Сергей Ильичев - Неопалимые

На следующий день после обильного угощения хан Девлет-Гирей опустился на мягкие подушки рядом с хозяином.

Мурза выжидал начала беседы.

– Мой преданный Селим, – начал хан после некоторого молчания, – скажи, как мне поступить? Вчера я выслушал немало слов, и все лишь о войне с Иваном… Мои визири спешат лишь тяпнуть, как шакалы, кусок побольше и снова в свои норы заползти…

– О великий! – начал свой ответ Селим. – Не иначе как турецкий султан снова задумал завоевать твоими руками Астрахань? Ему это выгодно. Но если в Астрахань придут турки, то крымскому ханству наступит конец.

– Ты прав! – промолвил хан. – Я действительно не желаю видеть турецкого султана в Астрахани. Но без большой добычи, без рабов наши ханы и князья сами съедят меня. Есть у меня одна задумка…

Мурза склонил голову и, не дождавшись продолжения слов великого хана, приложив руку к сердцу, тихо произнес:

– Идея хорошая… Главное – это не дать увязнуть нашему войску в Москве, не обременить себя полоном и обозами, которые замедлят ход твоей лавины, имеющей на острие клинка земли Королевства Польши и Литвы… Или я ошибаюсь?

Девлет-Гирей улыбнулся… Он понял, что принял верное решение.

– Ты вновь удивляешь меня, мурза Селим, и говоришь так, словно читаешь мои мысли… – произнес хан.

– Я всего лишь рад служить тебе, о великий хан. А теперь позволь же мне действительно тебя удивить…

Мурза Селим хлопнул в ладоши и на пороге возникла фигура воина в золотом облачении. Он явно был молод, но чувствовалось, что превосходно сложен.

– Мы приготовили для тебя поединок. Мой воин… сейчас сразится с русскими богатырями. Бой будет насмерть… Он один будет сражаться против семи невольников.

Девлет-Гирей уже с большим интересом стал ждать начала поединка.

Они вместе прошли в бойцовский шатер, что стоял по соседству и отличался от прочих, так как стоял на толстых столбах высотою в три копья и имел в центре круглую площадку для поединщиков.

Там по всему периметру арены плечом к плечу уже стояли вооруженные воины мурзы Селима с пиками наперевес, которые обязаны были предотвратить любую попытку выйти поединку из-под контроля.

В центре площадки находились те самые выбранные для поединка русичи, вооруженные мечами, но без защитных доспехов и щитов, а потому более напоминающие римских гладиаторов. Нельзя сказать, что они были тщедушными: чтобы продемонстрировать навыки своего воспитанника, мурза Селим не пожалел своих самых крепких и выносливых невольников.

Девлет-Гирей и мурза Селим уселись на мягкие подушки, а воин в золотом защитном облачении вышел на середину, чтобы склонить голову для почтения и в ожидании начала поединка.

В тот момент, как только хан Девлет-Гирей поднял руку, чтобы дать отмашку на начало поединка, один из русских воинов, очевидно, не выдержав невольничьего позора, с криком бросился вперед на склонившегося в поклоне воспитанника мурзы Селима.

То, что произошло далее, великий хан не сразу и понял, так как воин в золотом облачении в мгновение ока оказался позади нападавшего и держал за волосы отсеченную непонятно как голову уже лежавшего на арене и убитого им русского раба.

Видя это, его товарищи медленно стали брать татарского поединщика в кольцо.

А тот стоял неподвижно, даже не проявляя признаков беспокойства. И в тот момент, когда русские невольники попытались одновременно напасть на него, он, высоко подпрыгнув и сделав в воздухе кульбит, лишил головы того из воинов, кто оказался прямо перед ним.

А потом и вовсе исчез с глаз хана Девлета-Гирея… и нападавших. Пока русские воины пытались понять, куда он мог деться… на окропленный кровью песок поочередно скатились еще три головы…

Двое оставшихся в живых мгновенно изменили тактику боя и теперь встали друг к другу спиной, прикрывая себя мечами.

Воин в золотом, уже во плоти, улыбаясь, стоял у них на плечах… а когда он сделал очередной кульбит и, опустившись на арену, преклонил колени перед восхищенным увиденным великим ханом, русичи, словно сухие поленья, развалились на равные половинки.

– Кто этот воин? – спросил великий хан.

– Его готовил я тебе в подарок как будущего наместника Москвы… – тихо ответил ему мурза Селим.

– Наместника? – чуть удивленно переспросил хан.

– Великий хан, ты согласишься, лишь услышав, кто он, – уже почти на ухо прошептал мурза.

– Так кто же он? – спросил немного заинтригованный Девлет- Гирей.

– Сын русского боярина Ногина… – также шепотом ответил Селим.

– Того, кто воюет ныне для царя Иоанна Ревель? И как же он попал сюда?

– Великий хан, должно быть, помнит про меткий пушечный выстрел боярина Ногина, когда в Казани погиб… ваш пусть и дальний, но родственник.

– Продолжай… – уже заинтересованно произнес великий хан.

– Я отправил своих людей вослед. Они сожгли имение. Жену боярина взяли в полон. Она дите в себе носила… и родила уже у нас… Мальчишку я забрал к себе и воспитал его подобно янычарам… Но изредка, по малолетству, давал ему встречаться с той, кто родила, чтобы язык и нравы их усвоил, чтобы потом он был своим среди чужих… К тому же видел ты, великий хан, что он и воин славный… Рубил своих, не ведая пощады…

– Как ты назвал его? – проявляя знаки нетерпения, спросил Девлет-Гирей мурзу Селима.

– Уру, мой хан, что означает «великий», – произнес мурза Селим. – Прими его в подарок…

В преддверии следующей главы буквально в двух словах напомним, что «мурза» – это род тюркского дворянства и в России приравнивался к татарским князьям. Предположительно, что титул мурзы был пожалован Селиму, равно как и Дивею, крымским ханом Девлет-Гиреем за некое отличие. И если Селим был мудрецом, то мурза Дивей был одним из военачальников. Правда, справедливости ради нужно заметить, что с недавнего времени они находились в родственных отношениях.

Теперь мы должны на некоторое время вернуться к тем событиям, когда почти двадцать лет назад татары окружили и подожгли поместье боярина Ногина.

В тот самый момент, когда боярыня, в дыму теряя сознание, стала падать, в окно ее спаленки ногами вперед влетел молодой татарский воин. Он успел распихать по карманам увиденные им драгоценные золотые украшения, а потом, подхватив на руки еще живую молодую женщину, вывалился вместе с ней из окна уже горящего терема…

Анна очнулась, когда татарские воины уже переправились через Волгу и шли по степям. Хоть она и была укрыта с головы до ног, но краешком глаз видела несчастных русских невольников, взятых в полон и привязанных по десяткам за шею к березовым хлыстам. Кто-то из писателей-историков предположил, что таким образом для многих в степи решалась проблема с дровами. Каждый десяток невольников таким образом волок на себе по два березовых ствола. Сотня рабов – это уже два десятка стволов, а тысяча – двести…