Николай Жакобов - RUсский koMiX. или коллаж о настоящем сверхинтеллекте

Наблюдая эту картину, Никанор Ефимович рассмеялся сквозь слезы, и сердце его забилось ликующим четырехкратным стуком.

Когда он открыл глаза, Полины уже не было.

– Ушла по-английски, – скупо мяукнул Чесс.

Наружный покров – эрогенная зона для Никанора Ефимовича Саблезубова, человека с кожным вектором или чувствительностью.

Считается, что у кожника отсутствует сексуальная зависимость от одного партнера, его влечение во многом зависит от фактора новизны. Именно с кожным типом направленности связывают отрыв древнего человека от звериного уровня и появление первоначального порядка внутри общины. Вместо четкого повиновения первоначальным инстинктам возникает табу на насилие чужих жен и присвоение общей пищи.

Секс и еда – два старых, как мир, источника наслаждения и страданий. Однако, если от половых отношений можно воздерживаться сколь угодно долго (правда, не без последствий), поддерживая при этом жизнедеятельность, то без пропитания удается протянуть от силы месяца три, да и то лишь в том случае, если организм здоров и может переключиться на общий режим голодания.

Вся история существования человечества построена на двух стремлениях – съесть и не быть съеденным.

В первобытной стае первый кусок, как известно, по праву доставался руководителю, лидеру – человеку, отвечавшему за сохранение пищевых ресурсов. Он передавал его своей женщине, а затем распределял еду между остальными особями согласно иерархии.

Испокон веков пища являлась не просто неотъемлемым условием существования, но и показателем социального статуса.

Индикаторами различия социальных слоев в электронную эпоху стали ультрамодные телефоны и дорогостоящие «гаджеты», однако, скажем, в суровое средневековье богатого человека или рыцаря отличали не только по упитанному коню и начищенным доспехам, но и по цвету хлеба. Благородный злак не по средствам простолюдину.

И все-таки основное назначение еды – «строительный материал» для организма – организма, изначально постороннего для этой еды, которую он воспринимает, как отдельный самобытный ресурс или же его производную. Пищевая цепь – непрекращающийся процесс умерщвления, круговорот энергии, при котором один организм неумолимо приносится в жертву для поддержания жизни другого.

Осмысление процесса поедания, как акта жертвоприношения, наиболее явно проявляется в религиозном обряде, называемом литургией. Служитель алтаря подготавливает для будущего причащения хлеб, символизирующий «тело Христа» или «агнца» и вино, которое выдается за кровь спасителя. Акт благодарения заключается в следующем: священник, разрезает ножом хлебец на части, что в свою очередь аллегоризирует «страсти Христовы», затем кусок поедает сам, разделив с помощником, остальные же части раздает для еды присутствующим. Возможно, что лишь в ритуале «хлебовоскресения» легче всего уразуметь паузу жизни, где нет дыхания.

Однако Никанор Ефимович Саблезубов не из тех, кто в поисках легких путей. Поэтому в образе спасителя от голодной смерти на кухонном алтаре гурмана мирно покоился океанский лобстер. Этот длинноусый серо-зеленоватый, почти в полметра длиной, обитатель скалистых шельфов был избран для принесения в жертву аппетиту.

Сказать, что Никанор Ефимович очень любил готовить, значит – не сказать главного. Кухня была тем особенным сакральным местом, где он полностью ощущал себя в своей тарелке.

Кулинария для Никанора – прежде всего искусство, а искусство – это всегда вспышка, самовоспламенение. «Для подлинного кулинара не столь значимо пламя на плите, сколько огненная феерия в душе, – часто повторял он, – и именно на этом огне создается все неповторимое из хорошо знакомых всем продуктов». Ни одно блюдо Никанор не готовил по рецепту, но каждое блюдо превращалось в завершенный рецепт. Чтобы научиться готовить, нужны не глаза, а воображение. Вовсе не умение читать, а умение прочувствовать тонкое сочетание ингредиентов придает, в конечном итоге, блюду элемент уникальности. «Закрой рецепт и примени рецепторы» – вот кулинарный слоган бывшего шеф-повара «идейной» службы.