Мария Костылева - И пришёл великан. Часть 1

– Месяц! – возмутилась Ронха. – Вы же поначалу говорили, что…

– Две недели!

Сказав своё последнее слово, господин Займек развернулся и вперевалочку зашагал прочь.

– Есть одно замечательное заклинание от лжецов и мошенников! – крикнула Ронха ему вслед. – Я обязательно однажды испробую его на вас!

Господин Займек не обернулся, только плечом дёрнул.

Ронха громко рассмеялась и, зайдя во двор, закрыла за собой калитку.

***

После неприятного разговора с господином Займеком Ронха отправилась в лес. Утро было ясное и сухое – идеальное для того, чтобы насобирать брусничных побегов, которые в магии, конечно, не особенно полезны, зато от различных заболеваний помогают, да и настой из них очень вкусный.

Впрочем, брусника была всего лишь предлогом. Ронха вообще любила гулять по лесу.

Лес, который покрывал почти весь Кольцовый мыс, включая наиболее пологий склон Коэспэнского холма, был, по сравнению с прочими лакеннскими лесами, скорее прогулочным. Здесь имелись совершенно очаровательные сосновые рощи – прозрачные, сухие, вкусно пахнущие смолой, – мшистые грибницы под стройными берёзами и осинами, ореховые деревья, черничники и земляничные полянки. Были, конечно, и болота, в которых могла таиться опасность – особенно теперь, по весне – однако, находились они ближе к югу, и туда редко кто добредал. Разве что Ронха, в поисках редких трав, да страстные любители клюквы.

Гордо прошествовав по родной деревеньке – несмотря на недавнее присвоение Дымной статуса посёлка, Ронха по-прежнему в глубине души считала её деревней, – она свернула на тропинку, которая вела в обход прочих немногочисленных деревень прямо к опушке. И здесь, как всегда, Ронха невольно повернула голову в сторону Коэспэнского холма, замедлив шаг – а потом и вовсе остановилась. И снова, как это бывало каждый раз, у неё перехватило дыхание от открывшегося ей вида: от удивительной гармонии линии холма – такого близкого и материального – и зыбкой границы моря и неба. Эту смесь острого восхищения и какой-то неясной, щемящей тоски, возникавшей у неё при взгляде на холм, Ронха никогда не могла себе объяснить; и, с трудом подавив желание покопаться в себе, она отгоняла это наваждение и шла дальше. Так было каждый раз, когда Ронха подходила к опушке леса, и так же случилось теперь. Мгновение – поворот головы, остановка, прилив необъяснимых чувств – и вот, она уже снова спешит к лесу, как будто и не было ничего.

Очень хотелось снять сапоги и идти босиком. Однако доверие к земле должно иметь свои пределы: ходить босиком по лесу, да ещё весной – не самое благоразумное занятие. Тем не менее, Ронхе казалось, что молодую траву она чувствует и через подошву сапог – столько энергии было в каждой травинке, столько солнца, столько новой жизни! Старые знакомцы, чьи братья вторую неделю подсыхали на чердаке – кругленькие глазки-ветреницы, горицветы, сон-трава – кивали из ковра молодой зелени. Стоило только Ронхе войти в полосу перелеска, как её весёлым шелестящим звоном поприветствовали осины, молодые берёзки, калина и орешник. Ронхе захотелось бежать вприпрыжку, и она, не видя причин отказывать себе, ринулась вперёд, легко перескакивая через канавки и поваленные деревца, хотя и нелёгкое это дело – бегать по лесу в длинной юбке. Выбежала на ровную полянку в берёзовой рощице, закружилась на месте, не выпуская из рук небольшой плетёной корзинки. Слезла с плеча тёплая вязаная шаль, рукава просторной небелёной рубахи сползли до локтей поднятых рук, растрепалась коса, которая на репейном масле выросла за зиму до самого пояса. Коса была густая, блестящая, того самого цвета, который в деревнях называли «каштановый мёд». Осталась бы Ронха улыбчивой шептуньей, читавшей заговоры на любовь и лечившей зельями мелкие хвори – к такой косе обязательно бы слетелись женихи. Дымчанские парни почему-то невест себе по косе выбирали: у кого краше, с той и под венец, клясться перед ликами Трёх Богинь в вечной верности и совместной жизни до гроба…

Однако же два круга в столице вылечили Ронху от многих иллюзий, в том числе и от той, что её коса кому-то нужна. Так что отращивала она её скорей для себя, а расплетала гораздо чаще, чем полагалось приличной девушке.

Ронха давно пришла к выводу, что жизнь её должна быть посвящена только колдовству, и ничему больше. А чтобы колдовать хорошо, ей, согласно заповедям из древних книг, непременно нужно жить в том месте, которому она принадлежит. Там, где легче всего договариваться с природой и просить у неё силу, и где особенно остро ощущается гармония с собой и с окружающим миром. То есть, здесь. На земле, где чародействовали поколения её предков, жрецов богини Сарен. В доме, который выбрало её сердце. В этом самом доме, господин Займек, и пусть скатится шар земной в бездну, коли не будет так!

Впрочем, сейчас Ронха не хотела думать о господине Займеке. Она хотела наслаждаться лесом. Натанцевавшись вдоволь, Ронха продолжила свой путь через берёзовую рощу и дальше, не особо заботясь о том, чтобы запоминать направление, в котором шла – она прекрасно знала, что в родном лесу сможет выйти из любой чащи. Брусничников вокруг хватало, но было довольно сыро – не слишком удачные места для сбора целебных листьев. Ронха уже немного подустала – первое опьянение от встречи с лесом прошло – и она, хоть и в приподнятом настроении, шагала уже не так резво. К тому же земля здесь была неровная: то вставала маленькими холмиками, то шла под уклон.

Вскоре Ронха выбралась на относительно равнинную местность – и остановилась. Взгляд её упал на силуэт зверя, неподвижно стоявшего в нескольких шагах от неё.

То был волк.

В древности люди считали, что мир находится на огромной собаке, которая бегает вокруг Волка-Повелителя. Почти четыре сотни дней бежит – и прибегает к той же точке, с которой начинался её путь. А потом бежит снова. Тогда и появился такой отрезок времени, как «круг» – и продержался до настоящих дней. С появлением телескопов видение мира, конечно, изменилось, однако многие до сих пор почитали волков как священных животных. Некоторые даже говорили, что научные достижения ничего не отменяют, и что на спине собаки вполне может находиться целая Вселенная, вместе со всеми звёздами, планетами, солнцем и луной – а следовательно, Волк-Повелитель тоже где-то есть.

Ронха считала всю эту историю выдумкой, но волков всё равно любила. Эта любовь была меньше похожа на уважение, испытываемое прочими – скорее, это был вид белой зависти, который мог бы перерасти в дружбу, если бы волкам было до Ронхи какое-то дело.

Этому волку, впрочем, дело до Ронхи было. Только он не собирался с нею дружить. Он хотел ею позавтракать. Об этом недвусмысленно говорили горящие голодом глаза и видимый даже с расстояния нескольких шагов оскал. Логичное развитие событий было делом двух секунд.