что у нас там по штатному расписанию.

Для Даши сразу же, как по волшебству, нашлась ставка. Она написала заявление, оформилась. Идти ей все равно было некуда, она сидела внизу в холле библиотеки. Наступил обеденный перерыв. Сотрудники ходили мимо нее, вниз спустилась заведующая. В холл зашел Куминов и подошел к Даше. «Точно, сын Куминовой, надо же, никогда не подумаешь» – подумала заведующая.

– Как дела, детеныш? – спросил Куминов Дашу.

– На работу взяли. Сначала не было ставки, потом нашлась.

– Волшебное слово не «Екатерина Александровна», было?

Даша закивала головой.

– Пойдем, детеныш, отвезу тебя домой, пока у меня перерыв, потом снова в институт.

После работы Куминов пришел домой. Даша не встретила его у дверей, не вышла из кухни. «Бойкот. Что лучше сделать, проигнорировать или все-таки выполнить супружеский долг?» – подумал Куминов. Он зашел в кухню. Даша стояла у плиты. Вид у нее всегда был грустный, но сейчас хоть без страдальческого выражения. Бесцветная, неприкаянная, с пушистенькими волосиками. Ну, как такую можно поиметь? Куминов не любил девочек, он очень любил секс, наслаждался им, как гурман вкусной пищей, партнерша для него должна была быть без комплексов, достаточно опытная и раскрепощенная. Исключением для него была только Ирина. Но в Ирине было столько женственности, что он поступился своими принципами. Он ее воспринимал, как юную, неопытную, но все-таки женщину. Все в ней, походка, манера смотреть в упор, шевеление губ при разговоре, очертания ее тела вызывали эротические фантазии. Женщина, конечно, могла быть худой, как Лина и даже Владочка, с ее, почти смертельной, худобой. При всем этом, они были женщинами, они знали, как вести себя с мужчиной, как отдавать себя, как получать радость от близости. Даша была, как маленький серенький мышонок с грустными глазками. Такую девушку хотелось пожалеть, защитить, но никак не обладать ею. Для Куминова в этом было, что-то противоестественное.