Ян Кириллов - Границы памяти

– Сдаётся мне, в стане Фернандо завелась крыса. Что ты видела?

– Я лежала на диване. Свет погас. Дальше – выстрелы из сон-пушек. Я не заметила, кто стрелял первым. Потом открылась дверь в тёмную комнату, я услышала, как кто-то упал. Потом, я кинулась к выходу.

– Так ты не освобождала меня?

– Дался ты мне. Предатель!

– Так не говорят тому, кто тебя только что накормил.

– Извини, – она усмехнулась. Потом засмеялась откровенно, как смеются те, кто избежали смертельной опасности.

– Здорово мы, – подхватил Генрих. – Они могли проснуться в любой момент.

– Девяносто секунд, вроде, да? Столько спит натренированный агент? А обычный человек – примерно часа три.

– Не скажи. Зависит от многих факторов. Я, например, от сон-иглы могу проспать очень долго.

– А какого хрена ты бежал за часами?

– Это мой атрибут. Он открывает Тоннели и «кроличьи норы».

У Лизы округлились глаза.

– Хочешь сказать, что с самого начала мог создать «кроличью нору» и мы бы выбрались оттуда?!

– Во-первых, это штаб-квартира «Полстар». Оттуда «кроличью нору» легко отследить. Они бы поймали нас только быстрее. Во-вторых, я ими не пользуюсь – это опасно для здоровья.

– Слушай, как давно ты работаешь на Марка?

– Двадцать лет. И три года из них он – независимый наблюдатель.

– За три года ты позволил себе такой атрибут? Это же безумно дорого!

– Примерно как три квартиры в центре.

Лиза ненадолго замолчала. Посерьёзнела.

– Ты, может быть, и хороший человек, Птица, но твой наблюдатель Марк… Зачем вы это сделали? – она тяжело вздохнула и взялась за голову, прикрыв лицо руками.

– Это не нарушение Доктрины. Ни в одном пункте мы с Марком Доктрину не нарушили, и Кодекс не нарушили.

– Пункты? Ты мыслишь пунктами?! Ты не понимаешь, какое зло выпустил на свободу!

– С чего ты взяла?

– Фред Берроу – реинкарнация Инкрима – трижды императора Симмаратанской империи, Завоевателя Земель.

– И что?

– И что?! – она отставила недоеденную картошку. – Генрих, ты поклялся, – процедила Лиза сквозь зубы. – И Марк поклялся. Хранить верность Доктрине.

– Я повторяю – это не нарушение Доктрины. Наши действия оговорены поправкой. Извлечение…

– Извлечение?! Мы говорим на разных языках, Генрих! Одно дело поправка, другое – честь. Поступая на службу в «Полярную Звезду», ты давал клятву хранить Доктрину границ.

– Я уже больше не в «Полярной Звезде», и Марк тоже.

– Вы по-прежнему наблюдатели Доктрины!

– И что такое, по-твоему, Доктрина, Лиза? Воля Фернандо?!

– Инкрим был тираном! Он уничтожал целые племена, сжигал людей, захватывал чужие земли!

– А ты знаешь императоров, которые поступают по-другому на войне?

– Генрих, ты когда-нибудь слышал о Кадонийской кампании? Когда Инкрим приказал убить пять тысяч своих воинов, бежавших с поля боя.

– Это спорный вопрос! Какое отношение он имеет…

– Прямое! Ты поклялся, – она опустила голову на руки. – Впрочем, это я виновата. Нужно было тогда довести дело до конца. Тогда и комитет «Опека» был бы не нужен.

– О чём ты?

– Двадцать два года назад. Двадцать второго ноября, – Лиза показала покрасневшее лицо. – Я должна была убить Фреда Берроу. По личной просьбе Фернандо. Ему тогда был год. Я отказалась. Тогда Фернандо поручил дело Оливеру. Думаешь, он просто так после этого получил повышение? Я поехала в Филадельфию вслед за ним.

– Значит, его родители не…

– Дослушай до конца! Я застала Оливера как раз когда он был готов всё сделать. Это он усыпил родителей Фреда. Остальное сделала я.

