Валентина Спирина - Девять Жизней. За час до полудня

– Ирина Анатольевна. Это Потап. Он иногда по субботам приходит. Простите. Мы просто дверь не успели закрыть… Нет у него в стационаре никакой девушки. Он врача присматривает, что б на выходе сумку отобрать…

Спасибо, конечно, теперь мне гораздо спокойнее…

– Что, – говорю, – его только врачи интересуют? Или кого-нибудь из вас в жертву можно принести? И что, он без личного знакомства не грабит, что ли?

Переглядываются.

– Нет, сначала знакомится… А у нас ещё час работы, проводим Вас сперва…

– И что мне теперь делать?

– Ясно дело, что. Сейчас посмотрим, если под дверью ошивается – полицию вызовем. А нету – так и идите себе спокойно, значит, уже придумал, где денег раздобыть…

Хватаюсь за голову. Так, дышать глубоко, это всего лишь наркоман, он не в ломке, в таком состоянии он не должен быть агрессивен.

– Он что, на людей среди бела дня у больницы нападает? Почему, если не в первый раз, он до сих пор на свободе?

– Так он это, деньги заберет, а сумку и вещи возвращает, наши просто с собой деньги на дежурство не берут, и всё…

– И всё, просто—то как! И все довольны вокруг…

– Да Вы не волнуйтесь, Вам же нельзя волноваться, ну хотите – вызовем наряд, пусть шуганут его!

Да, я на седьмом месяце беременности, мне нельзя волноваться, да, я хочу наряд! И я волнуюсь, потому что мне он не показался добродушным малым, и потому что мне просто страшно… В общем, я совершенно расклеилась, и пока собрала вещи и закрыла кабинет и дошла до регистратуры – все время думала, как же я до дома добираться буду… Мне ж он теперь за каждым кустом мерещиться будет, а на свою прыть я, увы, рассчитывать нынче совсем не могу.

Наряд девочки вызвали. Через несколько минут подъехал УАЗик, из него – прям как в кино – красиво повыпрыгивали парни в камуфляжной форме и масках, с оружием. Пока они дружно шерстили палисадник и кусты вокруг больницы, я с грустью думала, что если муж мой узнает о том, что сегодня произошло – можно будет попрощаться мне с работой…

Потапа не выловили. Я вцепилась в командира, заглянувшего подписать вызов – и он молчаливо кивнул мне в сторону машины. Потом, высадившись со мной у дома, так же молча двинул за мной в подъезд, дождался, когда мне откроют дверь. Кивнул изумленному моему мужу, развернулся и почти бесшумно исчез.

Больше Потап в наркологии не появлялся – по крайней мере, пока я там ещё до своего декретного отпуска дорабатывала. Может, его ещё никогда не ловили таким внушительным отрядом и он испугался, может, нашёл себе более комфортное местечко, или попался где-нибудь и угодил в места не столь отдаленные, где излечился по неволе от своего пагубного пристрастия… А может, умер от передозировки в каком-нибудь тёмном углу. Выбор у него, приходившего не на лечение, был не так уж и велик, в конце.

Первое ночное дежурство. У кого-то оно случается ещё во время учёбы в институте, или на интернатуре, если твоя родная дисциплина неразрывно связана с работой в отделении, будь то терапия или хирургическая практика. Обычно ты, будучи зелёным нетерпеливым студентом, суёшь нос во все, что тебе никто не собирается демонстрировать, потом пытаешься участвовать в том, куда тебя не особо зовут – ну а потом – старательно избегаешь кажущихся слишком простых и уже виденных и даже! ха! производимых тобой уже не раз манипуляций! В любом случае, на каждом этапе рядом всегда есть кто-то старший, опытный, который руководит процессом – и несёт ответственность за то, что происходит. И к тому моменту, как становишься самостоятельным, не раз и не два все делаешь под присмотром.

