Анна Федорова - Кровь и вода. Допотопное фэнтези

Несколько раз за эту ночь он ловил на себе чей-то испытующий взгляд. Странное, непривычное чувство – никто в этом мире не мог бы так смотреть на ангела. Азраэль оборачивался, но никого не видел. «Цитадель», – с ненавистью подумал он, когда это случилось во второй раз.

Успокаивая бегущих людей, пытаясь не допустить новых жертв, он заметил у стены высокую темную фигуру. Этот человек не поддался общему страху – если это был человек. Когда фигура приблизилась к нему, Азраэлю стало очевидно, что это не человек. По крайней мере, лица у него не было – лишь колеблющаяся, как вода под дождем, серая поверхность.

Не размышляя, Азраэль ударил, но искры магии прошли сквозь фигуру и рассыпались о стену дома напротив. Тут же у него в голове раздался голос: «Не старайся, Азраэль. Это иллюзия. Во дворце сейчас мятеж. Если не поспешишь, трупов будет еще больше». «Кто ты?» – так же беззвучно спросил Азраэль. «Ты знаешь, – последовал ответ. И после паузы – Цитадель не хочет смерти этого мира». Азраэль ответил: «Ты лжешь», и услышал что-то похожее на смех. «О нет. Мы сами уничтожили половину статуй, пока Гвардия возилась с остальными. Что еще тебе сказать? Скажу тебе, что было отравлено – абрикосы».

Никто из Цитадели никогда не пытался разговаривать с ним. Так что это было? Обман? Тактический маневр? Или… кто-то, выдающий себя за Рыцаря Цитадели? Но кто?

Все, что сообщил ему голос, оказалось правдой.

Пока Азраэль вспоминал ночной диалог, Шемхазай отчитывал Оберона, как мальчишку.

– … чудовищная, недопустимая беспечность! – Закончив фразу, Шемхазай ударил ладонью по столу.

Вопреки обыкновению, Оберон не разразился упреками в адрес Шемхазая и Гвардии.

– Мы не знали, – тихо сказал он. – Поверь мне. Превратить прекрасные статуи в машины убийства – я не знаю, какое чудовище способно на это.

– Чудовище из твоей Школы. Твои статуи убивали людей. И моих солдат, – глухо закончил Шемхазай. – Ты знаешь, скольких из Гвардии мы потеряли? Это страшная магия.

В углу комнаты Анна гладила по голове беззвучно плачущую Тету.

Медленно, будто вопреки собственному желанию, Азраэль сказал:

– Шемхазай, я вынужден просить тебя взять Дом Шутов под охрану. Люди, кажется, теперь ненавидят нас.

Шемхазай кивнул и добавил:

– Возможно, ты захочешь обеспечить своей жене и дочери особую безопасность?

В комнате стало тихо.

– Говорить об этом вслух было лишним, – недовольно ответил Азраэль.

О том, что у Азраэля есть жена и дочь, не знал никто, кроме его сына и Шемхазая – да и Шемхазай случайно узнал об этом той же ночью. После истории Селед, закончившейся хуже, чем смертью, Азраэль держал свою «частную жизнь» в строгой тайне. Его вторая женщина, – необыкновенно одаренный Шут – в совершенстве владеющая иллюзией, никогда не показывалась на людях в своем настоящем облике, а дочь была еще слишком маленькой, чтобы покидать дом. Слуги же были связаны клятвой молчания.

– Хм, прости, – Шемхазай выглядел чуть ли не смущенным.

– Теперь неважно. Нет, они останутся в Доме Шутов.

– Как угодно, – пожал плечами создатель Гвардии.

– Школу теперь тоже ненавидят, – сменил тему Оберон. – Все знают, откуда взялись эти статуи.

Трое ангелов переглянулись, и молчание стало еще тяжелее.

– Что ж, – вздохнул Шемхазай, – давайте решать, что мы будем делать дальше.

