Алексей Жак - Дикарь

Женщина с минуту посидела, застыв в любезной улыбке, и вдруг спохватилась, вся устремилась навстречу.

– Проходите, проходите. Садитесь, пожалуйста. – Ее глаза светились, она стала живой, подвижной, как школьница. Встряхнула шаловливо светлой головой, поправила локон у виска.

Сергей невольно оглядел ее с головы до ног. Платье из вискозы, в меру цветастое, по-летнему откровенное. Мысленно пяток лет он сбросил.

– У Вас мама случайно не с юга?

– Почему Вы так решили?

– Ну, курчавые черные волосы, и что-то в лице у Вас южное.

– Нет, не с юга.

– Садитесь, садитесь. – Она продолжала любезничать, дважды повторяясь. – Вы не интересуетесь гороскопами? Может, белой магией?

– Чем-чем? – не понял Сергей.

– Ну, белой магией, предсказаниями, экстрасенсорикой… Неужели нет? Жаль, жаль. У Вас мама не болеет?

Второй раз за день Сергей почувствовал неудобство позы, колючесть рубашки и жесткость стула.

– Болеет… А что собственно…

– У меня есть очень хорошие рецепты от всяческих болезней. Ваша мама чем болеет?

– Сердце.

– Вот здесь, – она порылась в бумагах, – я вырезала статью из «Комсомольской правды». Такой совет: от болезни сердца следует приготовить следующий настой… чеснок… корки… натощак. Читайте.

– Спасибо, я потом. Как насчет пропуска? – Сергей мягко отстранил ветхий газетный клочок, желтый, как высохший гербарий.

– Можете переписать. Берите ручку, бумагу, – не унималась дама.

– Я перепишу. Обязательно перепишу, – мямлил Сергей, потерявшийся и спасовавший.

– Вас как зовут, молодой человек? – спросила женщина без какого-либо перехода.

– …Сер… Сергей, – замялся он, и почему-то, не ожидая от себя, добавил, – с «Зеландии».

– Меня – Элеонора Михайловна. Сережа, пока переписываете рецепт, я буду оформлять пропуск.

Воцарилась на непродолжительное время тишина. Элеонора Михайловна скребла шариковой авторучкой по картону, энергичными пальцами обвив пластмассовую трубочку с колпачком на попке. Миниатюрный, прыгающий в латунной короне, измазанный в фиолетовой саже металлический шарик оставлял вихлястый жирный след, не спотыкаясь на наждачной неровности из-за обильно вытекающей смазки. Буквы заостренные, крысиные – беглый почерк. Она писала, и как-бы, между прочим, сказала:

– Я Вам еще покажу один рецепт, очень древний – китайская медицина. Не вспомню сейчас, куда его клала, – она оторвалась от письма, пошарила руками вокруг, – нет, не вспомню, завтра, – и продолжила писать.

Сергей молча наблюдал. Он успел рассмотреть особенности ее лица, вернее, той ее половины, что была обращена в его сторону. Кроме упомянутого локона, хулигански выпрыгивающего из-за уха каждый раз, когда его заправляют обратно, у нее была родинка под левой бровью, на веке глаза. Веко часто-часто мигало, сцепляя и разнимая редкие блестевшие ресницы, поэтому Сергей разглядел ее. Она, как в мультфильме, жила по сюжету сама по себе, независимая, беспризорная. Наверное, и сама хозяйка не догадывалась о существовании родимого пятна в силу невозможности узреть особую примету.

– Интересно, – громко прошептала Элеонора Михайловна, прервавшись и отложив картонную заготовку с беглым письмом. – Сережа, у Вас очень интересная последовательность цифр в дате рождения.

– Что Вы говорите? – Сергей уже не знал, что ему делать: смеяться или плакать.

– Минутку, – Элеонора Михайловна полезла под стол, выудила оттуда полинявшую тетрадь с вклеенным листом кальки. Шурша страницами, нашла нужное. – Хотите, расшифрую значение цифр. Кое-что узнаете о себе. Вот, послушайте. У Вас, Сережа, будет долгая-предолгая жизнь, лет девяносто («Немало», прищелкнул языком скептически настроенный Сергей). Далее, безусловная склонность к аналитическому мышлению, гениальные умственные способности («Благодарствую»). Но Вас поджидают неудачи. Пример: сфера торговли и коммерческой деятельности – противопоказание («Боже, я разорен!). К тому же свойство характера, воспитания, моральные качества не благоприятствуют подобной деятельности, хотя умственный потенциал… с долей риска. Отменное здоровье, успехи в любой физической деятельности («Ну вот, посылает на рудники»). Спортивные достижения. Вы еще обладаете экстрасенсорными способностями, получаете подпитку из космоса, своей внутренней энергией можете лечить людей («Если что-нибудь получал из космоса, здесь бы не сидел»). Но Вы не вампир («Страсти какие!»). То есть при лечении будете отдавать энергию, но взамен ничего не получите («Этого и следовало ожидать»). Будете растрачивать, пока не пополните снова, из космоса… Знаете, ведь я тоже умею накапливать энергию. Вот давайте посмотрим, у кого сильнее?

– Это как?

Она протянула к нему руки и заставила подняться. Попросила развернуть ладони кверху. Сергей не сумел возразить и подчинился – более дурацкого положения он не мог припомнить. Ему не было известно, как нужно держать руки. От этого выпятив раскоряченные ладони, – так показывают, что руки мыли, – он с покаянием стал ожидать дальнейшей участи. Элеонора Михайловна специализировано поправила их наклон, потерла резво свои и маховым движением баттерфляй обрушилась на Сергеева мирные плоскости. Но не коснулась, в последнюю долю секунды замерев. Вращая свои ладони плавными кругами, – теперь это напоминало движения рук детей, разравнивающих в песочнице самодельные куличи, – спросила, ожидая правильного ответа:

– Вы ничего не чувствуете, Сережа?

– Абсолютно ничего.

– Ну, как же, как же! Совсем ничего?

– Ни капельки. А что я должен чувствовать?

– Тепло.

– Знаете, что-то есть. Правда, слабо, – сжалился Сергей.

– Вот, видите. Вы, оказывается, сильнее меня. Очень хорошо слышу, как от ваших ладоней идет тепло, даже жар. Вы положительно можете лечить людей. Никогда не пробовали?

– Никогда, – твердо ответил Сергей.

– Поводите вот здесь, – она переместила его ладонь к своей открытой шее, мягкой и нежно-розовой. – У меня тут больное место. Конечно, конечно. У Вас определенно богатые возможности. Прямо жар. Печет.

Сергей покраснел.

– Просто сегодня такая погода: солнце, жарко, повышенная температура тела…

В следующую минуту выскочил, взмокший, красный, в пустынный предбанник владений странной особы, раздающей пропуска в мир загадок. Картонная корочка утонула в нагрудном кармане, без фото, намалеванная фиолетовыми чернилами. Даже не читал, что там написано. «Спасибо, до свидания, очень рад был, премного благодарен, целую ручки, обязательно-обязательно…» Что еще говорил на прощанье? Пока шел, усмехался на каждом шагу.

5. Морские путешествия.

Когда-то давно, как ему казалось, Дикарев работал матросом-электриком на судах Северного морского пароходства. Это было время беззаботное, радостное. Лихое, как он говорил в разговоре с кем-нибудь. Не то лихо, которое означает лишение, горе, беду: «лиха беда начало». А производное от того лихо, что вызывает одобрение, даже зависть: до чего же весело, задорно и смело!