Сергей Осмоловский - Чао, Феликс Вивас

Герман выдохнул, как после боксёрского раунда. Он изменился: стал деловым, занятым, исключающим трату времени впустую.

– Так вот, – поспешил он закончить, – потом я стал жить так, чтобы избавить себя от зависимости и доверия кому бы то ни было. Ну, что там, страховщики уже разобрались, наверное – пойдёмте?

Герман ушёл вперёд, держа руки в карманах – София погрустила да и двинула следом.

На месте ДТП Инна, доведённая до исступления пререканиями с Одесситом, резко вырвала блокнот из его рук, вписала туда что-то, чуть не разорвав бумагу, оторвала и сунула листок Одесситу, а блокнот швырнула в кусты.

– Заплатите, говорю, не разоритесь! До конца недели!

– Мадам! – попытался возразить Одессит.

– И будьте любезны – мисс! – Инна яростно дёрнула дверь своей машины. – Месье! – Она прыгнула за руль и газанула, а Ромке с Одесситом осталось наблюдать, как её машинка таяла в пылевых кучеряжках.

– Прошу простить великодушно, – промокнул Одессит лоб, – вы мои первые клиенты, но мисс такая деловая и несговорчивая мадам, шо аж вспотел.

Роман поощрил Одессита леденцом в красной обёртке:

– Молодец. Старался…

Люди селятся в загородных посёлках, чтобы жить на просторе, а живут за железными заборами. Вы покупаете голый земельный участок и представляете, как построите здесь дом своей мечты и будете пить в нём чай по утрам, обозревая с крылечка красоту природы. И кирпичик за кирпичиком поднимается ваш дом, а вместе с ним растут соседские стены и соседские заборы. Такие заборы, которые и с шестом не перепрыгнуть. И весь ваш обзор красоты сужается до газона на шести сотках. И, обидевшись на соседей, вы ставите такой же. И дорога к дому превращается в путешествие по лабиринту.

Но есть один участок, обнесённый не отвесным забором, а изящной оградкой – не для защиты, а для красоты. По ограде плетутся розы, а крыльцо украшено большим количеством подвесных цветочных горшков. И этот участок напоминает вам о мире, где никто никого не боится, где никому ни от кого нечего скрывать. Такой дом был (и, я надеюсь, остаётся) у Софии и Мамы её Елены.

В тот день через дорогу от дома, прямо на проезжей обочине, припарковался статусный автомобиль. В нём с водительского места контролировал подъезд к дому тридцатидвухлетний мужчина в сером костюме и белой рубашке без галстука – ИГОРЬ. На бортовой панели был смонтирован знак отличия: золотистая подкова «хвостами» вверх с подписью под ней «Трейдер года. Мистер Удача и Успех» на лакированной дощечке из красного дерева. Ожидая прибытия хозяев, Игорь говорил по телефону:

– Всё покупайте!.. Покупайте!.. Ты меня плохо слышишь? Сейчас котировки вверх метнутся, профукаешь момент – компенсируешь потери из собственного кармана! Я сказал, покупайте! – В этот момент к калитке подъехала машина Елены, и Игорю срочно пришлось закончить разговор. – Всё, – бухнул он в трубку, и принялся с волнением следить за Софией и её Мамой, которые вышли из машины, хлопнули дверьми, достали чемодан и, заливисто смеясь, направились в дом. На Софии были надеты большие тёмные очки и прежняя футболка «I Love Venezia» с большим красным сердцем. Сумочка висела на плече.

– Это было потрясающе! – заходилась Мама. – А кретино-идиото, кстати, оказался очень даже таким «ничего».

– Мама, пожалуйста! – просила София, смеясь. – Мне было так стыдно!

– Да брось! Стыдно, это когда на вопрос виновника ДТП «Каско у вас или осаго?» твоя дочь краснеет и отвечает «Нет, я не замужем».

Так, смеясь между собой, София и Мама поднялись на крыльцо.

– Мам, я была не слишком груба-то хоть? – с надеждой приспустила София очки.

– Милая, ты была сама учтивость. Твоё «Увидимся в суде» прозвучало, как согласие готовить ему борщи всю оставшуюся жизнь…

Игорь понял, что настал его выход и потянулся рукой на заднее сиденье, где лежал пышный, но до пошлости безвкусный букет из какого-то количества роз.

Обе женщины, ничего не подозревая, были по-прежнему веселы. Елена открыла дверь в дом, а София сняла с лица тёмные очки, приготовившись войти:

– Но выглядела-то я хоть не полной дурой?

Мама застыла вполоборота на пороге с лицом, освещённым идеей:

– Дочь! А поехали купаться! Смоем твой позор глинистыми водами подмосковных водоёмов.

Мама снова зашлась смехом и так и вошла в дом, звонко хохоча и потрясая головой от веселья. София тоже смеялась, но сквозь её смех уже проглядывали расстроенные чувства за созданное о себе впечатление у приятного «кретино-идиото». Она тоже зашла в дом и уже закрывала за собой дверь, развернувшись к проёму, но дверь не поддавалась – её заблокировала чья-то нога в чёрном кожаном ботинке. София подняла глаза и чуть не наткнулась лицом на кудрявую розовую подушку, за которой светился Игорь. Лицо девушки обрело выражение оторопи от встречи с нежеланным гостем. Игорь же, добившись её внимания, убрал ногу, вытянулся, как на параде, крякнул и одёрнул пиджак. Он попытался улыбнуться и улыбнулся, но София хладнокровно захлопнула перед ним дверь.

Холл и весь первый этаж дома представляли собой просторное помещение, залитое светом из больших окон. Мебель «под старину», на полу в продуманной беспорядочности были расстелены яркие коврики. Мама уже хлопотала: расправляла, приглаживая ладонями, скатерть на большом столе, в центре которого стояла большая ваза с фруктами. София хлопнула дверью – Мама сделала замечание:

– Милая, не хлопай дверью.

София сбросила с плеча сумочку на диван, возле которого уже разлёгся её красный чемоданчик. Она взяла его за ручку, задумчиво поколебала туда-сюда, потянулась к молнии, но остановилась.

– Мам, а где мой купальник, который я оставляла?

Мама в этот момент выносила и ставила на стол свежий, румяный пирог.

– Там, где ты его оставляла.

София села на диван, сложив руки на коленях.

– А-аа.

Она повернула голову к музыкальному центру у стены – её палец нажал кнопку, и в доме зазвучала «Felicità»… 22 22 Песня Ромины Пауэр и Аль Бано «Счастье».

Как ни удивительно, но под оптимистичные ритмы именно этой песни крутились на автомобильные колёса машины Германа, продолжающей путь в аэропорт. В салоне звучала «Felicità», а Девушка Романа читала русско-итальянский разговорник – с грубейшим акцентом, по слогам:

– Ио парло мольто бэнэ литальяно! – довольная собой она подняла задорную мордашку. – Бэнэ!.. Знаешь, как переводится? – спросила она у Романа, общающегося с итальянцами без толмача. – Йа говорью по-итальянски очень корощо! – Девушка улыбнулась и заёрзала попкой. – Давай, повторяй за мной: «Феличита! Ля-ля-ля-ля-ааа-ля, ля-ля-ля-ля-ааа-ля…»

Её трели действительно были подхвачены, но не Романом, а Софией, которая крутилась перед зеркалом в своей комнате на втором этаже их с Мамой загородного дома и примеряла бикини, который был ей явно тесен: