Марина Тюленева - Жизнь без печали

– Ты будешь ужинать? – спросила Даша.

– Я предполагаю, что ужин у нас будет совместный. Сейчас, я только переоденусь.

– Я не хочу есть.

– Дарьюшка, не будешь есть, ветром унесет. Жаль, копилку свою уже выбросил, нет мелочи, чтобы нагружать тебе карманы для пригруза.

Даша, хоть и не хотела, но не удержалась и хихикнула.

– Накрывай на стол.

Даша приготовила тушеную картошку с мясом. Екатерина Александровна до такой степени неумело готовила, что любая еда, приготовленная другим человеком, казалась Саньке просто объедением. Тем более, весь день он почти ничего не ел, только пару пирожков, купленных по дороге. Дашина еда имела нормальный привычный вкус, не хуже, чем кормила его Петровна. Поужинав, Куминов подошел к Даше, не смог ее поцеловать, он только погладил по голове.

– Спасибо за ужин, Дашуля. Было очень вкусно.

Дашин вид все еще выражал обиду. «В темноте попробовать, что ли. С другой стороны, пошла она к черту, у нас фиктивный брак. Пообижается и перестанет». Куминов ушел в комнату, занимался своими делами. Что, в это время, делала Даша, он понятия не имел, ему было все равно. К ночи, все так же не разговаривая, они разбрелись по своим постелям. Почитав еще перед сном, он встал в туалет. Проходя обратно через зал, Куминов заметил, что Даша стоит возле окна, в комнате было темно, но Даша приоткрыла немного штору и свет ночной улицы, сполохами отражался на ее фигуре и лице. На ней была длинная, по щиколотку тонкая ночная рубашка с завязками на плечах, и плечи, не считая этих завязок, были совсем голые. Сейчас, спиной к нему, она выглядела девушкой, тонкой, воздушной, но все-таки, не ребенком. Куминов стоял и смотрел на нее. Даша, конечно, чувствовала, что он рядом, но стеснялась поворачиваться к нему. Бежать и прятаться под одеяло, было глупо. Он и так утром посмеялся над ее боязнью открыть при нем дверь туалета. Куминов подошел к ней ближе, едва касаясь, провел пальцем по шее, по плечу. Потом взял ее за плечи, наклонил голову к ее волосам и негромко сказал:

– Пойдем со мной.

По Дашиной коже пробегала дрожь от его прикосновения, это не была дрожь желания, просто нервная дрожь, которую испытывает человек, когда ему холодно. Она вполоборота повернулась к Куминову и кивнула головой. Куминов задернул штору, чтобы ее не видеть. Он, взяв ее на руки, немного подбросил в воздухе, не ожидал, что она окажется такой легкой, он готовился взять вес. В своей комнате Куминов поставил Дашу на ноги возле кровати, развязал завязки на ее плечах, Она тут же плотно прижала спадающую рубашку к своей груди. «Нет, это выше моих сил» – подумал Куминов.

– Даша, – своим обычным жестковатым тоном сказал он – Ты для чего согласилась со мной идти? Мы с тобой о литературе беседовать будем? Если тебе нравится находиться среди своих предубеждений, что все физиологическое стыдно и противоестественно, возвращайся на диван. Хочешь, я тебя отнесу? Я не собираюсь с тобой в жмурки играть, я уже вышел из этого возраста. То, ты сама мне себя предлагаешь, то брыкаешься. У меня вообще-то есть интересней варианты.

Даша смотрела на него. У Саньки в комнате не было штор, только легкая занавеска, и, хоть и в полумраке, они прекрасно видели друг друга. Он стоял перед ней в одних трусах, плотно облегающих его бедра. Даша залюбовалась его телосложением. У нее при этом не возникало ничего похожего на возбуждение, она восхищенно смотрела на него, как на творение Микеланджело. «Он идеален, как греческая статуя» – думала она – «Надо решиться, я же все обдумала. Сама приходила к нему, проявляла инициативу, нехорошо сдавать назад. Будь, что будет, так надо. Ему это необходимо, для него на первом месте физическая близость. Я буду с ним, ему не придется убегать из дома в поисках женщин. Он будет постоянно рядом и влюбится в меня». Даша убрала руки со своей груди, рубашка скользнула по ее телу. «Лучше бы она пошла на диван» – подумал Куминов, он с трудом подавил в себе смех. Дарья стояла с видом революционера, пришедшего на допрос. Лицо ее было полно решимости, по-детски пушистые волосики развевались в разные стороны. Она была в белых трусах, начинающихся от груди, соски которой были больше, чем все остальная часть. Куминов все-таки рассмеялся, стараясь, чтобы смех не выглядел таким уж оскорбительным.

– Иди ко мне, – он притянул ее к себе и прижал к своей груди.

– Я смешно выгляжу? – огорченно спросила она.

Куминов не стал отвечать, Он наклонился и поцеловал ее. Даша целовалась первый раз в жизни. Она закрыла глаза и продолжала держать сомкнутыми губы. Куминов уложил ее на постель, Даша прижималась к нему, просто для того, чтобы он не мог на нее посмотреть. Санька закрыл глаза и продолжал касаться губами ее лица, пытаясь хоть мысленно что-то представить. Дыхание у Даши все-таки сбивалось, она, сдерживая глубокие вздохи, немного сопела. «У меня на нее никогда не встанет» – думал Куминов. Неожиданно для самого, ему страстно захотелось держать сейчас в руках другую женщину. Ему казалось, он слышал прерывающийся шепот «Сашенька», почувствовал прикосновение нежных пальцев, вспомнил, как задыхаясь от восторга, ловил эти нежные руки и прижимался языком к ладоням, чтобы насладиться этими необыкновенными руками, дарившими ему такое счастье.

– Ирочка, – произнес он.

– Меня зовут Даша, – услышал он в ответ ровный голос.

Куминов сел на кровати, потер руками лицо, встал, снял с себя трусы и снова лег рядом с Дашей. Без лишних церемоний он стащил с нее ее бесконечные трусы, раздвинул ноги и лег на нее сверху, придерживаясь на руках. «Инстинкт сработает, встанет» – подумал он. Чтобы не видеть выражение ее лица, он наклонил голову, целовал ее шею, большие торчащие соски. Даша чувствовала, как между ног увеличивается его член, она все-таки была женщиной, какие-то необъяснимые ощущения охватывали ее, все это смешивалось с чувством стыда и сознанием недозволенности происходящего. Куминов приподнял ее за бедра, но сам не двигался.

– Лежи спокойно, Дашуля. Доверься мне, только не дергайся, пожалуйста, ты можешь причинить себе боль.

Он приподнялся на локтях, теперь Даша видела, что он пристально смотрит на ее грудь. Куминов целовал ее соски, потом опустил голову ниже, проводя губами под грудью. Она лежала с приподнятыми раздвинутыми ногами, и он достаточно высоко над ней приподнимался, чтобы видеть не только грудь, но и что-то еще. «Так нельзя, стыдно женщине лежать в таком виде» – подумала Даша и, решив приблизить его к себе, чтобы он на нее не смотрел, резко рванулась вперед. От ее, какого-то ненормального, крика у Куминова зазвенело в голове. Ему самому было так больно, будто с него содрали кожу. Он буквально отполз от нее.

– Я же просил, лежать спокойно, – со стоном от боли, сказал он.