М. Таргис - Сумеречная мелодия

– Почему ты не поешь в опере? – вдруг спросил Павел.

– Консерваториев не кончал, – напряженно-ровным голосом ответил Цеста. – После войны не до того было.

– Но ты ведь учился петь. Твоя техника…

– У меня был частный учитель… – конец фразы повис в воздухе, и Павел вдруг обратил внимание, как в свете фонаря натянулась кожа на худых руках Цесты, сжимавших перила, блеснула желтоватой белизной полированной кости.

– Похоже, придется ехать к этому Вальденфросту, – попробовал Павел сменить тему.

Цеста скривился.

– Почему ты этого так не хочешь? У тебя с ним… с ними что-то?..

– Думаешь, я бы тебе сказал? – усмехнулся половиной рта Цеста. – Нет, просто я этого вообще не понимаю. Одно дело – искусство, другое – политика. Почему мы должны перед кем-то отчитываться? Достаточно тяжело было при оккупации, а теперь… Сменились только имена, даже национальность та же… Вальденфрост . Он, кажется, родом из Вестфалии и даже не скрывает этого.

– Я думаю податься на Холм, к «Максу», – объявил Павел. – И отметить твой успех. А ты как?

– Почему мой успех? Он и твой в такой же мере, – возразил Цеста.

– Люди запоминают тех, кого знают в лицо, – с философской покорностью судьбе сообщил Павел.

– Твои песни будут петь и другие исполнители, когда меня уже не станет, – ответил Цеста, с напряженным вниманием глядя на текущие внизу воды.

Павел ухмыльнулся и провел рукой по Цестиному плечу.

– Ладно, поехали, – Цеста оторвался от парапета.

– Ты со мной? Или ты… Ты здоров вообще? Выглядишь как-то…

– Просто устал. Я тебя подвезу. И когда ты своим транспортом обзаведешься? Неприлично же…

– Когда машины упразднят и вернут лошадей, – с достоинством ответил Шипек. – Меня в детстве учили ездить верхом. Водить машину меня не учили!

– Были свидетели… Да, это произошло сразу после концерта!

В студии стоял возбужденный гул, когда вошел Цеста и удивленно оглядел встревоженные лица вокруг.

– В чем дело? – спросил Цеста, снимая легкую курточку и вешая в шкаф.

– Самоубийство, – нехотя ответил высокий рыжеволосый звукооператор.

Цеста резко остановился, и звукооператор вздрогнул, ощутив на себе его тяжелый взгляд.

– Как? – едва слышно спросил Цеста.

– Шел с концерта, говорят, напевал как раз Umsonst, а потом вдруг громко сказал: «Да» и сиганул в Дунай с моста. – Звукооператор передернул плечами. – Его пытались вытащить, но он знал, чего хочет…

– Чертовщина какая-то! – заметил один из гитаристов.

– Он? – чуть громче переспросил Цеста, направляясь к комнатушке с инструментами.

– Мужчина не первой молодости. Конторщик какой-то.

– А! – Цеста взял свою гитару, сел на стул, принялся рассеянно перебирать струны.

– Я считаю, чушь все это! – объявил звукооператор. – Совпадение. Ну мало ли с чего мужик решил с жизнью счеты свести?

– А где это произошло? – вдруг спросил Цеста, вспомнив, как они с Павлом стояли вчера над рекой.

Несколько человек посмотрели на него с недоумением.

– Если известно, что он шел из театра, значит, это было рядом?

– Да нет, это полиция установила, что он там был, – ответил звукооператор. – Ну и по времени сопоставили.

Цеста издал серию быстрых, нервных аккордов.

– У меня ведь было такое чувство… – начал кто-то, но звонкий голос Цесты тут же прервал его:

– Хватит панику поднимать! Это случайное совпадение. Кто-то вешается или пускает пулю в лоб под Марлен Дитрих, а кто-то – под «Петю и волка», дело вкуса. И вообще уже скоро полдень. За работу!

Павел расстелил карту поверх спинки передних сидений открытого Цестиного автомобиля, чтобы Йиржи и Яне было видно.

Яна, новая девушка Цесты, решительная красивая шатенка, сидела за рулем.

– Я думаю, нужно вот здесь повернуть налево, так будет гораздо быстрее, – предложил Павел.

– А реку как форсировать прикажешь? – поинтересовалась Яна. – Ближайший мост аж вон где! Нет, здесь не повернуть. Нам до этой виллы еще целый час пилить придется.

– Если кругосветное путешествие делать – то конечно! – парировал Павел.

– А иначе никак. Я же говорила, надо было поворачивать раньше!

Цеста тихо вздохнул и выбрался из машины. На шоссе было совершенно пусто, перегретый солнцем асфальт даже выглядел горячим на ощупь, за полосой высоких кустов и тонких деревьев, посаженных по краям дороги, возвышались поросшие лесом холмы. Единственным признаком цивилизации, кроме самого шоссе, был старый особняк с желтыми стенами, стоявший в стороне от дороги, почти полностью спрятавшись за стройными липами. Остановившимся взглядом Цеста смотрел на видимый кусок стены, глубоко вдыхая запахи майских цветов.

– Пешком проще дойти! – буркнул композитор, вылезая следом за Цестой из машины.

– Через речку только вплавь! – бросила Яна ему вслед.

– И чего этот культуринтендант в такой глуши поселился? – спросил Павел, вальяжно прислонившись к боку автомобиля и засунув руки в карманы, по примеру Цесты.

– Здесь тихо, – пояснил Цеста, как будто Павел ждал ответа. – И воздух хороший. Так считается.

– Я чувствую.

Павел недовольно покосился на девушку. Чтобы не тратить время попусту, она достала косметичку и теперь увлеченно прихорашивалась.

– А это, случаем, не его дом? – с надеждой спросил Павел.

Цеста усмехнулся.

– Нет, это не его дом.

– Ты точно знаешь? Может, все-таки про…

– Я точно знаю! – тихо, но твердо оборвал его Цеста. Голос он редко повышал, однако ему и не нужно было повышать голос, чтобы заставить окружающих замолчать: в самих его интонациях ощущалась какая-то неодолимая властность.

Цеста прошелся по горячему асфальту, сорвал на обочине пыльную травинку, повертел в руках и выбросил, потом взглянул Павлу в глаза.

– Собственно, мы действительно можем дойти пешком. Я догадываюсь, где находится та вилла. И где можно переправиться через реку.

– Отлично придумал! А я вас тут жди, на солнцепеке? – возмутилась Яна.

– Поезжай вперед, через несколько минут доберешься до города, чем-нибудь займешься. Вечером мы тебя там найдем.

Яна, нахмурившись, сверилась с картой.

– Что ты назвал городом? Это? Деревня какая-нибудь. Что я там делать буду?

– В музей зайдешь, это старинный город. Не сердись…

Цеста наклонился к ней, перегнувшись через дверцу машины, и Павел поспешил отойти в сторону, прикидывая, как лучше будет подниматься на холм.

Идя по узкой тропинке вслед за Цестой, Павел задумчиво скользил взглядом по сапогам с голенищами до середины икры и бриджам, облегавшим стройные ноги певца, и тут же посматривал на измазанные глиной носки собственных туфель. Ехали ведь с важным визитом… Если Йиржи предполагал пешие скитания, то мог бы и предупредить. Или он просто решил, что костюм, словно предназначенный для конной езды, больше подойдет при посещении загородной виллы? Павел тихо ругнулся, оступившись. Цеста обернулся и, словно впервые увидев его выходной костюм, мягко улыбнулся.