Саша Чекалов - Внутри клетки

Я, конечно, не учёный, чтобы во всех тонкостях разобраться, – но суть примерно такова: постепенно сила упругости запертого в «трубках» воздуха уравновешивает силу тяжести, действующую на тело, и сверхчеловек… «повисает» в воздухе!

* * *

Представьте теперь, какого было услышать это мне. Мне – четырнадцатилетнему акселерату запаса, давно успевшему забыть те дни, когда постоянное, неизбывное чувство голода ещё не стало привычным… Переростку с наголо обритой башкой, струившей неповторимый аромат противогнидного зелья, – понятно, почему даже самые невзрачные малолетки в упор не видели! – не говоря уж о соседке, дивной Лууле Халминен, двадцатипятилетней энергетической вампирше, преподававшей до войны историю и социологию в лицее братьев Раасакка…

По сути, ещё мальку – который не жил теперь, а плавал в облаках ускользающих образов, натыкаясь на разрозненные предметы обстановки… Которого маленькая Пилле позавчера ударила в сердцах половником и обозвала жалким недоумком. «Непонятно, зачем папе нужны такие работнички!»… На следующий день извиняться приходила, кроткая и заплаканная; поцеловав её в кровоподтёк на подбородке, я побожился, что и не думал никому доносить, – особенно её отцу, герру Энгстрёму, чей крутой нрав и мне хорошо известен. Помирились… И что!

…Скоро осень. Я должен буду возобновить посещение школы. На первый срок необходимо минимум полторы тысячи марок, – а где их взять?.. Тем более, что времени для работы почти не останется – и тогда старый Энгстрём, судя по всему, попросит меня из этой каморки…

Без образования же нет шанса попасть на хорошую работу.

Будущее в тумане…

А тут эта информация по радио!

* * *

…Гулкие коридоры суетливо восстанавливаемого здания… Офис папаши Энгстрёма, – ещё вчера тут была лишь куча строительного мусора и штабеля отделочного материала, но… доктор Энгстрём хорошо платит рабочему человеку, – оно ведь того стоит: за военное лихолетье больных накопилось порядочно, – скоро от желающих подлечить зубы не будет отбою… И все расходы быстро окупятся.

Вопрос в другом: кто будет платить МНЕ! Меня-то – кто вылечит?!

* * *

А тут как раз это сообщение… Ну, то есть объявление: о наборе добровольцев, желающих «принять участие в долгосрочных изысканиях по расширению человеческих возможностей». Полное гособеспечение! – плюс возможность получения образования, профессии, работы… Короче, мгла рассеивается, открываются новые горизонты… Так что же медлить-то?!

* * *

Да я особо и не медлил: в тот же день наведался к ним, на Мустаярвентие… Никому пока ничего сообщать не стал: вдруг комиссия не пропустит… Впрочем, оберст, который со мной беседовал, оказался вполне покладистым. Школу не окончил? – не беда, «эта проблема решаема»… Контузия? Тоже ничего страшного. «А то, что вас электрошоком лечили, может нам с вами даже на руку сыграть!»… И – в сухом остатке: «Приходите с вещами, – ждём вас с нетерпением, молодой человек!»

* * *

Старина Энгстрём, когда я ему поведал о своих планах, степенно разгладил усы… Крякнул. Вздохнул и… пожелал мне всего хорошего. Осведомился, дадут ли мне новое звание. Предложил, не стесняясь, в случае чего возвращаться, – если дело не выгорит… «Думаю, от одного лишнего рта не обеднеем, прокормим как-то, пока что-нибудь стоющее не подвернётся… Офицер в доме – к достатку!»…

Пилле – та даже всплакнула. А потом вдруг выбежала вон, хлопнув дверью, так что даже штукатурка посыпалась. Старик нахмурился, но воздержался от комментариев.

* * *

Первая неделя в Лаборатории прошла… ну да, как в тумане, а что! Когда твоё сознание периодически раздирают мириадами электрических крючьев, а в перерывах накачивают какими-то препаратами с мудрёными названиями, – в этих условиях особо не сосредоточишься.

