Eвгения Монастырская - Ургол

Наконец, задремала.

Ей снилось, она входит в огромный зал с мясными рядами. С ужасом понимая – это пространство ее памяти. Каждое воспоминание – освежеванная туша. Покупателей нет, лишь продавцы – мясники, в забрызганных кровью халатах с топорами в мускулистых руках. Она медленно обходит зал, ступая по желтому кафелю, и шаги гулко разносятся в огромном павильоне. Отрубленные свиные головы, с посиневшими рылами, разложены на лотках, подвешенные на крюках телячьи туши покачиваются, блестят влажной плотью. Продавцы молчаливы, глаза мутные, застывшие, на лицах змеятся едва уловимые улыбки. Они указывают на товар, манят руками.

Она видит наваленных на металлический прилавок освежеванных кроликов, которым почему-то оставили головы и из глазниц таращатся мертвые, подернутые пленкой глаза. На картонной табличке, воткнутой в тушку, небрежно нацарапано синими чернилами: «Детство. 300 руб. кг».

«Это воспоминания моего детства» – ее сотрясает внутренний истерический хохот. И тут одна тушка вдруг содрогается, сучит лапками, подергивает головой. Мертвый кролик открывает окровавленный рот и верещит, хрипло, жалобно, тоненько и тянет к ней свои лапки – обрубки, а глаза начинают бешено вращаться, вылезая из орбит. Не спеша, в развалку подходит продавец, жмуря сонные глаза, зажимает огромной рукой визжащее рыльце и обрушивает на голову кролика обух топора. Раздается хруст. Тушка дергается, затихает.

И она бежит, мечется по бесконечным мясным рядам в поисках выхода. И вдруг на одном прилавке замечает большие куски сочащейся кровью вырезки и табличку с крупными буквами: «Роман».

По красному мясу вяло ползают крупные зеленые мухи и маленькие жучки, похожие на печатные буквы. Она подходит ближе, хочет смахнуть насекомых. И видит застывшую в двух шагах рыжую собаку с вздыбленной на загривке шерстью. Из приоткрытой пасти доносится тихое рычание. Собака встает на задние лапы, и, положив передние на прилавок, вгрызается в мясо. Давясь, заглатывает большие куски, урчит, пофыркивает.

«Она пожирает мой роман!» – удивляется Евгения.

– Не смей! – и, вцепившись в загривок собаки, пытается оттащить…

И просыпается.

Дрожащей рукой нащупала выключатель. Поморщилась от вспыхнувшего света. Долго лежала, не шевелясь, скованная ужасом, уставившись в потолок. Казалось, ей предстоит разгадать странный жуткий ребус. Распутать чью-то жестокую игру, в которую она оказалась втянутой, помимо своей воли.

– Люсек, я прогуляюсь, – сообщила Мариголь, старательно перемыв все кастрюльки.

И вернулась к вчерашнему дубу. Устроившись у ствола, она постаралась в подробностях вспомнить рассказ бабушки о своем предке Гесале.

Он не был великим магом, но кое-что умел. Скорее, это были просто забавы, игрища, нежели путь мага, ищущего совершенства. Так, например, Гесал обожал оборачиваться в животных. Во время оленьего гона он превращался в самца и сражался, сцепившись рогами, с вожаком стада, за право обладания самками. Несколько раз ему удавалось вселяться в тело орла, и он играл с воздушными потоками, распластав огромные крылья высоко в небе. А завидев на земле лисицу или енота, стремительно падал вниз, вонзая когти в трепещущую жертву.

После таких магических упражнений Гесал возвращался возбужденный, счастливый и уверял, – ни любовь прекрасных куртизанок, ни стремительная победа в рыцарском поединке, – не может сравниться с этими незабываемыми мгновеньями. Он твердо верил, что побывав в телах зверей и птиц, обретает их силу, ловкость, неуязвимость. И действительно, Гесал был доблестным воином, из самых кровопролитных сражений возвращался без единой царапины. Но его страстная натура и горячая голова однажды погубили его.

