Агния Аксаковская - Нам больше нравится ночь

Теплилась надежда, что Санька начнёт с речи. Поговорить она очень любила и, с первым же словом впадала в транс, как попугайчик, открывший для себя это искусство. О чём она говорила, никто, включая Саньку, не знал. То есть, слова были, и речь текла… но уловить главную мысль не сумела бы даже Кира Крепко, обладающая чуткостью военной рации. Что уж там Кира, эта бедная умная девочка, городская плебейка, пытающаяся покинуть своё сословие – даже Таня Беляшова, выросшая в дипломатической среде и сызмальства умеющая читать между строк – и та пасовала в потоке Санькиного сознания.

Но, ради справедливости, такое распутство учительница позволяла себе редко и на прошлом уроке, произнеся вступительную речь, израсходовала своё право до следующего семестра или хотя бы до Праздника начала зимы.

– Сегодня, – загрохотала она, наконец, – у нас козёл. Мы обучимся, девочки, как, так сказать, к нему подойти и чего от него ждать. Прыгать, стало быть, будем. И всё такое.

Словечко мы , конечно, говорило о милосердии Саньки. Уж она-то, с тоской думали девочки, с козлом обходиться умеет.

Санька вызывала у девочек неприязненное чувство уважения, ибо всегда непременно начинала с «показа фигуры».

Вот это честно. Вот это класс.

Одно дело оставаться в осаде за кафедрой, под защитой указки и авторитета. Совсем другое – подставить себя всю двум десяткам напряжённых взглядов, ревнивых и не прячущих затаённой мыслишки любого зрителя – мыслишки, которой стоит, конечно, стыдиться.

Вот и сейчас, покончив с ораторским мастерством, молодая женщина смело направилась к наглому на вид и противному «козлу», установленному ближе к противоположному концу зала, чтобы после прыжка оставалось положенное по инструкции место для «инерционного движения учащихся».

Похлопав неодушевлённый предмет по загривку, она вернулась к началу разбега и, сосредоточившись, промчалась, сотрясая пол, к замершему козлу. Ударив ладонями по его серому крупу, Санька без малейшего, казалось, усилия, поместила свои уникальные ноги в позицию «четверть десятого», или, простите, «двадцать один пятнадцать».

Повиснув, как привидение, в воздухе, она опустилась, сомкнув кеды сорок четвёртого размера, на коврике за козлом.

– Уловили технику? – Спросила она, ничуть не запыхавшись и поворачиваясь спиной к присевшему от страха козлу.

Девочки затрепетали.

– Первая! – Властно вскидывая руку, проорала Санька.

Сима Крюкова, самая высокая девочка в классе, робко направилась к линии разбега.

– Повеселее. – Радостно завопила Александра Александровна. – Так к вечеру дойдёшь! В темноте не напрыгаешься! Подстраховочку!

Дух ажиотации, не вполне санкционированного празднества, поселился в зале, смешавшись с хорошо проветренной вечной смесью для дыхания – сентябрьский утренник плюс, само собой, непременная хлорка.

Лиля усмехнулась и с соседней девочкой направилась к козлу, где обе встали на подстраховку.

Сима побежала и от страха сразу повалилась на козла.

Девочки нервно засмеялись, Санька завертелась, как ведьмино помело, и, не переставая вопить, бросилась разъяснять Симе и «ставить ей ноги».

Повинуясь властному окрику, девочки прыгали – кто чуть поудачливей, но многие просто оббегали страшное устройство, боясь упасть.

Когда дело дошло до Нюты, переминавшейся с ножки на ножку, будто ей куда надо, Санька, вконец измотанная от грохота собственного голоса, сумасшедшим эхом метавшегося по залу, прервала пытку. До неё дошло, что она, видать, что-то упустила. Нахмурившись и яростно оглядывая задыхающихся запаренных девиц, Санька внезапно приступила к редкостному удовольствию – начала толкать речь.

– Эдак никуда не пойдёт. – Мрачно толковала она козлу. – Эдак мы никогда норматив не сдадим. Вот что…

Она повернулась к детям и от непосильного напряжения нахмурила хороший широкий лоб, напоминавшей Кире страницу из цветных приложений к прошлогоднему учебнику. Цвет, увы, обещал желать лучшего, но изображение древней мозаики всё же позволяло разглядеть молодого царя, тёзку училки.

– Прыгать с умом следует. В природе как прыгают? Как обезьяна, скажем… а то и птичка… все по-своему… придумайте себе, кто как будет прыгать и вообразите, стало быть…

– Рыбки тоже прыгают. – Сказал кто-то, почувствовав, что Санька не серчает, а искренно жаждет, чтобы они все попрыгали через этого отвратительного козла.

Санька, слегка ополоумевшая от неудачного урока, совершенно не по-взрослому изумилась:

– Да?

– Лососи, когда на нерест идут – Пояснила девочка. Это была пышная Катя Смуглых. – Нам на уроке Тамара Марковна рассказывала.

Санька хмыкнула.

– Ах, Тамара Марковна. Ну, что же. Прыгайте, как рыбки.

Она показала рукой на забывшуюся и весело смеявшуюся Нюту. Та, повинуясь бешеному окрику и цепляя спортивные туфли за мат, нехотя поплелась к разбегу.

Потоптавшись и отдувая пряди волос, девочка опрометью бросилась к козлу, и – никто засмеяться не успел – легко, почти не коснувшись, перемахнула через него.

Лиля на подстраховке только губы выгнула.

Ошарашенная Нютка смотрела вокруг себя, не зная, будут ли её ругать…

Санька вдруг захлопала в ладоши, как ребёнок.

– Как птичка! – Вырвалось у неё. – Ишь, Тарасик.

Она даже похорошела. О да, персонал шкрабов в старой гимназии в городе на берегу великой реки, недаром числился на отличном счету в генеральной инспекции. Знала ли Санька или в её институте не преподавали постулат «учитель умирает в ученике», но она всегда словно бы и впрямь обмирала от удовольствия, когда видела успех ученицы.

Опомнившись, она буркнула с напускной суровостью:

– Ну, добровольцы?

Кира подняла руку и неторопливо подошла к разбегу. Тщательно упомнив все движения Саньки, она почти пошла к козлу, ударила об него руками и сама не поняла, как оказалась по ту сторону.

Санька сияла.

– Можете, ежли захотите. Прямо как обезьяна.

Девочки хихикнули, но Санька так свирепо посмотрела на них, что смех обморочно увял. Взгляд Саньки остановился на Лиле.

– Подружки вы, кажется. Ну, давай, нечего на подстраховке прохлаждаться.

Кира подошла и заняла Лилино место.

Рыжая направилась к разбегу танцующей походкой, как на прогулочке по набережной. Не получится у неё, с тревогой подумала Кира.

Лиля постояла на месте, небрежно поглядела на подруг и вдруг с такой скоростью, что по залу не успевая, дико метнулась тень, бросилась к козлу, будто хотела пробежать сквозь стену. Кира потом не могла вспомнить, коснулась ли она руками козлиного крупа, так заморочно выглядел прыжок. Ещё ей показалось, что Лиля не была похожа сама на себя – точно это кто-то другой промчался по залу и прыгнул, извиваясь высоко в воздухе гибким и очень сильным телом. Что-то чужое успела усмотреть Кира в Лилиных движениях, как если бы внутри у той раскрутилась чёрная пружина.