Андрей Вейц-Ветер - Пламя в парусах. Книга первая

Дворфов он недолюбливал, и те, чаще всего, отвечали ему взаимностью.

Но причина-то была в другом. Так случилось, что неделей ранее Ричард выиграл в карты корабль одного бородача, доверху гружёный грибной брагой и пришвартованный где-то у причалов Валерпорта. Притом, выиграл более чем честно – дворф оказался так пьян, что не разбирал колоды перед самым своим носом. Ричард даже названия игры не запомнил; звалась она то ли Тра-, то ли Гра-ханские пляски, или лязги… или что-то типа того. Неважно. Он – выиграл; пожалуй, впервые выиграл действительно честно. Банально и малейшего представления не имел, как в этой игре вообще мухлевать. И, тем не менее, на следующее утро, оклемавшись, премерзкий дворф заявил, что его, дескать, опоили и ограбили! «И ведь нашлись те, кто поверил! – процедил Ричард сквозь зубы. – Надо же».

Корабль – какое-то там корыто, да и грибная брага – то ещё поило, однако выигрыш есть выигрыш, и Ричард с ним расставаться не желал. Поступил он по давно отработанной схеме: сдал судно подельникам, – те придумают, как его реализовать, – а сам пустил слушок, что, дескать, на этом самом кораблике он уплывает в дальние края; куда-нибудь навроде Сан-Холо, что на Мейне, или в какое другое злачное местечко.

Ну а сам перебрался сюда, в Падымки.

И теперь опасаться ему было нечего. Дома, в Гринлаго, его не выдадут; тут – не найдут. Ко всему прочему, в этой деревеньке не так давно ещё и пекарь преставился, а у Ричарда хлеб да кренделя всякие выпекать всегда славно получалось. Будет и тут при деле. Не даром ему и кликуху-то такую дали – Пекарь. Правда, то – совсем по иной причине.

Так или иначе, перекантоваться в Падымках пару-тройку месячишек было вполне хорошей идеей. Он поправит нервишки, даст отдых печени и кулакам, закатами там всякими полюбуется. Ну а по возвращении сможет рассчитывать на щедрый барыш…

Конечно, это если чёртова скука его раньше не прикончит! По правде говоря, Ричарда и сам удивлялся своему состоянию. Он и не думал, что без ежедневной городской суеты сможет так быстро заскучать. Прямо сейчас его, в общем-то, кардинально не устраивало только одно – его собственное отношение к этому местечку. Всё в Падымках было так ладно, что он просто не мог в это поверить. Не мог расслабиться!.. Да ещё этот дракон, что на горизонте недавно показывался. Драконов Ричард тоже не любил, хотя едва ли ящер припёрся сюда специально, чтоб его позлить. Это так… совпадение. Тем не менее, его полёт всё же внёс свою лепту в скверное настроение Пекаря, и вот теперь он, крупный, плечистый мужик, коротко стриженый и выбритый начисто, стоял на крыльце, хмурый, как чёрт. Одень его в шелка, и барон получится!.. Радоваться бы, да вот что-то никак.

– Не хочешь скучать – верни корыто дворфу, – процедил он тихонечко, хотя не имел привычки трепаться сам с собой. Привычку эту ему не иначе как надуло здешним морским ветерком, – вот тогда-то жизнь точно заиграет новыми красками.

Он пыхнул трубкой. Нахмурился. Пожалуй, его проблема была в том, что он просто не умел отдыхать. Ну что ж, всё это, пожалуй, хороший повод научиться.

Ричард пустил ещё больше дыма, вынул мундштук изо рта, намереваясь пепел вытряхнуть из трубки, и только сейчас приметил, что около крыльца его дома – в общем-то прямо напротив него самого – стоит некто в странных одеждах. Этого ни то чаандийца, ни то кирианца он уже видел сегодня, правда лишь мельком и издалека; понятия не имел, проездом ли тот, или уже давно в деревне, но средь изб чужестранец ходил в компании того лысого сморчка-старосты, да и в целом выглядел как… неприкаянный что ли.

И вот теперь он здесь. Глядит на него не двигаясь и, будто бы, даже не дыша.

