L++ - Ибо богиня

А следом…

«Мамочка моя родненькая, а это ещё кто такие?!..»

Не обращая внимания на толпящихся сзади, Мария махнула Татьяне и направилась к ней. Через пару минут они уже обнимались.

– Как отдохнула? – улыбнулась блондинка.

– Отдохнёшь тут… – проворчала рыжая.

– А это кто?.. Неужели?..

– Не видно, что ли?

– Шлюхи?! Получилось всё-таки? Всё-таки насобирала? И сколько же их…

– Сто сорок четыре штуки. По дюжине на каждый клан. По целой дюжине первоклассных шлюх каждому.

– Не п о няла?! В Даяне одиннадцать кланов.

– Тебе не кажется, что оно как-то не вписывается в местный стандарт? – пожав плечами, хмыкнула рыжая.

– Но… Да делов-то! – пожав плечами, хмыкнула светлая. – А как ты их уговаривала-то?

– Да делов-то! У каждой – нелегальная проституция, то есть – уклонение от налогов. И у каждой – от семи до восьми лет принудительных работ на планетах с тяжёлыми условиями жизни. Видела бы ты, откуда я их вытаскивала! А у нас – курортная Гесса.

– А тяжёлые условия? Это же необходимое условие перевода! А здесь…

– На Гессу они согласились, они подписались, теперь уж возвращаться не захотят, от дела не откажутся – и я им устрою «условия»! Вот подкормлю-подлечу только… Идём?

И они пошли – такие разные и… похожие. Может, стилем? – роскошные длинные платья, конструкционные шляпы, которые обе сейчас чуть придерживали, сложные прически…

А за ними потянулись сто сорок четыре девки.

Блейк опять поднял раздвижную подзорную трубу и ещё раз оглядел долинку.

Всё, как описывалось: среди нагромождения скал небольшая уютная долина – километра три-четыре в длину, и метров двести, кое-где и до пятисот, пожалуй, в ширину. Она плавно, прихотливо изгибалась, вслед за ручьём, протекающим вдоль левого её края. Ручей столетия подмывал скалы, и теперь они нависали над ним, кое-где почти совсем пряча его. Блейк не видел, но знал, что и его терраса нависает над такими же – почти пещерами. Очевидно, время от времени случалось особо жаркое лето, ледники таяли сильнее обычного, ручеёк выходил из берегов, и за тысячелетия подмыл не только берег.

Блейк ещё раз проследил русло, всё русло – от истока, невысокого, узкого водопадика, выплескивающегося из провала в скале, и трех родников, подпитывающих его, до другого водопада, там, за горизонтом срывающегося в полукилометровую пропасть. Всё как описывалось: прозрачная вода, прозрачные заводи, прозрачные тени крупных рыб. Жемчужная форель, должно быть. В кабаках золотой за штуку… (Потому что престижная: плюс десять единиц рейтинга за употребление блюда из неё. Потому что не подлежит хранению даже в холодильнике – через двое суток становится ядовитой.) Да и кстати о золоте… Вот в таких речонках и моют золотишко. И бывает – хорошо намывают.

Всё, как описывалось: и заросли этих местных хвойных кустов, так похожих на земной можжевельник, и высокий ковер не похожего ни на что местного мха, и посвёркивающая в нём обильная ярко-красная россыпь реднистой брусники – целебной: по четверти единицы здоровья каждая. Можно бы, просто-напросто, убить сутки и насобирать килограмм десять-пятнадцать ягод – больше ему не донести – вернуться в холд и сделать маленький бизнес… Но он пробивался сюда не за мелочью… (Да и кто ж ему позволит бродить по долине двое суток?!) Хотя небольшой контейнер для ягодок он из рюкзака вынул и на пояс себе прицепил – на ходу горсть-другую кинуть времени много не займёт.

Всё, как описывалось: рядом с устьем ручья, рядом с последним водопадом – скальный выступ, не тронутый растительностью, и на нём остатки древнего капища. И вход в пещеру. В пещере тоже может быть что-нибудь интересное, но для него сейчас и тамошние находки были бы в мелочь. Главное – само капище. Главное – жертвенный камень. И идол…

Камень он видел отчётливо – плита… два двадцать на метр сорок восемь… красноватая, словно бы из земного известняка. Плита достаточно ясно выделялась на грязно-сером фоне, а вот идол… Всё как описывалось: увидеть издали невозможно, только на месте, «почти на ощупь». Площадка пятнадцать на двадцать пять… Он бы прощупал. Но… И об этом тоже предупреждалось: «ты не пройдёшь».

Потому что во-он там, прямо напротив него, на границе первой трети долины, на склоне, есть ещё одна площадка, лишённая растительности, есть даже нечто вроде ещё одного жертвенного камня! – и ещё одна пещера, но в ней не капище – в ней логово. Логово тигрозавров. Папа тигрозавр, мама тигрозавриха и тройка очаровательных годовалых тигрозавряточек. На него, на Блейка хватило бы и одного из них – что из взрослых, что из малышей. Потому что и в самом маленьком – уже килограмм семьдесят мышц, костяных наростов и зубов. А чтобы из арбалета без самонаводки попасть в глаз, когда эта зверюга на дистанции прицельного огня – то есть, когда эта зверюга прыжками, покрывающими метров по шесть-семь, несётся прямо на тебя, нужны не его, Блейка, глазомер и не его, Блейка, нервы. А когда зверей пятеро… Долина перестаёт быть «тихой».

Если бы можно было устроить лагерь и подождать – недели две или месяц, может, два… Ну, максимум, три месяца… До первой течки после родов взрослой самки, когда вспыхивает всеобщая драка, и детёныши убиваются-изгоняются: одного, молодого самца, убивает «папа», «мама» чаще всего кончает какую-нибудь самочку, а оставшиеся, в данном случае – оставшийся – успевает сбежать (отнюдь не всегда – а только в 65%).

Вот под этот шум и вой, пока они грызут друг друга, а потом уцелевшие зализывают раны – по-тихому бы, по-тихому… Но припасы… Охотиться ж в угодьях тигрозавров – чистое самоубийство. Тут дыхнуть лишний раз – и то страшно.

Блейк вздохнул, ещё раз проверил: ветер устойчиво дует в его сторону. Что ж, всё, все отсрочки исчерпаны, если решаться, то решаться. Или возвращаться. А ради чего тогда пёрся? Ради чего потратил последние деньги, закупая горное снаряжение, ради чего унижался, чтобы получить описание долины, описание пути к ней. Ради чего рисковал, роя нору в библиотеку? Он верит в себя или нет? Должно же сработать! В конце концов, если не сработает – он увидит сразу!

Он достал пульт, снял блокировку и нажал на кнопку.

Издалека, еле слышно донёсся вой тигрозавра – тигрозавра-самца, переступившего внутреннюю границу чужой охотничьей территории и вызывающего теперь на бой хозяина.

Блейк закрыл глаза, сжался. Он ждал, он считал удары своего бешено бьющегося сердца – раз, два, три… это секунда?! – четырнадцать, пятнадцать… наверняка пять секунд уже прошло! – двадцать девять, тридцать… неужели всё впустую?! Тридцать восемь…

И близкий рёв.

Вызов услышан, вызов принят.