– Ты, – голос Генриха дрогнул. – Убила их?

– Открыла газ. Забрала ребёнка. Я увидела его имя, вышитое на подушке. Так я поняла, что мальчика звали Фред. Тебе не понять, каково это, когда видишь маленького ребёнка и знаешь, как его зовут. Если бы не имя, не знаю, решилась бы я или нет.

– Лиза, ты убила родителей Фреда?!

– Знаешь, когда у него день рождения? – Лиза горько усмехнулась. – Четвёртого апреля. Как я узнала? Увидела обведённую дату на прошлогоднем календаре. Видимо, чета Берроу из сентиментальности не снимала календарь. Теперь ты понимаешь, что я чувствовала?!

– Ты их убила.

– Да, Генрих, я их убила! Но я сделала ещё кое-что. Представь себе, каких трудов мне стоило уговорить Фернандо оставить его в живых. Он согласился только при условии, что я сама буду его воспитывать.

– Тогда-то и был создан комитет «Опека»?

– Да. Изначально в него вошли я, Оливер, Чарльз и Винс. Потом ещё трое новичков. Эти, как их? Двое квебекцев и Кольер. Я пообещала Фернандо, что воспитаю Фредди обычным ребёнком. Он никогда не узнает правду о себе. Фред бы не вспомнил предыдущие жизни. Он же не йог и не гуру. Я была в этом уверена.

– Но Фредди вспомнил. Так?

– Уже в семь лет мальчик называл себя «Инк-ри». Когда он начал рисовать армии, воинов и битвы, это ещё куда ни шло. Но однажды он нарисовал Чхимтосэн. Я сжигала его рисунки. Но он продолжал и продолжал. Я делала всё возможное, чтобы он забыл.

– Ты водила его к психологам. Поила таблетками. Внушала ему, что он такой как все, – догадался Генрих. – Но все эти меры дали обратный эффект. Ты загнала его откровения о прошлых жизнях в подсознание, создала давящую корку, которая выродилась… в ненависть.

– Я не знала, что так выйдет!!!

Лиза покраснела и зарыдала.

– Ты сделала его монстром.

– Я и сама себя сделала монстром.

– Каковы были задачи комитета «Опека»? Не подпускать Марка на пушечный выстрел?

– Не только. Ещё и скрывать личность Фреда Берроу. Мы создали несколько ложных целей, подделывали пророчества. Хотя, пророчества – это туфта для отвода глаз.

– А вы хорошо постарались. Двадцать два года! Подумать только. Что же пошло не так?

Лиза посмотрела Генриху прямо в глаза. Пронзительно, грозно. Немного смягчившись, она откинулась на спинку стула.

– Не играй со мной в эти игры, Птица. Ты говоришь со мной так, будто это я нарушила Доктрину. На самом деле, преступник – ты. Нет, формально ты ничего не нарушил. Но на деле, ты испортил всё. Ты поставил Мир на грань катастрофы.

– Доктрину, ты хотела сказать?

– Мир, Генрих. Мир. Потому что если рухнет Доктрина, рухнет и Мир Полярной Звезды. Сладко тебе тогда придётся?

Элизабет Стоунер умела загнать оппонента в тупик. Она могла перевернуть шахматную доску так, что ты сам этого не заметишь. Всего час назад, ведя машину, Генрих Фогель чувствовал себя хозяином ситуации. Он был убеждён, что Лиза в его власти. Однако теперь, сидя напротив неё на собственной кухне, в собственном доме, он уже не был так уверен в своей правоте.

– Вспомни, – продолжила Лиза. – Когда ты следил за ним. Когда ты его украл. Тебя ничего не напрягало?

Генрих задумался. Кое-что было. Но только не в Торонто, а уже там, по ту сторону, в городе Чхимтосэн. Когда он трогал детей, гладил женщин и приветливо улыбался. Так уверенно и нагло, хотя и был там впервые в жизни. Со стороны, в этом не было ничего предосудительного, но всё же…