Мария Костылева - И пришёл великан. Часть 1

Как же так, думала Ронха, обхватив себя обеими руками и стараясь унять дрожь. Как же так…

– Нашла себе бесплатный аттракцион?

Ронха резко повернулась, испугавшись, что кто-то заметит её в таком состоянии – она казалась себе ненормальной, неправильной и, в то же время, уязвимой, как никогда.

В нескольких шагах от неё стояла высокая чёрная фигура, нахохлившаяся, словно ворон.

– Мильс?..

Мильс подошёл ближе молча, не имея желания подтверждать очевидное. За плечами у него висел большой дорожный мешок современного типа – со стороны казалось, что это бочонок, обёрнутый тканью. Остановившись, Мильс довольно бесцеремонным образом принялся рассматривать Ронху, как будто она здесь больше подходила на роль экспоната, чем Лееж.

Ронха прочистила горло.

– Что с ней? – кивнула она на Лееж.

– А ты не видишь? – голос Мильса был тихим и ледяным.

Ронха всегда считала его ужасно скучным и невзрачным типом, однако теперь ей отчего-то сделалось страшно при взгляде на этого человека. Может быть, из-за того, что последствия «отражения» состояния Лееж ещё давали о себе знать, а может, просто из-за освещения – Мильс, как обычно, был одет во всё тёмное, волосы у него тоже были тёмными, да ещё и шевелились от ветра; всё это днём бы, наверное, не произвело на неё впечатления, но сейчас…

– Я вижу, что у неё не всё в порядке с головой. – Ронха пожала плечами. – Но эту информацию нельзя назвать исчерпывающей.

– Она потеряла дар, – сказал Мильс. – Такое случается с магами. Некоторые справляются, а некоторые теряют ещё и рассудок. Странно, что ты не знаешь, вообще-то о болезни Лееж трубил весь Коэспэн.

У Ронхи пересохло в горле. Потерять дар. Свою сущность. Своё предназначение. Это, наверное, даже хуже, чем умереть.

Её снова накрыла волна непрошеной жалости к Лееж, но Ронха довольно быстро с ней справилась.

– Что мне за дело до того, о чём трубит Коэспэн? – фыркнула она. – Я вообще-то в другом месте живу. Пара сплетен в круг до нас долетает, но в курсе всех новостей я быть не могу по определению.

– Ну что ж, поздравляю с тем, что наверстала упущенное. – Мильс отошёл от Ронхи и, сунув в зубы папиросу, принялся искать спички. Он практически не пользовался в быту магией, даже в таких мелочах.

Сколько Ронха его помнила, он всегда курил. Когда они встретились у Каальгера, Мильсу было кругов семнадцать, и уже тогда от него постоянно пахло табаком. В самом замке он, правда, не позволял себе дымить, так как это было запрещено, но его часто можно было встретить в саду или за воротами с папиросой в зубах.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Ронха.

– Тальвина жду. Ему понадобилось попрощаться с Лееж. С женой своей он, видите ли, встречаться не хочет, чтобы её не волновать лишний раз, а этой уже всё равно. Я же ему нужен, чтобы служанка не прогнала. Меня она знает.

Спичка, наконец, чиркнула, он затянулся.

«Чтобы не волновать лишний раз? – Ронха недоумённо нахмурилась. – Какой странный вид заботы. Если муж вернулся с войны, пусть даже ненадолго, это всегда счастье, разве нет?.. Разве это не тот вид волнения, от которого не стоит бегать?».

Впрочем, вслух Ронха заговорила о другом:

– Почему ты согласился с ним идти? Раньше мне казалось, что ты умнее.

– Я не соглашался, – отозвался Мильс, не оборачиваясь. Говорил он по-прежнему тихо, но Ронха почти физически чувствовала исходившие от него волны злости. Дымилась зажатая в пальцах папироса.

– Зачем же тогда ты идёшь?

Мильс сплюнул на камни, и только потом соизволил ответить:

– Я руковожу практикой одной студентки в Институте Огня, где я преподаю, и студентка эта, на беду, переделывала после занятий одну работу, когда в аудиторию заявился Тальвин со своими грандиозными планами. Когда я отказался в них участвовать, он решил подобраться ко мне с другой стороны, навешал Нарай лапши на уши про синих саламандр в Лёгких Пещерах, а та и повелась.

Ронха понятия не имела ни о том, где находятся Лёгкие Пещеры, ни о том, что открылся Институт Огня, но признаваться в этом не стала. Удивляться, что Мильс пошёл в преподаватели, тоже – никем другим она бы не могла его себе вообразить. Не особенно любивший колдовать, Мильс был превосходным теоретиком. Он мог объяснить любую магическую формулу и построить любую схему; он знал, при каком заклинании какая нить дара куда тянется и как этой отдельно взятой нитью управлять. Все практические задания он выполнял строго по учебникам, без какого-либо вдохновения или фантазии, но неизменно достигая высших результатов благодаря своему упорству и способности концентрироваться. То есть, Мильса можно было назвать воплощением идей Каальгера – оттого, наверное, учитель всегда и выделял его среди прочих, даже больше, чем Тальвина или Лееж. Закономерно, конечно, что он в итоге и пристроил Мильса в своё детище – в один из Институтов Стихий… Интересно, только Институт Огня открылся, или остальные тоже начали работать?..

За этот проект Каальгера полюбил весь город. Создание Институтов Стихий всколыхнуло столицу, пообещав ей яркое, интересное и сытое будущее. Предполагалось, что вся Лакенна и даже иностранцы (в мирное время, конечно) ринутся на холодный и суровый Кольцовый мыс, чтобы учиться магии, и что принимать в Институты будут всех, у кого есть хоть какой-то, пусть и весьма хиленький, дар, и много денег. На то время, пока Каальгер этим занимался, в Коэспэне исчезла безработица, а разговоров только и было, что об этих институтах.

Ронха, уже покинувшая к тому моменту замок Каальгера, всегда довольно презрительно отзывалась об этой суматохе. Когда в её руки попадала какая-нибудь столичная газета, она сетовала, что читать теперь совершенно нечего – на каждой странице сплошные Институты…

Ещё, правда, на этих страницах была Лееж. Много Лееж. На неё, как на главную помощницу Каальгера, перекинулась и доля того обожания, в котором купался её учитель. Она с головой ушла не только в разработку теорий Каальгера о приверженности магов определённым стихиям, но и в большую часть организационных вопросов. У неё всегда хорошо был подвешен язык, она знала, когда и кому улыбаться, и обладала довольно смазливой мордашкой. Про неё говорили, что она далеко пойдёт. Самая младшая из всех учеников, умница, красавица, трудолюбивая, добрая, ответственная… Лееж всегда умела заставлять окружающих хвалить себя. И только Ронха с самого начала чувствовала, что улыбка на губах этой вертихвостки – улыбка змеи. И в полной мере ощутила свою правоту.

Теперь же…

Ронха снова покосилась на Лееж и тут же отвернулась, пообещав себе больше не смотреть в сторону девушки. Невозможно было на это смотреть спокойно.

Она заставила себя вернуться к разговору.