Николай Могилевич - Понтификум. Пепел и грех

– Ох, не вовремя ты раскрыл свою пасть, солдатик. Будет тут всем теперь толковая наука. Не видел сам – нечего байки травить.

– Так почему тогда никто не говорит про тебя, герой?! Почему только и слышно, как Стальной Лик вогнал кому-то нож под ребро, или напился вдрызг, вместо того чтобы на передовой быть? Вместо того чтобы святые воины головы свои не складывали? – какой-то юный воин вышел вперёд и плюнул под ноги убийце.

– Потому что про убийц не бывает красивых слов, – Лик развернулся и направился прочь от костра, провожаемый злобными взглядами.

Сегодняшней ночью у него стало на несколько врагов больше, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что случится, если он не сможет избавиться от лорда Тираля.

Лик поболтал ещё с несколькими дозорными по пути к шатру Тираля. Теперь вопросов к нему не возникнет. Каждый вечер перед отходом ко сну он ходил по лагерю, травил байки, заводил новых знакомых, ссорился со старыми и веселился, насколько позволяла непростая жизнь убийцы на побегушках у лорда. Однако Лик был рад, что теперь ему платят за устранение людей, а не грехов, которые скрываются в утробе огромной горы, чей окутанный дымом пик даже сейчас был виден сквозь плотную завесу снега. Ярость, вспыхнувшая при разговоре с Дориусом, почти иссякла. Теперь убийце нужна была холодная голова.

Шатёр Тираля отлично охранялся. «Проклятье, солдатик, как же обидно, что не один ты верен этому мерзавцу. Слишком много лизоблюдов на подходах. Придётся извернуться. Главное – успеть в срок» – мысли крутились в голове убийцы подобно снегу, когда он завернул за нагромождение ящиков и бочек с припасами. Между солдатскими палатками было темно, а голоса дозорных, обходящих лагерь, едва улавливались. Идеальный момент для Лика, чтобы осуществить задуманное.

Запустив руку в сумку на плече, убийца извлёк оттуда шитую золотом и серебром робу. Нити сплетались в раздвоенные символы Скорбящего. Тяжело вздохнув, Лик надел робу эклессии, натянул чёрную и белую перчатки и добавил к ним тяжёлый золотой кулон, который изображал добродетель. Цепочка из крошечных рубинов тянулась от её закрытых глаз до подбородка. Нескончаемые кровавые слёзы, которые та проливала, оплакивая каждого грешника. Коснувшись холодной стали маски, Лик зашептал:

– Сей лик – твоя темница, госпожа. Лишаясь его, освобождаю тебя. Дозволь воссоединиться с тобой вновь.

Едва убийца снял маску, узкое лицо его преобразилось: глаза сменили цвет на янтарный, нос стал длиннее, лоб шире, щёки округлились, заиграли румянцем. Волосы посветлели, стали короче. Спрятав маску в сумку, и оставив на себе лишь изящный церемониальный кинжал, что висел на изукрашенном поясе, Лик схоронил сумку среди бочек и хорошенько присыпал снегом. Послание еретиков было спрятано в тубусе рядом с кинжалом и дожидалось своего часа.

После превращения по телу мгновенно разлилась волна боли, но убийца был к ней привычен. Нескольких часов должно было хватить, чтобы он оборвал жизнь лорда Тираля. В голове Лика зазвучал голос. Вкрадчивый, он шелестел подобно раскрывающимся лепесткам цветов:

– Ах, Вариэль, мой верный Вариэль, как давно я не смотрела на этот мир твоими глазами, как давно ты меня не звал. Или я тебе не мила? Или подаренные мной силы тебе опротивели?

Лику теперь не нужно было скрываться. Он шёл к шатру Тираля, смиренно опустив голову, сложив руки на святом символе. Для того чтобы ответить возникшему в голове голосу, не было нужды открывать рот. Убийца сформировал мысль и отправил её блуждать в глубины разума:

– Госпожа, грехам моим нет счёта, равно как и нет счёта молитвам, что я возношу во славу твою. В этом месте никто, кроме лорда Эшераля, не должен знать о твоём даре, а потому я прибегаю к нему лишь в случае крайней нужды, – от грубого тона человека в стальной маске не осталось и следа. На смену насмешкам и сальным шуткам пришло подобострастие.

Миновав ещё несколько патрулей, Лик, наконец, приблизился к первым палаткам, что образовывали лагерь Тираля. Город внутри города. Стражи, на нагрудниках которых красовался герб лорда – белое солнце и чёрная луна – поклонились убийце в пол.

– Приор* Децимиус, лорд ожидает у себя, – солдат указал рукой на шатёр, превосходивший размерами шатёр Эшераля в несколько раз.

– Благодарю, воитель веры. Да благословит тебя на ратные подвиги Скорбящий, – Лик осенил стража двуперстием и двинулся к шатру. Несмотря на поздний час, казалось, что никто в лагере Тираля не спал. Усиленные дозоры вышагивали с фонарями, в которых билось священное пламя, и зорко всматривались в буран, будто ожидая нападения. Командиры раздавали приказы, окрики солдат заглушали вой ветра. Лик же продолжал смиренно вышагивать, подмечая благоговение, с каким солдаты смотрели на него. В голове снова раздался сладострастный голос:

– Вариэль, дай мне крови, дай мне раздор среди твоего народа. Пусть Скорбящий льёт кровавые слёзы в тёмных глубинах Умбриума, зная, что те, кого он поклялся защищать, режут друг другу глотки. Хочу слышать крики боли и стоны умирающих. Награда будет сладка, мой верный Вариэль.

– Ты получишь кровь, госпожа, лишь дай мне время на исполнение моего плана. Прошу, не покинь меня в час нужды, и ты получишь кровь, которая захлестнет эти земли, подобно бурной реке, – Лик прервал поток мыслей, когда один из стражников остановил его.

– По какому делу высокочтимый приор направляется в центр нашего лагеря? – голос солдата с хрипом прорывался через шлем. – Ночной час не время для визитов, – рука в кольчужной рукавице легла на рукоять меча. Лик поднял глаза и тепло улыбнулся.

– Сын мой, разве для молитвы и покаяния надобно выбирать особый час? Благословенный лорд Тираль желает меня видеть, ведь дитя уже здесь, верно? – он коснулся символа Скорбящего и вновь смиренно опустил голову.

– Но откуда… – он осёкся и кашлянул. – Впрочем, личному исповеднику лорда виднее. Да пребудет с вами Скорбящий, высокочтимый приор, – стражник кивнул и удалился. Лик выдохнул. «Да уж, личному исповеднику виднее из стылой землицы, это уж точно» – усмехнулся убийца. Голос в голове ответил ему мелодичным смехом.

– Знай, Вариэль, твоя госпожа капризна и падка на зрелища, а потому не держи обиды, если что-то пойдёт не так, – Алая Дева рассмеялась. – Ты мне нравишься, Вариэль, так что не разочаруй меня. Я буду наблюдать. Не спеши надевать свой стальной лик, – вкрадчивый голос замолк, а перед мнимым приором возник шатёр лорда Тираля. Отряд личной охраны пронзил убийцу десятком колких взглядов. Юноша в отороченной мехом мантии отделился от стражи и, позвякивая колокольчиками на поясе, двинулся к нему.

Мелодичный звон маленьких колокольчиков был слышен даже сквозь завывания ветра. Греховные нити позволяли Лику улавливать его. Сколько лет он имел дело с круциариями, но всё равно благословенный звон заставлял его ёжиться. Убийца знал, что при должном рвении круциарии могли почувствовать тёмную силу внутри него. Могли ли они чуять его связь с Алой Девой?