Александр Образцов - Способы обольщения женщин (сборник)

Когда мне было восемь лет, я влюбился в китаянку.

Это случилось в кино. Я, как всякий второклассник, взял билет за пять копеек и улегся на пол перед первым рядом. Надо мною на уходящем ввысь экране начала разыгрываться потрясшая меня история девушки. Она столько всего испытала, бедняжка, от японцев и своих предателей, что к концу фильма стала совершенно седой.

Мой друг, первоклассник Саловаткин Витя, лежал с ангиной. Я пришел в гости и в лицах, завывая и дрожа голосом, начал рассказывать китайский фильм.

Мама Саловаткина была председателем родительского комитета. Она выслушала мой монолог, накинула шаль и бросилась в школу.

Вскоре я рассказывал историю седой девушки на совете дружины.

Учебный год заканчивался. 1952 год проходил под флагом борьбы корейского народа и китайских добровольцев против американского агрессора. Газета «Амурская правда» опубликовала заметку « Взволнованное слово пионера». Там я был назван Славой, но события были изложены верно. За исключением того, что районо попало в идеологическую ловушку: в пионеры мне было рано, но газета обкома партии уже произвела меня в таковые.

Делать нечего. Собрали школьную линейку и повязали мне пионерский галстук.

Этим дело не закончилось. Газета «Пионерская правда» напечатала маленькую статью под названием «Самый юный пионер Страны Советов» и «Седая девушка». Заведующий Джелтулакским районо осетин Майрам Николаевич Джиоев слег с инфарктом.

Газета ЦК КПК «Жэньминь жибао» в ответ напечатала статью «Советский пионер смотрит фильм китайских кинематографистов о подпольщице Народно-освободительной армии Китая».

В конце марта в наш поселок примчалась «победа» райкома партии и меня повезли на станцию Большой Невер (сорок километров по сопкам с ветерком!) и там я вместе с выздоровевшим Майрамом Николаевичем сел в поезд «Москва-Владивосток» (стоянка поезда две минуты) и поехал в Хабаровск.

В Хабаровске к нам присоединился первый секретарь крайкома ВЛКСМ Олег Белоглазов и мы на самолете «ИЛ-14» начали разбег.

Самолет оторвался на полтора метра и упал на выпущенные шасси в капустное поле.

Нам срочно подали другой. Мы взлетели на Мукден.

В Мукдене (нынешний Шэньян) мы сделали посадку.

Олег Валерьянович сказал, что нас должен был принять премьер Чжоу Энь-лай, но так как наш самолет упал в капустное поле, прием отменяется, и мы должны ехать в город Чанчунь, на центральную китайскую кинофабрику.

Когда мы на поезде приехали в город Чанчунь, нас встречали на улицах толпы китайцев в синей форме. Я здорово испугался.

Нас привезли на черной машине к какому-то дворцу. Там в зале было еще больше китайцев, чем на улицах. Меня повели на сцену. Все аплодировали.

Потом все повернулись и стали аплодировать какой-то женщине-китаянке, которая шла по проходу к сцене.

Когда она подошла ко мне и протянула руку, я понял, что это «седая» девушка.

Только какая же она седая? Она черная! И стриженая!

И здесь я вдруг зарыдал от обиды. Значит, она не поседела от страданий! Значит, всё было понарошку!

Китайцы не поняли моей обиды и принялись аплодировать еще сильнее. Многие плакали, как и я.

А у «седой» девушки были злые глаза: она поняла, что я ее уже больше не люблю.

Меня встречал весь поселок. Я даже испугался и забился в угол «победы». Но Майрам Николаевич взял меня за ухо и предъявил проносящейся по сторонам шоссе толпе посёльщиков.

В дальнейшем Майрам Николаевич довольно долго сопровождал меня в различные поездки, поэтому я расскажу о нем подробнее.

Говорили, что по национальности он осетин. Национальность я понимал тогда как способ расцветки. Евреи, азербайджанцы, корейцы возбуждали во мне зависть. Как же! Я ведь всего только русский. А они еще и евреи, азербайджанцы, корейцы…

Майрам Николаевич был осетин, и это другое дело. Майрам Николаевич в прошлом году был в нашей школе учителем истории. О нем рассказывали ужасные вещи. После уроков он дрался с девятиклассником Сергеевым, который играл в поселковой футбольной команде в защите. Когда Сергееву мяч попадал на ногу, он бил его так высоко, что все задирали головы и он долго еще падал за центром поля. Он так скакал после этого, что никто из противников не мог его остановить.

Сергеев жил в бараке под клубом со своими братьями и матерью-уборщицей.

Говорят, что Майрам Николаевич загнал Сергеева в директорский кабинет и закрыл его на ключ. Утром Саловаткин Витя пришел в школу раньше всех и видел оскаленное лицо Сергеева, который тряс решетку в окошке над директорской дверью.

Еще Майрам Николаевич очень любил бросаться мелом. Однажды он попал в лоб красавице Потокиной из шестого класса.

Потокина подошла ко мне в школе и внимательно рассмотрела.

Я также снизу рассмотрел ее. Никакого шрама на лбу не было. Лоб был белый-белый. А глаза серые. Я перевел взгляд вниз – у нее и валенки были серые. В серых валенках ноги не мерзнут, не то что в черных.

– Совсем маленький, – обидно сказала Потокина подруге. – Везет малышам.

Тогда я рассказал им о том, как самолет падал в капустное поле.

Они слушали, раскрыв рты.

На следующей перемене Потокина с подругой ждали меня под дверью класса. Я рассказал им о толпах китайцев на улицах Чанчуня и о «седой» девушке со злыми глазами.

После уроков они снова ждали меня и чуть не подрались из-за моего портфеля – каждая тянула его к себе.

Мне не хотелось, чтобы мама видела меня с большими девочками. Сам не знаю почему. Поэтому я отправил Потокину и ее подругу Светку учить уроки, а сам забросил портфель на кровать и пошел в клуб.

Меня просто распирало от желания кому-то что-то рассказать.

Пацаны собирались у клуба на саблях. Клуб был на склоне сопки и к нему вела громадная лестница из досок. Внутри лестницы оборонялась рота пехоты. А снаружи лестницу штурмовал десант. Сабли мы резали из маленьких лиственниц на Школьной горе. Перед каждым сражением мы тщательно проверяли длину сабель, подставляя их одна к другой. Любое прикосновение саблей к телогрейке или шапке считалось смертельным. Споров не возникало – сейчас мне кажется это самым странным.

Но пацаны восприняли мои попытки рассказать о поездке в Китай совершенно равнодушно – им не терпелось начать сражение.

Именно тогда я понял навсегда, что единственными слушателями являются женщины.

Мужчины – враги культуры.

Однако нельзя было пользоваться своим преимуществом в этом направлении, это я тоже понял. Иначе можно напороться на презрение. Лучше оставаться рядовым бойцом в команде победителей.