Владимир Буров - Фарисеи. Эссе

– Как бы.

Тем не менее, Набоков в Даре употребляет эти слова:

– Как бы. – Зачем? Пока не знаю.

Говорят, что непонятно, как это разбойники угадывают в Иисусе Бога. Точнее, один угадывает, а другой почему-то нет. Объясняют, как чисто чудо. А как объяснят, что у Шекспира в спектакле Король Лир Корделию и Шута играет один и тот же актер? И здесь так же. Если Иисус был распят, как богохульник, то и сыновья Зеведеевы рядом с ним не могут быть распяты иначе, как разбойники. А они очень хотели сесть рядом с ним по правую и по левую сторону. Но один, как Корделия, а другой, как Шут. Один может увидеть Бога, а другой так и остается разбойником. Ведь многим, например, евреям, как не разрешено до сих пор читать Евангелие. А если кто из молодых хочет, то прячет Евангелие под подушку, чтобы не видели родители.

Так и распятый слева сын Зеведеев хотел бы сказать, что он тоже, как и его брат в курсе, но ему это было запрещено.

Что противостоит Бытовой философии Бориса Парамонова? Это должно быть что-то такое, как Философия Гегеля, Философия Канта, Экзистенциализм, Фрейдизм (психоанализ), что-то целостное, одна точка зрения на все вопросы. Такое же, как симфония Бетховена, Моцарта или Чайковского. Что это? Т.е. что такое Марди Грасс советского народа? Что ему предлагалось, и что предлагается сейчас Зюгановым? А это Марксизм-Ленинизм. Что это за философия?

А это Идолопоклонство. Философия Краткого Курса. Философия начальной школы. Философия Учебника! Это именно:

– Идолопоклонство и есть.

И, следовательно, реальности Бориса Парамонова противостоит Учебник (Школа) Игоря Волгина.

– ПОЛЯ, я предан вам душой. Всегда я рад заметить разность. Между Онегиным и мной. – Эти стихи означают: Пушкин (автор) – на полях, Онегин в тексте. Как Ферма и Диофант. Связь их между собой доказывается именно тем, что Поля это не новый квадрат Малевича, а всё тот же, где находится и Текст.

Фактически здесь Пушкин доказывает Теорему Ферма. Говорит о связи Полей и Текста. Рассказывает о существовании Перехода между ними.

Некоторые (Сергей Гандлевский) думают, что хорошо быть и маленьким. Занять свою небольшую, но именно свою, нишу.

Не получится! Почему? Она уже занята маленькими. Стивеном Спилбергом, Пушкиным, Моцартом.

Доказать Теорему Ферма это все равно, что согласовать последователь событий после Воскресения Иисуса Христа.

Предполагают, что это должна быть Статья. Просто перечисление событий. Сначала было первое, потом второе, третье и т. д. Но это не Статья, а Рассказ. Рассказ отличается тем, что в нем кроме событий есть еще и Я. Автор. Он и связывает Последовательность Событий. Это и доказывает, что Воскресение Произошло. Он оживляет мир, делает его логичным и осмысленным.

Доказательство ТФ не может быть выстроено, а только пересказано. Т.е. необходимо Я. Автор.

Сокращено 1 стр.

Гомер описывает шлем Одиссея, которых тогда уже не было!

Гомер жил в железном веке, а описывал конец бронзового века, события, которые произошли за сотни лет до его рассказа. У Гомера воины бьются стоя, а в конце бронзового века сражались в основном на колесницах.

Троянский Конь – это Поля. Атака греков была произведена не с поля боя, а с Полей текста. Получается, что Гомер доказал Теорему Ферма раньше Ферма. Более того.

В.Б. читает текст о Елене. Терпимо, но не то. Должно быть лучше подлинника.

Сокращено 2 стр.

Страна начала подражать Гоголю. Гоголь нанес ущерб России, т.к. народ поверил, что Россия такая.

А она, значит, была лучше? Или хуже?

Говорят, что это не реалистическое произведение. – Фантастика!

А какое реалистическое?

Эстетическая формула пьесы:

– Это ни на что не похоже.

А разве не похоже на заседания современной Думы? Как стенограмма.

Смотрим Думу, криминальные новости и это буквально Ревизор. Устройство мира, каким оно было, таким и осталось. И душевное отношение героев друг к другу это только и есть:

– Ни на что не похоже. – Но на самом деле все так и есть. Люди и сейчас стараются жить дружно.

Гоголь в Ревизоре не ухудшает, а улучшает общество!

Мотив развязности, мотив умирания. Это умирающие люди, – говорит театральный критик.

– Откуда что берется?! Всё, что делают герои – это Норма! Это прилично.

Говорят, что почти все диалоги строятся на обрыве логики.

– А как иначе? Это же не научно-популярная статья, не рассказ о Теории Относительности. Создается Пространство. Атмосфера. То, что и называется художественным произведением.

Хлестаков – был сначала Свистуновым.

– Я никуда не шла.

– Отчего же вы никуда не шли.

Театральный критик:

– В Ревизоре нет ничего своего.

Но это только, если мы читаем клятву пионера, и тезисы Леонида Ильича о построении социализма. Там всё своё, личное, задушевное.

Говорят, что нет ничего светлого.

Светлое в том, что изображаются в спектакле 1952 года нормальные люди, а не подлые английские шпионы, и люди плохие. Это нормальные живые люди. От спектакля того времени я этого не ожидал.

И. Волгин:

– Не находите вы в себе свойств героев пьесы? – Ведь в каждом есть, что-то эдакое такое.

– Фантастика! Ибо:

– Это мы в лучшем, праздничном виде. Мы приодетые для праздника!

Театральный критик Николай Песочинский:

– Это ситуация, где нет разума. – И сам тут же приводит пример взаимодействия с официальными органами, которые один к одному похожи на гоголевские.

Так в чем же дело?

На даче у театрального критика требуют взятку.

– Не дам, – говорит.

Жаль, что он не сделал замечания, что нет разума в сцене, в разговоре Хлестакова с Земляникой, что, мол, пишите хоть на бумаге, я люблю читать веселые истории на досуге. Как Хлестаков мог сказать такие слова:

– Он ведь Ревизор! – И ответ здесь не будет простым. Как говорится:

– Без Шекспира не разберешься. Без его знаменитой фразы:

– Весь мир театр, и люди в нем актеры. – Жалоба делается Ревизору, а про любовь к веселым историям отвечает Хлестаков. И по Шекспиру, актер имеет на это право. Так как Хлестаков это и есть Ревизор. Как Смоктуновский – это Гамлет на сцене. Другого нет.

Критик считает, что на самом деле жизнь устроена иначе.

Хлестаковщина сидит в каждом человеке изначально – И. Волгин.

Так в чем же дело?

Тут либо признать это нормой, либо карикатурой, и тогда это Советский Крокодил и Правда, где плохими были только те, кого не приняли в пионеры, или в комсомольцы, или в партию.

Против этой нормы не устоят никакие человеческие устремления. Всё будет хуже. Тут может помочь только Библия. Она потому и существует, что мир по-хорошему таков.

Такие ошибочные выводы, которые делают литературные критики, возникают из-за того, что все они пытаются перевести художественный текст на обычный, разговорный логический язык. А это все равно, что сказать Высоцкому: