Борис Ковальков - Прогулки по Каэнглум. Роман-сказка

…По улице навстречу из темноты под неяркий свет витрин выплыло белое узкое лицо (с румянцем), пухлые красные губы, тонкий прямой нос, тонкие же черные брови. Лицо не казалось маской и темно-синие глаза не казались в темноте дырами. Спокойный, самостоятельный взгляд. Смотреть в такие глаза сложновато. Девушка была по-каэнглумски красива. Подойдя ближе, друзья увидели и длинное черное пальто без пуговиц, и серое платье, и белые вязаные гамаши поверх коротких рыбацких сапог. Коричневая шляпа с неширокими полями. Из под шляпы – черные волосы. В левой руке серая перчатка. Девушка подняла правую руку, на ней была вторая перчатка, белая; то ли приветствовала, то ли останавливала. Голос был чистый, звонкий, не высокий и не низкий. Виерд расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.

– Знаете, на кого вы похожи? – вместо приветствия спросила девушка.

– Знаем, – серьезно ответил Крат, – похожи на Виерда Герлофса Любке и Крата, которые совершают прогулку.

– На кого похожа я?

– На ту, которая сегодня не сможет к нам присоединиться, – ответил Виерд и застегнул верхнюю пуговицу.

Девушка подошла к нему, приподнялась на носках, разгладила лацканы арктического пиджака и сказала: «Да, нескладно складывается „сегодня“. Ждут папа и мама. Возьму от них гостинцы и поеду к дядечке в Гадрау. Это тебе». Она сунула серую перчатку в карман Виерда.

– Гамаши связала мне Хеле. Очень уютные. Передайте ей поклон.

Она пошла в сторону Приозерной, под «Площадь пяти улиц»…

Виерд знал, что она сказала бы ему наедине: «Пожалуйста, не умирай без меня, ладно?» А Крат думал о Дори.

– Разминулись с профессором. Но так просто он домой не вернется, где-нибудь застрянет.

– В кафе под углом Олеви и Второго ратушного переулка? Для него библиотека – весь мир и коллеги – все люди. Он говорит, что поскольку задание познавать дано всем, то и задавать вопросы можно каждому.

– И отвечать умеет любому. «Библиотека… Опять подсказка? Тогда мы не смогли ничего найти и понять»… Но постой. Там, в переулке!

– Белое и высокое, длинные конечности. Руки в красном по-плечо, ноги в красном по-бедро, полоски… и белое туловище.

– Негатив окапи. Сноп каштановых… волос? Какое быстрое!

– Виерд, здесь живут не только люди? Это ведь был… кто-то!

– Тянуло за ним. Схоже с пеленающим вздохом гвала.

– Говорят, гвал воспринимается тяжко? Здесь же легко и, прости, по-человечески отзывается внутри. Может быть ларва?

– Ларва чист и не бывает таким, это – плотное и устойчивое.

– А это что?

– Просто шум драки! Вперед, слышу визги и ругань головастиков. Кто-то здорово попался, – сказал Виерд и подумал: «Лия, я постараюсь…»

…Галка как могла, запрокинула голову… Стеклянное дно канала… рыбы, водоросли, веера разноцветных лучей. Акварельно-прозрачные витражи – перспектива набережной – вид снизу. Дори поясняла: «Точь в точь дома, что и наверху. Ой, опять не все слова (Дори волновалась, она ждала Крата). Видишь балкончики домов на противоположных берегах канала? Они соединяются в мост там, где соседские юноша и девушка тянулись-тянулись и наконец поженились. Здорово?»

– Не описать! А сколько домиков не соединили? Наверно не во всех напротив мальчики и девочки? – так же странновато спросила Галка.

– Да, всего одиннадцать пар домов, осталось четыре! Все ждут.

…Блеснули слезы, ярче засветились глаза. Галка улетела в вечерний сумрак подземного города, Дори напевая: «…На нем влетим в затвердье вод, на занебесный бал», вернулась к столику, взяла кофе, мороженное и стала ждать Крата.

Галка проезжала вдоль толстенной подпорной стены, сдерживающей воду Беличьего озера. Верхняя часть сооружения проходила дорожкой восточного берега, в подземно-подводной были устроены окна разных форм и размеров. Галка видела заплывших погостить в озеро обитателей Балтийского моря, его рек и нашего зоосада 18 18 Зоосад – приют животных спасенных моряками. Многие освоились, обжили место и остались. . На Галку смотрели морские свиньи, тюлени, бегемоты… проплыли слоновьи ноги и черепахи, а уж рыб не сосчитать. Столько всего! Но ждали друзья. Девушка ткнулась через стекло носом в нос очень большой выдры и чуть не расплакалась. Вспомнила: «Мы не расстаемся навсегда», вытерла слезы у отражения в стекле, у выдры их видно не было, и поехала под перекресток Большого дворцового переулка и улицы Орав. Переулок освещался зеленым дрожащим светом, тени рыб и животных проплывали по стенам, театральным витринам с афишами и фотографиями спектаклей, плакатам новой выставки, ох, в Доме лабиринте. Вот светятся стрелки, ага, под Озерную направо, налево театр, прямо – под площадь Звезды и под Ласкуминефлод. Вот двое детей, они рисуют светящимися красками 19 19 Особые безвредные краски из природных составляющих. Обладают превосходным вкусом. … Рисунок Галку развеселил, надутые головастики пучили глазки и размахивали флагами. Мальчишка старательно подрисовывал дополнительные лапки в сапогах. Девчонка стояла рядом, смотрела и помогала:

– Добавь сапогов и хвосты завей, пусть будут глупее. Ой, твои пальцы светятся, покрась и мне.

– Не шевелись, держи пальцы стоя.

– Спасибо, смотри, ноготковая иллюминация.

Дети увидели Галку: «Ну как, нравится?»

– Очень! Сапоги и флаги! Ногти-фонарики!

– Давай тебе раскрасим? Выбирай цвета.

– Простите, – простонала Галка, – я так спешу…

Впереди сверкали огни площади под площадью Звезды. Но Галка не доехала и до перекрестка, она попала… «Сколько народа! Не проехать…» Галка вертелась среди людей, слышала веселые замечания: «Головастики не по погоде. – Ляга-пустобрёх 20 20 Ляга, квазидракон. Подробне см. «Два лева для Дори» рановато отмерз. – Кто-то бегает в томительном ожидании, роман где-то начинается». Галке неможилось – ох, ну ничего не видно. Она остановилась, глубоко вздохнула, оглядела улыбающиеся ей лица и издала невыносимо щемяще-ноющий писк. Кресло подхватили, подняли и она увидела… Из узкого прохода под дамбой отсекающей часть озера, с натугой, как пузырь с водой увеличиваясь в размерах по протискиванию, вылезал… огромный головастик. Верхом головы доставал под карниз близстоящего дома. Мокрый, ободранный, дышащий холодом, ляга. Изморозь покрыла стены, стекла, витрины. На улице и так было не грустно, а стало веселее. Недовольных детей уводили в подъезды, из подъездов выбегали люди. На витрины опускались решетки, окна открывались, на подоконники выставляли небольшие тяжелые предметы: утюги, ступки, пестики к ним и подобные предметы домашнего обихода.