Mel RedWolf - Ветер Перемен. Волчица

Точно два блюдца, глаза Лаэлари раскрылись, с ночи тьмой сливаясь. Удивление, восторг и искристый смех. Они так быстро сменили друг друга, хотя последний задержался. Несложно было представить нечто подобное. Жрицы может и привлекали своей таинственностью, но в ней же они терялись. Словно не от мира сего, говорили загадками. Так им и надо!

Хотя, если подумать, то подобные наказания никогда не касались их с Альфи. Даже грустно, что их гутство прошло в менее завораживающих играх и шалостях.

Звонкий смех едва удалось успокоить, утирая выступившие на глаза слезы.

– Хотела бы я там оказаться.

В попытках отдышаться Лаэлари и делала глубокий вдох, но подмывать на новую порцию смеха не переставало. Однако, последующие слова царицы принимали с пониманием, кивая время от времени. В этом был смысл. Как её тянуло в общение с языками Пламенной, с ветрами Ретивой, так и остальных звали Великие туда, где их дочерям будет лучше. Хар всегда была в бою, как зверь. Она извивалась, но в ней была сила. Как Первая, она была строга и показывала пример. Как хар была добра и любила их очень, особенно халушку. А как сердце сладко пело, стоило только услышать обращение Каски к Лоре. «Перышко». Столько лет они были вместе, а любовь их и гуты чувствовали. Большую и чистую.

– Дорэль и правда там, ждет. Но может такова её доля? Она ведь ждала, ждет теперь и будет ждать потом.

Лари любила тетку, а та в свою очередь души не чаяла в племяшке. Однако, произошедшего баргустка не понимала. Чувства Аэль к Фаврир подарили стольких гутов, а день, когда готовы были проститься с царицей, прошел, как проходили и все остальные. Значит ли это, что Аэль предала Огненную? Возможно, но, как много раз повторила за это время Карла, на все воля Великих. Что ей лезть в узы цариц?

– Я люблю её, но она ведь сама избрала свой путь. Так и я вернусь к ведьмам.

– Каждому свой путь, Лари. Главное слушай то, что тебе наставляет Великая.

Аэль даже похмурилась, вспоминая слова Цераэль.

– Как сказала Великая Царица: не бойся того, что начертали Великие на пути.

Женщина улыбнулась, но улыбка вышла горькая. В голубых далях искрились иные переливы, полные скорби и боли, но в той же мере решительности и силы.

– Страшновато. И я соглашусь с любой дочерью, что кажется, сил не хватит идти дальше, но порой дела не оканчиваются так быстро, как нам хотелось бы. И сдается мне, что ты ещё помучаешь Алифею при встрече. Только мой совет, как хал той, что твою душу бередит. Помни, что она воительница и будет упряма, как ее хар, пряча все милое подальше, словно глаз ведьмы и любящий в ней это не увидит.

Лари было улыбнулась грустно, с милых черт лица хал опустив взгляд к земле. Далекой и совсем близкой. Ощущение реальности на возвышенности всегда терялось, исчезало на фоне чувства незначительности. Хотя последующие слова насторожили. Вся внимание, баргустка обратилась в слух, заглядывая в глаза любимые. В них было отражение Алифеи.

Воительница. И додумалась же перейти. Лаэлари согласно закивала. Так было всегда, даже до перехода. Альфи пряталась, только подруге открывалась и то до тех пор, пока о чувствах той не узнала. Неловко стало, а иголочки напряжения касались оголенной кожи.

– Она ведь такая… как увижу, так сердце замирает. Я чувствую. Скоро увижу, но оттого так тревожно. Сбежит и поминай как звали, она же столько кругов наворачивала с Саир и Факир на поле.

Безысходность и безвыходность. Чувства копились в груди, и она была готова лопнуть в любой момент. Ещё и эти метки так некстати. Стоило только подумать об Алифее, как что-то саднить начинало, жечь. Точно не положено, не дозволено. Надо что-то решать. Как отдала, пусть так и забирает. От переполняющих чувств готовы были по земле кататься, не в силах выразить те. Переизбыток, а отсутствие встреч усугубляло положение.

Аэль прикрыла глаза и только маленькие голубые щелочки выдавали внутренний смех. Действительно, дочь цариц обладала чертами как Огненной, так и Порывистой. Бурная на нрав, менее непреклонная, но в этом возрасте Аэль за собой не ловила особой жёсткости нрава. Только неотступное упрямство. Алифея же цвела, мягкая и добрая, как ее хар, но также и стойкая. Ретивая вела девушку вперёд и толкала быть ещё быстрее, чем требовалось. Поэтому стоило Алифее ощутить испуг, так ее ветер уводил так далеко, как разве что Цераэль уносилась, когда ей хотелось быть непойманной.

– Надеюсь, что с Алифеей все хорошо. Она обещала вернуться в клан, как Великая Царица ее вернёт нам. Смотри, Лари, её укрепят бои и к тому моменту она станет достойной женщиной. Хотя конечно терпеливо упираться – это черта обоих сторон. И рода Рефаль в твоей крови, и Каски.

– Халушка.

Жалобно протянул гут от тепла слов напутственных. Тело разомлело. Дозволение царицы, нет, хал. Это много значило для Лари. Девушка пару раз шмыгнула носом, утирая руками глаза до того, как польются слезы.

Альфи вернется, скорую встречу предчувствовала баргустка. Что-то неумолимо толкало к этой мысли. Воительница, с милыми чертами. Столько всего прошли вместе. Принятие богинями, всё гутство спали вместе, крепко за руку друг друга удерживая. Рядом всегда было уютно, всегда был повод для смеха, для состязаний и забав.

После расставания так и тянуло заглянуть в кузницу. Алифею туда тянула близость хал к ремеслу, а Лари любовь к Алифее. Среди шума отбивающего металл молота, шипящей воды, когда раскаленный кусок окунают в неё. Расчувствованная, девушка потянулась к Аэль с объятиями, находя в них способ хоть как-то дать волю чувствам.

Баргустка позволила себе отвлечься от горизонта. Чутье все ещё подсказывало, что враг не шагает к крепости. Были и другие дочери, что проследят за горизонтом. Была и ведьма, которая тенью стелилась по стенам и ощущала любое изменение в ночи. И конечно гут, который нуждался в поддержке. Ее и раскрыла царица, быстро соскочив ногами с камня на пол, а там и поймала обоими руками девушку. Правой приходилось едва касаться, имитируя трудности движения протезом, а левой девушку легонько погладили по спине.

– Тшшш, котёнок, Лари-Лари, милая малютка, незабудка дома Скрытого Клинка.

Столько ласкательных форм разве что придумывали баргусты. Непривычный для крылатых способ выразить тепло, открытый, простой, но отчасти замудренно диковинный. Только и сама Аэль ловила порой в речи крылатых, спустя годы совместного быта, как они начинали заговариваться, выстраивать песней несколько тёплых слов, выпуская густую нежность в этом потоке.

Удивлению места не было, объятия, как объятия лишь они нужны были гуту, который ласковым котенком сжался у груди, крепко обнимая в ответ Аэль. Лари-Лари, как и многие другие дочери клана, благодарила Великих за то, что они сохранили царицу. Во времена, отягощенные войной, с трудом удавалось представить, что бы с ними стало. Два клана могли вновь разойтись.