L++ - Ибо богиня

– Смотри, в одном они всё же повторили друг друга.

– Вижу, туфельки. У твоей блондинки они аккуратно в цвет волос и у рыжей – тоже.

– Что-то подобное я откуда-то помню…

– «Тёмный мед», леди Джейн, сцена у бассейна

– Он целует ей руки, а на воду падают и падают жёлтые листья…

– И ветер гоняет их, как кораблики…

– Но почему-то все запоминают ещё и её платье с крупными красными пятнами…

– И туфельки.

– Так вот он с кого её рисовал… А говорили про Екатерину Одоевцову…

– Не «с кого» – для кого.

– Я, кажется, понял, на что намекал нам командир…

– Её родители.

– Режиссёр – мастер придумывать ситуации…

– …И реал-лидер – мастер разрешать их. Они нам всю игру сломают.

– Может, не отпустим её на каникулы?

– Мастера увидят в этом проблему и…

– И решат её. Надо просто поторопиться – успеть сделать ситуацию необратимой.

Через месяц за войной Белой и Рыжей Розы с наслаждением следил весь курс. От прямых боестолкновений обе группы удерживало только зеркальное неравенство сил. Трое парней с двумя девчонками по-всякому сильней двух парней с тремя из слабого пола, но в женский-то блок парней не пускали, а там – одна Мария чего стоила…

Ситуацию усугубляло ещё и то, что в «казарме» – как девчонки издавна называли мужской блок – над парнями Рыжей Розы подшучивали: как это – под кнутом девчонки? А в дроттуаре – как они называли свой блок (пацаны сокращали это название до обидного «дыра») – сразу невзлюбили Татьяну: и за то, что они с самурайкой Зин приватизировали сразу трёх видных парней, и из-за её мельканий на экранах вместе с родителями, и из-за неосторожно выставленного на всеобщее обозрение лунного агата.

И только в одном они были с Марией на равных – волосы.

Все остальные однокурсники, прислушавшись к рекомендациям кураторов, носили или короткие причёски, или очень короткие.

(«Вы – воины, вы будете стоять на последней линии обороны, – говорили всем. – Вы сами выбрали себе этот путь. Затраты времени на уход за волосами – непроизводительны. А красоваться перед кем-либо первые два года у вас желания не возникнет. Это мы вам гарантируем».

Татьяне сказали то же самое, только Вера Игоревна добавила что-то про шоу матери, только Дмитрий Олегович тайком, словно в последний раз, словно прощаясь, оглядел её косу и чуть вздохнул.

То же самое сказали и Марии, только капитан, стараясь не задерживать взгляда на её гриве, сочувственно добавил «Машеньке», что ей и так будет тяжело, а лишние десять-пятнадцать минут на сон иногда просто спасают.

«Ничего, я справлюсь», – сжала зубы Машка.

«Я боюсь, меня мамочка заругает, а папочке печально будет», – застенчиво улыбнулась Танечка).

На первом курсе добрая половина занятий проходила «в поле». Уберечь волосы на них не было никакой возможности. В результате, все остальные девчонки после душа уже разбредались по спальне, а эти двое, не глядя друг на друга, всё ещё переводили казённый шампунь. Девчонки уже спали, а они, не глядя друг на друга, ещё проделывали ритуальные сто расчёсываний.

Зин как-то попробовала Тане помочь. Через минуту в душевую ворвалась куратор: «А ты, оказывается, не выложилась ещё?» – и выгнала помощницу на плац.

Больше Татьяна подругой не рисковала. В «Рыжей Розе» урок поняли тоже.

(– А если кто из них сдастся?

– Нет, – поджала губы майор. Не будь другой – может, и постриглись бы, а так… Как две собаки на двух копнах сена.

– С чего сарказмы? Кажется, понял: у тебя тоже были… и не меньше, наверное…

– Были.

– А потом…

– А потом на спарринге, на третьем курсе один ублюдок намотал косу на руку и…

– И что с ним стало?

– А ничего.

– Совсем?!

– Наставник предупредил: что с парнем случится – со мной будет вдвое, а на причину он смотреть не будет.

– У тебя ж, вроде, Сидорыч был?

– Сидорыч.

– Я б поверил.

– Вот мне и пришлось поработать ангелом-хранителем.

– Долго?

– Две недели.

– А потом?

– А потом мы стали официальной парой.

– Он сумасшедший?

– Сидорыч его о том же спросил.

– И что бедный придурок ответил?

– «Я хочу её.

«А ты? – спросил Сидорыч меня.– Смотри в глаза! Говори честно!

«И я хочу его, – честно глядя ему в глаза, ответила я.

– « Официальные власти не вмешиваются в личные взаимоотношения официальных пар, – неспешно процитировал „Тезис о невмешательстве“ капитан. – Члены официальных пар имеют право не обращать внимания на „нет“ партнера, ибо с момента факта образования официальной пары данное слово теряет правовой характер и становится только элементом эротической игры партнеров» .

– Ага, – согласилась майор. – Сидорыч ему тоже напомнил, но тот считал, что «Тезис» – это его индульгенция. Он же хотел меня… по-всякому. Давно хотел. Вот и получил… по-всякому.

– Долго продержался?

– Двенадцать дней. На двенадцатую ночь – уже не решился.

– И?

– « Официальные власти не поощряют разводы». Минимальный срок существования официальной пары – год. Иначе инициатор развода получает отметку в личное дело о своей асоциабельности. У нас это ещё и минус триста баллов подавшему заявление. А неофициальные… Развод – стандартная процедура. В неё входят обязательные собеседования с психологом и сексологом. Они выдали мне строгую совместную рекомендацию на трехмесячное воздержание от сексуальной близости. Ему, кстати, тоже.

– Стоп, говоришь, это было на третьем курсе?

– Вот именно. В весенний семестр.

– А как же «основы сексуальной практики»?

– После собеседований с тем дурнем, мне за «основы» поставили зачет условно, но… ты же помнишь?..

– «Выбор партнёра на каждом занятии производится путём неслепого жребия».

– Что на практике означает, что каждому доводится «попрактиковаться» с каждой. Минус я.

– Бедные мальчики, – улыбнулся капитан: – Какое разочарование.

– Ещё бы… Я и при поступлении отличалась некоторым высокомерием. А то, что к третьему уберегла косу – самомнения мне только добавило. Так что «неслепого жребия» ждали многие. А я объявила: «Такое у меня, видите ли, боевое ранение». Парни озверели и при «анализе текущих ситуаций» потребовали произвести разбор нашего «поединка». Диагноз: «Критическая переоценка своих сил» с тяжеленной добавкой: «в условиях, приближенных к боевым». Это минус ещё двести баллов. Он взбесился. Закатил истерику. В результате ему пришлось переводиться от нас. С кошмарной формулировкой «В связи с неумением выжить в коллективе».

– А неумение выжить в своем коллективе…

– Да. В чужом коллективе выжить ещё труднее. Хватит о нём.