Эйк Гавиар - Гайдзиния

Иллюстратор Скинни Гавиар

Редактор Тая Константинова

© Эйк Гавиар, 2017

© Скинни Гавиар, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-8051-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кровью безучастного Скинни, новообращенного и потерянного Кри-кри, моей

Алкоголем

Ниппония! Ниппонцы! Роппонги!

Во французском городе Анси, где я и Скинни отдыхали по приглашению местного гитариста Кристофа, мы что-то справляли. Возможно, Новый год, хоть и с запозданием в два-три дня.

Я, Скинни, Марко и музыкант по имени Жером, зарабатывавший на жизнь трешовыми комедийными выступлениями авиационной тематики, где все роли принадлежали одному актеру – ему. Индеец по имени Марко, натурализованный француз, гитарист-самоучка, работавший на фабрике по производству колоколов (он настраивал колокола) был одним из приглашенных на празднество гостей, а также человеком, не забывшим свои корни, не отступившим от родной культуры. Короче, у себя в квартире он выращивал марихуану. Как оказалось, очень сильную.

Вчетвером вышли на балкон, в теплую ночь Анси и воздух чистых Альп. Марко забил трубку. Мы раскурились. Я отъехал уже после второй или третьей затяжки, причем довольно сильно и необычно, ощущение было схожее с курением гидропоники (не столько вялость, сколько бессилие, холодный пот и бьющееся сердце) с четко выраженным психоделическим эффектом, включая не только зрительные, но еще и умственные галлюцинации.

Жером превратился в дьявола, с седыми развевающимися волосами и кошачьими глазами (узкие вертикальные, жутко нечеловеческие на человеческом лице глаза-зрачки), а Марко – в доброго ангела. Они заговорили со мной, Жером вещал быстро и точно, отчетливо, никого не слушая, не давая себя перебить или остановить, четко всаживая понятия своего дьявольского мира в мой мозг. Марко же увещевал медленно и мягко. И было ощущение, что со мной говорили два меня. О чем я забыл сразу же, как покинул балкон. Как покинул балкон – я тоже не помню. Помню только, что Жером говорил про колесо. Все начинается с колеса, сказал он и показал руками круглое колесо. Колесо вращалось.

На Скинни трава не подействовала.

На следующее утро зрение было непривычно размытым. Приходилось подслеповато щуриться, чтобы разглядеть вывески на кабаках и надписи на улицах, значения которых мы все равно не понимали, не говорили по-французски. Que? Мы отправились в Лион, чтобы вылететь оттуда на родину. Дурацкое слово.

Кристоф проводил нас до железнодорожной станции, два часа пути и мы в городе. До регистрации на рейс в аэропорту имени Антуана де Сент-Экзюпери было около двенадцати часов. Слишком большой период времени, чтобы проводить его трезвым. К тому же нам (мне) надо было отойти от лекарства Марко. Алкоголь должен был не только скрасить одиночество двух усталых путешественников, но и вернуть нам зрение и в какой-то степени восполнить силы. В общем, алкоголь. Мы отправились в бар в старой части города. Спустились по лестнице в подвальное помещение, не очень ярко освещенное, заняли столик и сказали немолодому, не говорившему по-английски официанту (разглядывая меню):

– Caresse mes fesses, je t’en prie, – Эйк.

– Mois je ne crois pas que ce ne soit pas de beurre! – Скинни.

Должно было быть смешно, но официант нас не понял. Нас многие не понимают. Тыкая пальцем в меню со словами «s’il vous plait, muchacho» мы заказали бутылку вина и несколько бокалов пива. Я закурил. Скинни закурил. В зале было не так много людей, в основном – привлекательные молодые французы. Мы быстро прикончили вино и принялись за пиво. Посетители говорили тихо. Европа.

На середине второго бокала пива, когда я был уже достаточно пьян, чтобы погрузиться в обычные размышления о своем абсолютном недовольстве жизнью, в зал вошел очередной француз. Высокий, худой с аккуратной щетиной. На вид ему было около тридцати лет. Он сел за соседний с нашим столик. Посетитель этот не был похож на иностранца (для Франции), что-то шевельнулось во мне, когда я его увидел, что-то, оставшееся в крови от тысяча восемьсот двенадцатого года. Не злость и не ненависть, просто желание заколоть его штыком. Француз.

– Эй, Скинни, смотри, булка французская, – Я кивнул в сторону нашего соседа.

– Ага, – ответил Скинни, – Caresse mes fesses, je t’en prie, – громко произнес он.

Я рыгнул в подтверждение. Так же громко.

Француз встрепенулся. Сказал:

– Замолчите, – по-английски.

– Эй, что это значит, чертов лягушатник! Ешь своих лягушек да помалкивай, – ответил Скинни и рыгнул.

– Молчать, булка французская, – поддержал я, – Мало мы вас в тысяча восемьсот двенадцатом году давили. Не додавили.

Француз поднялся, щуплый, высокий, но гордый.

– Меня зовут Кри-кри, – высокомерно произнес он. – Никто не смеет так со мной разговаривать, – Он шлепнул Скинни по лицу бумажным меню.

Я пьяно забрался на стол и прыгнул с него на «меня зовут Кри-кри», однако тот ловко отреагировал головой и разбил мне нос своим гладким ухоженным французским лбом. Скинни попытался снести Кри-кри голову стулом, но тот уклонился и ударил ногой в живот. Скинни сложился, повалился на пол.

– Ах ты булка французская, – прохрипел он.

Я рыгнул и кровь, стекавшая из носа в область рта брызнула на лицо Кри-кри. Кри-кри поднял со стола салфетку и с достоинством отерся. Сел. Подозвал официанта и сделал заказ. Я взобрался на стул, мы со Скинни выпили еще. Нос не дышал. Чтобы прочистить ноздри, я высыпал на стол немного табака Pöschl, сделал две дорожки, скрутил мелкую купюру евро. Мне было интересно, как быстро разбитые капилляры носа вберут табак. Всосал обе дорожки, голову пронзила щекочущая боль такой степени, что я почувствовал как выпадают волосы. Осенние листья.

– Будешь? – спросил я Скинни сквозь слезы.

– Давай, – махнул он рукой.

Я рукавом вытер глаза и насыпал две ровные линии.

– Будешь? – по-английски спросил я по-прежнему аккуратного, безупречно чистого француза. Длинные пальцы, ухоженные ногти.

– Это Pöschl? – со знанием дела спросил он.

– Ага.

– Я представитель компании Pöschl.

– Ого, – сказал Скинни.

– Ага, – подтвердил Кри-кри, – Плохо вы деретесь, mes amis.

– Неа, мы хорошо деремся. Просто ты застал нас не в лучшее время. Слишком много курили и пили в последние дни.

– Ну, конечно, – рассмеялся Кри-кри, – Несколько дней не могут подкосить здоровый молодой организм.

– Могут, – ответил я, – У меня эти несколько дней продолжаются уже около двух лет. Хы-хы…

– У меня тоже прилично, – сказал Скинни.

– Выпьем за знакомство?

– Кри-кри, – представился Кри-кри, – Занятно вы нюхаете табак.

– Скинни, – ответил Скинни.

– Эйк, – сказал Эйк. То есть, я.

Далее была обыкновенная пьянка, воспоминаний о которой почти не сохранилось.