Но – не заладилось что-то у нас. Быть может, из-за моей дурацкой контузии, не знаю… Я уж и ходить начал по воздуху, примерно в полуметре от пола, – и тут вдруг дело застопорилось. Намертво.

* * *

…Через месяц нашёл себя в маленькой каморке под лестницей, – по соседству с кабинетом естественных наук… Уединённый пансион вдовы Эрккиля. Ставка лаборанта. Плюс – за отдельную плату – факультативное преподавание русского, благо на фронте я изрядно поднаторел в разговорном… Не знаю, какими соображениями руководствуются чиновники минобраза; видимо, теми, что язык врагов, пусть и бывших, забывать не годится… И вот я тут.

Паёк мировой, надо отдать должное… Жалованье, униформа… Льготы: тут уж «благодарная» Лаборатория заботу проявила некоторую… И – никаких перспектив.

…Постепенно познакомился с преподавательским составом. Собственно, к предмету моего изложения это особого касательства не имеет, – а всё-таки! Не могу отказать себе в удовольствии помянуть добрым словом хороших людей. Да и вообще – люблю подробности, ничего не поделаешь…

Учителем словесности – бывший спецназовец Хунтала, румяный, довольный жизнью крепыш с чёрной, как смоль, шевелюрой. Эльза Шогберг, белокурая бестия – преподавательница математики и химии, а кроме того, как бы по совместительству, кладезь самых свежих сплетен и прочей живо- (чтоб не сказать «лживо»! ) трепещущей информации. Тармо Хаймакка, замечательный парень, умница и энтузиаст… Однако «замечательный парень» – не профессия, денег не приносит, поэтому бедняге приходится обучать школяров навыкам общения с музыкальными инструментами, а также с акварельными красками… Угрюмый Койвисто – биолог и физик; о нём сказать почти нечего, разве что… умеет шевелить ушами – и демонстрирует своё умение после пяти-шести рюмок хереса на учительских междусобойчиках (хотя выражение лица при этом и саркастическое) … Юкка Ваарма… Все сведения о нём – разрозненные. Бывший медик, пойманный за руку общественным инспектором в момент продажи пары каких-то левых ампул с чёрного хода и, естественно, тут же лишённый права практиковать. Ещё повезло, что война успела закончиться, а то бы, как говорится… «по законам военного времени»… и привет. А так занимается теперь со школьниками гимнастикой (и, говорят, не только ею) … Обожает велосипедную езду… Говорят, написал роман – и теперь бегает по издательствам в поисках чудака, который согласится напечатать никому не известного автора! В общем, разносторонний тип… Кто остался? Юхан Туомола, почасовик: философия и сравнительный анализ мировых религий в старших классах. Не гнушается моим обществом, любит забежать после уроков «буквально, на минутку» – поболтать о дхармоочистительных функциях Ваджрапани, например… в итоге неизменно приходя к выводу, что «Сансара, конечно, штука муторная, к тому же если вся карма и так огнём охвачена (уж очинно трубы горят, парень), – но… чёрт возьми, где бы познакомиться с одинокой и непритязательной бабой?!» – «А как же эта Ялканен?» – подкалываю я. Юхан вскакивает на ноги и, возбуждённо размахивая руками, повествует о том, что «на прошлой неделе наладился предложить ей дружеский пистон, а она – по морде!»… После чего мы оба вздыхаем и приходим к тому единому мнению, что «от всех этих синих чулков необходимо держаться подальше, тем более от Сигне, – которая об отношениях полов и представления-то не имеет, а туда же, берётся преподавать историю мировой литературы и искусства!» (Обычную историю у нас теперь ведёт знаменитая фройляйн Халминен, – я уже упоминал о ней, – но это неприступная, сверкающая льдом равнодушия вершина, к которой стремятся лишь избранные… без особой надежды на неё взобраться.)