– Немедленно отправляйтесь ко мне, – голос Садовника, создавшего этот мир, зазвенел в комнате внезапно, тяжело и властно.

Анна знала: не спрашивай, если не готова услышать любой ответ. И все-таки она спросила – тихо, как ей казалось, но все в комнате обернулись к ней:

– Ты вернешься? То есть… вы вернетесь?

– Разумеется, – ответил Шемхазай. – Поэтому мы не будем устраивать прощаний.

Садовник сказал «немедленно», а значит, времени отдавать распоряжения тем, кто остается, не было. Впрочем, Шемхазай предполагал что-то подобное еще давно, и у Гвардии были указания, как действовать, если Шемхазай временно покинет этот мир. С Шутами было несколько сложнее, но здесь оставался Шеб. Что же касается Оберона и его Школы – похоже, сейчас его не слишком волновала судьба художников. Услышав голос, он тут же встал из-за стола, с видом человека, который уже все потерял.

Ангелы исчезли. Анна сочувственно посмотрела на потерянную, несчастную Тету – с ней бесполезно было советоваться. Сын Азраэля, напротив, выглядел собранным и решительным.

– Ты скажешь Гвардии насчет охраны Дома Шутов?

Анна вздрогнула – она даже не сразу поняла, что вопрос обращен к ней.

– Да, Шеб, – поспешно сказала она. – Да, конечно.

Надо было позвать Абрахама и Декара – в отсутствие Шемхазая они возьмут командование на себя. Они ушли в самое неудачное время, с досадой подумала Анна. Почему? Неужели случилось что-то еще важнее?

– Будь осторожна на улице, – снова заговорил Шеб. – Увидев тебя одну, кто-то может поддаться искушению.

– Думаешь, они настолько ненавидят нас?

– Увы, я уверен. Ночью было слишком много страха и крови. К тому же, новый правитель… я пока не берусь судить, но подозреваю, что он не на нашей стороне.

– Как такое может быть? – потрясенно спросила Тета.

Шеб посмотрел на нее с сочувствием, как на наивного ребенка.

– Тета, – мягко сказал он, – неужели ты еще не поняла, что ангелы – не единственная сила, действующая в этом мире? Кто, по-твоему, отравил плоды? Кто сумел зачаровать статуи? Ты думаешь, это сделали простые люди?

– Я не знаю… а кто? Дети Истинной Веры? Или чернокнижники?

– Похоже, ты давно не выходила из Школы.

Тета страдальчески поморщилась – сам того не зная, Шеб ударил в самое больное место. Хмыкнув, он закончил мысль:

– Дети Истинной Веры – вооруженные в лучшем случае дубинками фанатики. Так называемые чернокнижники не способны на большее, чем перемазать кровью козла алтарь. Нет, я не о них. Я имею в виду Тьму. И тех, кто служит ей. По-настоящему. Тех, кто на самом деле хочет смерти этого мира.

– Почему ты так уверен в этом? – спросила Анна.

– Спросите Азраэля. Или Шемхазая – они знают все это с самого начала. Возможно, они хотели уберечь вас от этого знания, но теперь, я боюсь, уже не получится. Мы ведем войну.

– Странно слышать такие слова от Шута.

– Я был бы счастлив их не говорить. Знаете, у меня были другие планы на жизнь. Ладно, – оборвал он сам себя, – давайте дождемся, пока сюда придут пять-шесть человек из Гвардии и проводят Анну. Мне охрана не нужна, но я пока побуду с вами.

Анна – возможно, впервые за все время – пригляделась к нему повнимательнее. Шеб был немногим младше ее – мальчишка по человеческим меркам, – но он был сыном ангела, и к тому же метаморфом. Он унаследовал от Азраэля не только бессмертие, но и способность по желанию менять свой человеческий облик. Когда он волновался, его черты едва заметно дрожали, будто готовые измениться.