Ричард под этим взглядом так и застыл.

Такеда был человеком чести. Но честь разни́тся в различных уголках этого мира; у каждого народа и у каждой расы своя честь. Там, у себя на родине, он уже давно позволил бы своему клинку вволю напиться кровью, забрав жизнь каждого жителя этой деревни; а последнему выжившему приказал бы отвести себя к господину этих земель, дабы лично поведать ему, что презренные не одарили гостящего у них самурая должными почестями! Поступил бы так, потому что это правильно. Потому что так велит Кодекс. Но древний Кодекс мудр: учит он не только доблести, но и смирению. Такеда был гостем в этом краю. Он сам избрал для себя путь именно здесь, среди этого невежественного люда, искать той помощи, которой соизволят одарить его небожители. Помощи, либо же смерти.

А ещё великий Кодекс побуждал его помнить, что не самурай он боле, и что нет у него уже никакой родины. Всё, что у него осталось, это немного чести в заплечном вещмешке, крупица доблести в сердце, да полнящаяся жаждой отмщения душа.

Потому-то пришлось ему познать сдержанность. Впервые – с тем мальчишкой, которого он едва не отлупил за то, что тот посмел заговорить с ним, держа оружие наготове; и вот теперь снова, когда его – непревзойдённого война, – отослали к этому невеже просить крова, потому как никто в деревне не решился его приютить. Вот он и стоял сейчас перед порогом, не смея прервать глубокий раздумий хозяина.

– Эм-м… Тебе чего, мужик? – выдавил Ричард, когда молчание затянулось.

Такеда тяжко вздохнул. Так, как вздыхают бойцовые псы перед броском. По-видимому, бестактность и неблаговоспитанность в этих краях сходила за добродетель.

– Мое имя Такеда Кенши. Я самурай господина Такеши Сано-но-Такуми! – отчеканил он. «Бывший самурай, напомнил себе; да и господина ныне покойного».

Ричард лишь кивнул с глуповатым выражением на лице. Из всего сказанного он и слова разобрать не сумел, хотя чужестранец владел языком вполне сносно.

– Я прошу твоего дозволения даровать мне ночлег в этой обители, – продолжил Такеда. – Если моя нога оскорбляет твои владения, у меня есть, чем тебе заплатить.

– Ноч-лег?.. – спросил Ричард, всё ещё недоумевая. – А-а! Да-да, конечно, есть в хате лишняя кровать. Чувствуй себя как дома!.. Хотя нет, минутку обожди, будь добр, я кое-что приберу. Кстати меня зовут Ричард. Ричард Маганти.

Такеда сдержанно поклонился. Ричард же попытался ответить ему тем же, сложив при этом ладони, будто священник. И, затем, сразу же поспешил домой, захлопнув дверь.

– Во чудак, – едва слышно заметил он. – Хотя ладно уж, глядишь, веселее будет.

Зачем-то забросив трубку в нечищеный горшочек из-под утренней каши, Ричард принялся наводить порядок в своём жилище. Собственные пожитки он ещё не разбирал, имел скверную привычку откладывать это на потом. Взялся первым делом за снаряжение. Для человека его жизненных взглядов и устоев, здоровая паранойя являлась верной спутницей, а потому, для начала, он рассовал с дюжину метательных ножей туда, где они бы не отсвечивали: под подушку, на печь, за тумбу… Почти в каждом углу было у него по ножу. Вощёный кожаный жилет он повесил у входа, а рядом, припёртым к стенке, стоял тяжелый арбалет. Короткий меч – проформы ради, ибо Ричард с ним управлялся как с веником, – покоился в ножнах на подоконнике, а неприметную сумку с тем, что послужит ему, если дела пойдут совсем уж худо, он задвинул под кровать. Ну и на этом всё. Прочее барахло пока так и осталось валяться по углам. Ричард пообещал себе всенепременно его разобрать, но уже чуточку попозже. «Главное-то, что снаряга под рукой, а кровать мягка и без клопов – остальным только дураки себе голову забивать будут». И едва он повернулся к выходу, чтобы позвать своего новоявленного соседа, как дверь сама распахнулась прямо ему навстречу.