Саида Абанеева - Богов любимцы. Том 3

– Ты как это со мной разговариваешь?! Прикуси язык-то, пока тебе его не укоротили!

– Да уж не ты ли?

– А хоть бы и я!

– А ну, попробуй! – Трофим поудобнее перехватил ручку цепа и не мигая посмотрел в глаза врага.

– Давай, мужики, покажем куркулю, чья сила! – задорно крикнул Антипка, хватая прислоненную к стене амбара длинную жердину. Пришедшие с ним мужики вооружились кто чем и с четырех сторон двинулись на Трофима.

– Что, Антипка, слабо один на один? – зло рассмеялся Трофим, отступая к стене амбара. – Ну, подходи, коли так!

Он раскрутил цеп над головой, и нападавшие в страхе отступили, но Антипка подкрался сзади и что было силы опустил жердину на спину Трофима.

Тот охнул и выронил цеп из рук.

Четверо мужиков дружно набросились на него и, повалив на солому, принялись ожесточенно избивать лежачего ногами.

Антипка озверело пинал сапогом в пах Трофима, который пытался подняться, прикрываясь от ударов руками, пока у него не пошла горлом кровь.

– Заводи подводу, мужики! – скомандовал Антипка.

Во двор въехала подвода, и мужики стали кидать на нее уже готовые мешки с зерном. Трофим силился что-то сказать, но лишь выдувал ртом кровавые пузыри.

Когда груженая подвода пошла со двора, Антипка встал над поверженным телом Трофима, широко расставив ноги, и плюнул ему в лицо.

– Так плохой был, Антипка? Забулдыга и пьянь? Ты, значит, весь в работе, а Антипка – не в кабаке, так в луже? Зато теперь Антипка человеком стал, а ты, как дерьмо, валяешься у его ног! Понял?

Он пнул Трофима острым носком сапога под ребра и, повернувшись на каблуках, зашагал к распахнутым настежь воротам.

Трофим, лежа ничком, смотрел ему вслед остановившимся, заплывшим, залитым кровью, мертвым глазом.

Когда кроваво-красный диск солнца коснулся краем вершины холма, Танаис собрала разбросанные инструменты, взяла острый заступ и поспешила на кладбище.

– Нет, я не верю… Он просто хвастун, – бормотала она вслух, идя берегом реки, как вдруг чья-то рука легла на ее плечо.

Танаис обернулась и в наступивших сумерках узнала Садасива.

– Мне хочется поговорить, но не с кем, – тихо сказал он и убрал руку. – И я решил поговорить с тобой, хотя ты – чужой здесь, и не знаешь местных обычаев и нравов… Но ты обладаешь каким-то удивительным чутьем. Иначе как объяснить, что в своих статуях ты сумел постичь самую суть тантры?

– И в чем же она заключается?

– Как можешь ты спрашивать? Спроси у своих творений! Любовь есть центр мира, творец мира, Бог. Вот о чем говорят они всякому, кто имеет глаза и уши… Ах, твоя статуя, та, первая, не выходит у меня из головы! Если бы я встретил девушку, подобную ей! Это безумие, но я влюблен в твою статую, и знаю, что это – на всю жизнь! Я молил Бога, чтоб Он оживил ее, но Бог остался глух к моим мольбам… Однако есть еще одно, последнее, средство, и я не остановлюсь перед тем, чтобы прибегнуть к нему! – лихорадочным шепотом произнес молодой индус и скрылся в темноте ночи.

Придя на кладбище, Танаис долго блуждала среди могил, пока не заметила какое-то белое пятно возле одного из надгробий.

Подойдя ближе, Танаис узнала тантрика и спросила:

– Что мне следует делать?

– Ты слишком торопишься. Мы собираемся не огород копать, а похитить у смерти ее добычу. Это трудное и опасное дело, и его не следует делать второпях. Сядь.

Танаис послушно опустилась на землю.

– А теперь – слушай… – произнес тантрик и умолк.

Танаис прислушалась, но кроме обычных ночных звуков не услышала ничего. Она уже хотела сказать об этом тантрику, но он приложил палец к губам и покачал головой.

И Танаис услышала, как растет трава, и как течет по стволам древесный сок, и как копошатся под землей могильные черви, и как говорят звезды. И тогда тантрик повис над могилой, поджав под себя скрещенные ноги, и Танаис услышала, как он подумал: «Копай!»

Она взялась за ручку заступа и стала вгрызаться в сухую землю.

«Это могила воина, погибшего неделю назад. Можно оживлять только убитых, но не умерших от болезней, старости или яда, а также двухлетних детей. Лучше всего оживлять воинов, павших в битве. Но завтра будет поздно», – слышала она мысли тантрика и его глуховатый голос, бормотавший мантры, непонятные ей.

Наконец, могила была откопана, и Танаис извлекла из нее труп. Он был уже изрядно подпорчен гниением и червями, но еще можно было угадать, что не так давно эта страшная маска была красивым и мужественным лицом, принадлежавшим очень высокому и очень сильному воину.

Танаис уложила останки возле края могилы и вопросительно взглянула на тантрика.

«Сядь ему на грудь и держи крепко», – подумал он, не переставая бормотать слова заклятия.

Танаис исполнила его повеление и крепко прижала руки трупа коленями к земле. В наступившей тишине слышалось только негромкое бормотание тантрика, но труп оставался недвижен.

Танаис начала уже досадовать на то, что поверила бредням безумного старика, когда труп вдруг медленно поднял полуизъеденные червями веки, и страшный, неподвижный, мертвый взгляд уставился в лицо Танаис.

Она едва не вскрикнула и почувствовала, как заворочалось под ней мощное тело и мертвец начал подыматься. Танаис уперлась руками в его плечи, пытаясь прижать их к земле, но зомби был сильнее и легко преодолевал ее сопротивление.

«Держи его! Держи крепче!» – слышала она мысленные приказы тантрика, но не могла их выполнить.

Зомби поднялся во весь свой гигантский рост и, как пылинку, стряхнул с себя Танаис, но она и не подумала отступить и, бросившись всем телом ему на грудь, вновь попыталась столкнуть пришельца из иного мира в его потревоженное жилище. Сцепившись, будто любовники, они принялись кататься по краю могилы, изо всех сил стараясь сбросить противника в яму. Мертвец одолевал, и Танаис уже была наполовину в могиле, когда чудовищные объятия зомби вдруг разомкнулись, и он замер в полной неподвижности.

«Столкни его обратно», – услышала Танаис мысленную команду тантрика, и поняла, как смертельно устал он от борьбы, и чего стоила ему победа.

Выбравшись из-под трупа, она столкнула его в могилу и быстро засыпала ее землей.

«Ты еще сильнее, чем я думал», – услышала она последнюю мысль тантрика, и он исчез, оставив ее в одиночестве среди могил.

Танаис едва добралась до постели и рухнула лицом в подушки.

«Завтра…» – подумала она, но, не успев додумать до конца свою мысль, уснула.

– Сеньор, признаете ли вы, что нет на свете дамы прекраснее Дульсинеи Тобосской?

Увидев направленное ему в грудь острие копья, Артакс остановился и с интересом взглянул на высокого, худого всадника, сидевшего верхом на костлявом одре.

– Сеньор, – учтиво произнес Артакс и поклонился странному рыцарю. – Прежде чем я осмелюсь высказать свое суждение о красоте названной дамы, мне бы хотелось на нее взглянуть.