Он забыл главное правило. Для того чтобы вселиться в тело животного, маг должен сидеть или лежать в укромном месте, подкарауливая зверя, и заметив его, перенести свое сознание в его тело. Когда сознание находится в животном, тело человека пребывает в коме, становясь похожим на куклу из плоти и крови, не способную ни двигаться, ни мыслить. Дыхание становится редким, пульс замедляется. Если в этот момент нанести телу смертельный удар, оно погибнет. А несчастный навсегда останется заключенным в животном облике с человеческим разумом.

Однажды, перед выездом на оленью охоту, Гесал выпил слишком много вина. Говорили, это и стало причиной трагедии. Он нагнал великолепного самца, и уже натягивал тетиву, когда краем глаза увидел, – не один он преследует добычу. Параллельно с его лошадью, пригибаясь и прячась за кустарником, несся огромный волк. Гесал удивился отваге зверя. И вдруг ему захотелось обернуться этим хищником, почувствовать движения его мускулистого тела, биение звериного сердца, нагнать оленя и впиться клыками. Вино ударило в голову, он забылся, и сидя в седле, на спине несущейся лошади, метнул сознание в тело волка. Испытывая восторг, дрожа от возбуждения, хрипя, лязгая зубами, прыгнул на спину громадного секача, повалил, и, рванув артерию на шее, стал жадно лакать бьющую фонтаном кровь.

Между тем лошадь Гесала, неся бесчувственное тело своего хозяина, споткнулась. Тело не удержалось в седле, полетело на землю нелепой куклой. Сломалась шея. Сердце перестало биться.

Гесал-волк, насытившись горячей плотью, урча от удовольствия, обернулся. Почуяв неладное, повернул назад. Увидел, как от него стремительно умчалась лошадь. И, наконец, обнаружил свое бездыханное тело. Он долго смотрел на себя, потрясенный, потерянный. Лизнул мертвеца в щеку и огласил окрестности воем-плачем.

Он пытался приблизиться к замку, но свора собак отгоняла его. И сидя на далеком холме, наблюдал, как жена и дети оплакивают его, склонившись над телом. Труп положили в фамильный склеп и съехавшиеся на похороны товарищи водрузили тяжелые плиты над усыпальницей. Не в силах больше выносить печальное зрелище, Гесал сорвался с холма, бросившись в лесную чащу.

Волки чуяли в нем чужака и гнали прочь. Однажды он был едва не убит своим другом Грегори, устроившим облаву на волков. Стрела Грегори угодила в правую переднюю лапу. Гесал перекусил древко и чудом скрылся от погони. Схоронившись в глубоком влажном овраге, повизгивая, выгрыз наконечник, долго зализывал рану.

Он скитался пять лет, и однажды в глухом лесу набрел на хижину мага – отшельника Лека. Лек распознал в звере человека. И Гесал, положив тяжелую голову на колени мага, поведав ему свою историю.

Лек был бессилен помочь Гесалу. Однако он слышал, в ущельях самых высоких в Королевстве гор, которые называли Горы Конца Миров, удалившись от людей, уже сотни лет обитает великий маг Мирамид. Он не вмешивался в дела Королевства, посвятив всего себя какой-то священной, ведомой лишь ему одному, цели. Доходили слухи, он сошел с ума, усох, став крошечным карликом, с неистребимой манией преследования. Другие утверждали, что Мирамид утратил человеческий облик, переродившись в огромное странное существо, поросшее белой длинной шерстью, и от его поступи сотрясаются горы. Третьи считали, он стал бесплотным духом-ветром, и ревущим ураганом носится по горным ущельям. А были и такие, которые верили – Мирамид давно покинул пределы Королевства, отправившись путешествовать по иным мирам. Но кем бы он ни был, считал Лек, лишь Мирамид мог вернуть Гесалу утраченный человеческий облик.