Так уж вышло, что чаша студенческих ночных дежурств меня практически минула… Дежурство толпой в неотложке и на скорой вспоминается как маята – нас много, приткнутся негде, мы всем мешаем, ночи тихие, мёрзнут ноги, хочется домой и есть. Интернатура под загадочным для моих родителей аббревиатурой ВОП для меня, беременной первую ее половину и кормящей мамашкой – вторую – была мимолетной и незапоминающейся ничем, кроме хронического недосыпа и перманентного поиска аптеки с протарголом… Диплом – и я – ура! врач общей практики. Согласна, звучит как-то уж совсем расплывчато, но ведь и все полученное за семь лет в институте где-то рассортировано по полочкам, а где то и свалено в не разобранную кучу в голове. Так что, всё находится в равновесии… Пройденная специализация по психиатрии и наркологии пришлась впору – что не улеглось и не рассортировалось – было запихнуто в чёрные мешки и задвинуто подальше, в самые дальние уголочки памяти. И вот я, новоиспеченный специалист, психиатр-нарколог, не хухры-мухры, выхожу на работу в – ну конечно же, наркологический центр… А точнее, в поликлинику при нём. Работа в поликлинике – это песня.

Работа в наркологической поликлинике – особая песня… И оказалось, что мне положены ночные дежурства… В том же здании на двух верхних этажах стационар, на первом этаже – круглосуточная экспертиза. Как положено, медсестры, приходящий дежурный врач—реаниматолог, которого я не знаю, и он там где-то недосягаем в недрах закрытой реанимации… И я, дежурный нарколог, одна в ответе за всё, что происходит на этих пяти этажах. Специфика наркологического стационара состоит в том, что пациенты ведутся и контролируются очень интенсивно в дневное время лечащими врачами, поэтому ночи проходят всегда довольно спокойно и вмешательство дежурного врача ночью требуется крайне редко. Зачастую дежурство заключает в себя несколько экспертиз приехавших самих или привезенных ДПС водителей и пару плановых обходов отделений… Но мне, судя по всему, крупно повезло.

Как только стемнело, приехал первый наряд с ДТП. Опытнейшая медсестра, дежурившая со мной, руководила процессом как кардинал Ришелье. Быстро, чётко – и незаметно для чужих глаз. За что я была ей безмерно благодарна. Последняя точка в документах – и я выпроваживаю обоих водителей и инспекторов. Ура! В голове всплывает вопрос – почему я на специализации даже не видела, как это всё происходит? Не научилась… Вот не надо было мне так думать, наверное… Потому как жизнь решила предоставить мне все возможности, чтобы набить руку, шишки и оскомину. Буквально, спустя час – успела пройтись по отделениям и убедится, что все в порядке – на дорогах стало происходить нечто. Экспертизы шли одна за другой, без перерыва. В коридорчике столпилась куча народа в ожидании, когда дойдёт их очередь. Где-то на четвертой экспертизе у меня включился автопилот, все было нормально, я справляюсь, ура!

И тут – звонок из отделения. Просят подняться, срочно. Бегу с первого на пятый этаж. Давлю пипку звонка на двери. Открывает медсестра. Закрывает за мной. Всё, как положено. Полный коридор народу – из палат все выскочили, шум и гам. Над столом сестринского поста часы – пол-двенадцатого. Медсестра ведёт меня в конец коридора, по дороге выясняю – один из пациентов, наркозависимый, в стационаре не первый раз, госпитализирован позавчера, по назначению всё получает… Останавливаюсь на полпути – что всё отделение делает в коридоре? Пожар? Нет? Все по койкам! Народ нехотя и медленно рассасывается, ну как же – один из них что-то учудил, а досмотреть? Вижу, наконец, причину переполоха, высокий худющий мужчина лет тридцати пяти, так сказать лицо кавказской национальности. Медсестра шепотом рассказывает- это лицо разгрызло одноразовый станок, кусок лезвия со свободным краем за щекой. Требует дозу, деньги, одежду и свободу… Видно, видя меня впервые, медсестра решает нужным подсказать – санитаров в отделении, что б его …зафиксировать, нет, вызвать бы милицию… как обычно в таких случаях. Сказать, что я удивилась – это ничего не сказать. Как, нет санитаров? Как, две медсестры всего? Милицию – как обычно? Смотрю назначения – достаточно, чтоб успокоился и недостаточно, что б загрузился. Ничего не понимаю… Говорю жарко бунтующему небритому: